Огромный рыжий шар осветил каждый угол шикарно обставленной просторной спальни. Мороз изрисовал все оконное стекло. Тонкие и красивые изгибы инея играли на нем как жемчужины. День сулил быть прекрасным. Он открыл глаза и оглядел комнату. Все было на месте, он живой и не это ли счастье. Тем паче, что сегодня была суббота. Жена, уткнувшись лицом в подушку, тихонько посапывала. Ее мелодичный храп подтолкнул его на мысль, что сейчас он позвонит дружбану и вместе они отправятся на лыжную базу искать приключения и девчонок. Это желание быстро подняло с постели; он потянулся к телефонной трубке и, набирая номер, вышел из спальни.
- Бармалей? Точно, я… Ну ты догадайся, зачем я звоню. А как же, ага… Пивка попить и это еще.., ну, ты понял.
Друга не пришлось долго уговаривать, такие мероприятия он любил больше чем изучение обновлений уголовного кодекса.
Феликс – мужчина в расцвете сил, когда уже много что имеешь, но хочется иметь кого-нибудь еще. Высокий, статный женский угодник. Надо сказать, как раз женское внимание и деньги его и испортили. Он мог бы много чего достичь, стать, например, летчиком-космонавтом, а теперь так себе мафиози, шишкарь. Плодит вокруг себя шестерок, стреляет по живым мишеням и не помогает детдому, который его вырастил.
Собираясь на горнолыжную базу, он аккуратно привязал пару супермодных лыж на крышу серебристо-серого «Хамера», авось пригодятся. Ведь когда-то надо учиться ходить на этих палках, хотя бы для смеха. Он еще раз оценил свой безупречный вид в боковое зеркало автомобиля и надавил на газ. Шины засвистели, выбивая из-под себя куски утрамбованного снега. Блатные номера светились гордо голубыми огоньками, и никто не имел права обогнать его железного коня. В багажнике брякали десяток бутылок водки, а на заднем сидении катался из угла в угол автомат Калашникова с полным магазином.
«Развлечемся!» – радостно думал Феликс. В предвкушении приключений у него захватывало дух. Он прибавил газу, стрелка перескочила за 160.
К полудню позвонила жена. Она только что продрала глаза и решила узнать, между прочим, где её муж. Он как всегда солгал, сказав, что едет стрелять мамонтов, и посоветовал ей развеяться, сделав сорок седьмую пластическую операцию на ягодицы. Она поверила в мамонтов, тем более что это за рыба, не имела представления, но загорелась желанием попробовать из него жаркое. Феликсу на голову упала проблема - где взять мамонта, иначе та не поверит, что такой стрелок, как он, вернулся без добычи. Куплю в «Супермаркете», когда вернусь - заключил он и тут же забыл о жене и дичи. С Бармалеем решил встретиться на базе, тот пообещал взять с собой пару девчонок.
Банька, сауна, девочки в неглиже, исполняющие танец живота, одновременно пародируя тайский массаж, официанты на полусогнутых ногах, всегда готовые услужить. Местная братва обалдеет при виде настоящего авторитета, того, кто держит в своем кулаке огромный город, вместе со всеми вечно полуголодными ментами, ворами и, пожалуй, городской администрацией в придачу.
Бармалей приехал чуть раньше и всех предупредил, что прибудет высокий гость и поэтому всё должно быть на уровне.
Феликс вошел в номер и улыбнулся хихикающим девахам, которые уже сидели и цедили халявный портвейн.
- Ну, бабаньки, купаться! – потирая ладони, приказал он и обнял обеих. Те взвизгнули и захохотали еще громче. Бармалей взял пару бутылок под мышки, тарелку колбасы в ладони и зашагал следом. Стянув с себя всё, кроме волосатой шкуры, Феликс разбежался и тяжелой дурой упал в воду. Чуть оторвавшись от дна, он попытался проплыть несколько метров, но, задыхаясь от тяжести собственного веса, замахал руками к борту бассейна.
Водка быстро разошлась, и он решил попытать счастье в казино. Просадив всё, Феликс вернулся в номер, но какая-то тоска сжимала грудь, не хватало адреналина. И он решил ехать на спор в лес, стрелять по мамонтам. Бармалей после долгих разъяснений убедил, что мамонты вымерзли, поэтому сошлись на воронах. Но всё же Феликс долго возмущался, чьи пацаны уложили всех мамонтов, пообещав лично разобраться.
Собрав вооружение, он ввалился в машину и завел двигатель. Бармалей оседлал свой «RAV». Долго играя в догонялки и обгонялки по ровной, но скользкой трассе, Феликс решил пошутить над другом и свернул с главной дороги. Наскакавшись по проселочной тропке, оглянулся удостовериться в том, что оторвался от Бармалея. Действительно, никого не было, но в этот момент его джип развернуло и, последний мордой в засос поцеловал вековую ель.
- Бляха муха! – закричал он, глядя, как покрышка от переднего колеса побежала дальше по дороге.
Феликс попытался завести машину, но та только стонала в ответ, умирая. Особо не расстроился и решил ждать дружбана. Но уже было темно, а фары никак не хотели загораться и, в салоне стало холодно и неуютно. Он прождал час, за ним никто не ехал. Мороз ослаб и пошёл снег, но от этого не становилось теплее. Еще час он трясся как цуцик, кутаясь в дубленку. Наконец, вдалеке появилась пара огоньков. Феликс выскочил на дорогу и замахал озябшими руками. Старая, обдолбанная «Таврия» заскрежетала тормозами. Машина оказалась полна людей, человек семь, все они были пьяны.
- У, мужик, ну ты встрял! – удивился водитель.
- Ты меня вытяни, слушай, пацан, - стуча зубами, сказал Феликс.
- Ты че, не видишь, полна коробочка, куда же я тебя еще возьму. Ты на трассу иди, глядишь, поймаешь кого.
- Далеко?
- Километра три, если на них. – он указал на лыжи, мирно стоявшие на крыше машины.
- Ты хоть позови кореша моего, скажи, что я здесь.
- А где твой кореш?
- На лыжной базе.
- Ой, нет, не по пути, – водитель закрыл окно и тронулся с места. – Не замёрзни, ночью мороз обещали.
Феликс посмотрел вслед автомобилю и грозно выругался. Неожиданно он вспомнил о сотовом, который отключил, чтобы тот не мешал развлекаться. Только он включил его, как раздался звонок. Это была жена, она сообщила, что мамонты уже вымерзли много веков назад, об этом ей поведала подруга, и что не понимает, на кого он тогда охотится. Феликс хотел было что-то ответить, но телефон тоскливо простонал и замолк. Села батарейка. Так он остался без связи с внешним миром. Ещё немного и замёрзнет, как замёрзли те мамонты. Ему стало жаль себя. Он еще раз взглянул на лыжи, и взялся отвязывать их и снимать с крыши окончательно умершего автомобиля.