Тандыра угли - огоньки Вселенной,
сгорают, серым пеплом возродясь,
еще один сюжет о жизни тленной,
с которой так прочна взаимосвязь.
Арон и Миша не вернулись с фронта.
Брест, Сталинград. Жестокая война.
От сыновей остались “похоронки”,
да в пожелтевших письмах имена.
Израненный, дошел он до Берлина,
и, помня о расстреляных родных,
отец не возвратился в Украину,
а в них - нашел родителей своих.
Полдетства я провел в Каттакургане,
базар, вокзал и русский драмтеатр.
Мне бабушкины сливки и сметану
устало гнал сердитый сепаратор.
На стареньком, продавленом диване
экстерном познавался Новый мир,
в семь лет я растворялся в Мопассане,
и “Милый друг” зачитывал до дыр.
Замки, железом кованые двери,
сплошные стены, каменный забор,
лишь наши окна, родничком доверия,
выглядывали робко в общий двор.
Соседские мальчишки не скучали:
ашички, лянга - все, что по душе,
меня увидев издали, кричали:
“Ура, приехал в гости наш Шоше!”
Тогда хозяйство деда состояло
из кур, коров и парочки свиней,
но, вот за хрюшек, бабушка ворчала:
“Эх, Яша, не кошерный ты еврей.”
Однажды, дед по радио услышал,
и, как ребенок, этому был рад:
"Вот это да, на выставке, в Париже
взял приз каттакурганский виноград!"
Пекли мацу бухарские евреи,
я наблюдал и терпеливо ждал,
врать - не к лицу, еды этой вкуснее
ни до, ни после, в жизни не встречал.
Река Нарпай - как время быстротечна,
латать устала раны берегов,
тогда казалось, что продлится вечно
калейдоскоп наивных детских снов...
Расшифровка:
Тандыр – глиняная печь, в ней используют
жар прогоревших веток и дров
Ашички – полированые бараньи косточки от
коленных суставов, их выстраивают в ряд
и выбивают залитой свинцом битой.
Лянга – кусок овечьей шерсти и свинец, чем
дольше бьешь ногой, тем больший молодец.
Отлично развивает ловкость ног, я и сейчас
в нее сыграть бы смог.
Шоше – Саша (фарси)
Маца – еврейские пасхальные пресные хлебцы