Дело было летом. Я сидела в комнате у окна и занималась рукоделием. Вдруг прилетели две ласточки, сели на раскрытую форточку и защебетали, - видно, самец выражал признательность своей подруге. Я залюбовалась этой красивой парой. Они долго сидели, поглядывая на меня, думая, отчего их не прогоняют. Улетев, они прилетели снова, а потом снова, - и каждый раз распевали свои песни.
Я быстро привыкла к ним и уже считала своими, кагда заметила, чем они занимаются. Они строили себе гнездо, принося в клювах известную одним им глину, сухую травку. Днями трудились, а к вечеру садились на излюбленную форточку и дуэтом исполняли счастливые песни. При этом мне казалось, что они и для меня стараются.
Но вот прочное, недоступное для кошек гнездо было сделано, подсохло, в нём появилась кладка яиц. Самочка высиживала, самец сидел на форточке и пел ей свои песни, а на ночь слетал на ветку вишни, поближе к гнезду, словно стерёг свою семью.
Появились птенцы, и родители с утра до вечера летали в поисках корма. Время шло, потомство выросло, надо улетать. Родители научили молодых ласточек всему, что сами умели.
Однажды они прилетели к гнезду возбуждённые, летали, кружились, садились на гнездо, не забираясь в него. Накричавшись, они улетели, и, как видно, навсегда.
Я решила побелить наружные стены, подставила лестницу, заглянула из любопытства в гнездо - и, к моему великому огорчению, увидела в нём мёртвую ласточку. Мне стало ясно, отчего птицы кричали перед отлётом: они призывали то ли свою сеструЮ то ли маму... Я похоронила бедняжку под вишней, а весной стала ждать возвращения моих ласточек, но они не вернулись. А жаль.