Итак, я сижу за своим любимым письменным столом из светлого дерева твердой породы и держу в руках завещание. На белом листе строгими черными буквами значится, что все мое имущество после кончины отходит во владения моей родной сестры. А сдохну я ровно через 4 дня, 29 мая 2008 года. О том, что меня не станет именно в этот наверняка прекрасный и теплый весенний день, сообщил один очень важный и проверенный источник. Ему все верят. Даже такой поганый скептик и ненавистник псевдоутопической ереси, как я.
Меня зовут Джордж, хоть и в паспорте написано совсем другое. Джорджем я стал еще в детстве, когда впервые увидел "Звездные войны". Меня интересовало все, что касается его жизни, вплоть до расклеивания постеров с ним любимым в туалете. С тех пор все мои друзья-щенки и конченные извращенцы называют меня именно так. Мне 27 лет, и работаю я поваром в большом ресторане фьюжн-направленности. Разведен, детей нет. Бывшая говорит, что очень меня любит, но на дух не выносит мою стряпню. А готовить сама она не умеет. А может, уже научилась. Мы были женаты чуть больше двух лет. За это время она отведала огромное количество блюд японской, итальянской, украинской и немецкой кухонь - моего приготовления. Тварь неблагодарная, всё нос кривила и ела баварские колбаски с таким видом, будто это хрен поросячий (кстати, очень вкусно под чесночным соусом!). А я, между прочим, только из-за нее и научился вкусно готовить.
Моей сестре 34 года, она глубоко несчастна в браке с сорокалетним придурком-финансистом и сидит дома, изображая примерную домохозяйку. С двумя чудесными белокурыми болванами пяти и восьми лет соответственно. В своем вечном шелковом халатике с барашками и в тапочках от Кельвина Кляйна. Которые ей подарил муж идиот на тридцатилетие. Да, я ей не завидую, - каждый день заказывать еду из одного и того же ресторана по одному и тому же адресу, в одно и то же время. Они питаются китайским дерьмом, которое готовят грязные вьетнамцы, к тому же готовят они его исключительно дорого и только для таких заблудших душ, как моя несчастная и глупая сестренка. Что ж, дорогуша, все мои скромные пожитки – для тебя. И эта однокомнатная квартира с зелеными обоями, и мой уютненький гараж с авто впридачу (пусть не говорят, что я жмот!), и вся эта библиотека зарубежной литературы 18 века, и этот шикарный письменный стол из светлого дерева твердой породы, который я так сильно люблю.
Нет, пожалуй, стол я не оставлю никому. То есть, пусть забирает всё, что душе угодно, но стол будет ничей. Его нужно спрятать куда-нибудь в укромное место, в подвал, например! Точно, в подвал. Подальше от людских глаз, особенно если они серого цвета и любят поковыряться в ящиках. А пока я еще жив, стол будет стоять в моей комнате и радовать своей простотой и плавностью линий.
Я сложил вчетверо заверенное нотариусом завещание и положил в верхний ящик стола. С довольной улыбкой лег спать на диван, укрывшись пиджаком в вишневую полоску. Так завершился четвертый день до моей смерти.
Проснувшись ни свет, ни заря, я первым делом проверил дату в мобильнике. Отлично, остается целых три дня до кончины. Нужно многое успеть. Я быстренько пролез в колючее горло связанного сестрой свитера и поморщился, скользя в холодных тапочках по коридору. Налил кофе, открыл холодильник, обнаружил колбасу трех видов, бутылку белого хорошего вина, сыр пармезан, пять здоровенных картофелин, болгарский перец, оливки, консервированные томаты и запеченную в кляре рыбу. Но что за черт? Хлеб весь в плесени! Ну уж хренушки, я так завтракать не буду. Дохлебав кофе, я поспешил привести себя в порядок. И сделал это за пять минут, прополоскав рот синенькой жидкостью, сбрив щетину и поплескав на щеки одеколон. Мой личный рекорд неотразимости. Пять минут у зеркала, и я снова крут и готов бежать на работу.
Перед уходом я проверил верхний ящик письменного стола. Завещание на месте. Привет, сестренка! Эгегей, скоро ты будешь избавлена от необходимости делить пространство с этими спиногрызами и наконец-то заживешь счастливо. В моей чудесной квартире с зелеными обоями, хаха!
За каких-то двадцать минут я добрался до ресторана, обогнав всех этих шизанутых неумех на колесах. Уж кто умеет быстро и красиво ездить, так это я. Особенно, когда мой рабочий день начался еще десять минут назад.
- Эй, какого черта ты делаешь с моими ножами? – Я оторопело пялился на своего помощника, разделывающего цыпленка неловкими движениями пятнадцатилетнего девственника. – А ну проваливай отсюда, сегодня я мясник. Иди лучше чистить овощи, неудачник!
Выслушав в свой адрес что-то совсем невразумительное, я совершил обряд счастливого Доктора Л., мастерски отделив куриное филе от косточек. В этом занятии я всегда похож на героя Энтони Хопкинса, и являю собой просто воплощение строгости и безупречности.
До обеда я трудился, не покладая рук и ножа. Мысли о бренности жизни стекали красными струйками по перчаткам, мне ежесекундно хотелось их снять и помыть руки. В итоге я не выдержал и пошел к управляющему с серьезным намерением уволиться. Какого черта я должен разделывать птицу и терпеть приближение собственной смерти в таких невыносимых условиях? Когда рядом шипит масло, дребезжат кастрюли, и то и дело пачкаются руки.
Меня с легкостью рассчитали и вручили плату за предыдущие две недели. Напоследок сказав, что я самый лучший повар за всю историю существования этого паршивого заведения, и меня всегда рады здесь видеть. Ага, как же, вернусь я к вам. В следующей жизни, ребятки!
Хлопнув дверью перед носом моего ненавистного помощника, я выпорхнул из ресторана. В кармане брюк хрустели купюры, а в руках я нес бумажный пакет с курочкой гриль и свежими овощами. Аривидерчи, убогие! Этих денег мне хватит, чтобы устроить лучшие проводы жизни и сполна насладиться последними днями в обществе самого интересного человека в мире. То есть меня самого. Мне не нужны сочувствующие взгляды дружков-извращенцев. Мне не нужны их кислые рожи, когда я решил повеселиться перед собственной смертью.
Я направился в ближайший торговый центр, чтобы прикупить себе приличный костюмчик. Обгоняя автобусы и снующих повсюду пешеходов, я резко притормозил на парковке. Да, эта водительская дерзость по мне! Пакет с едой остался на переднем сидении, обещая самый вкусный и приятный обед на всем белом свете.
Перемерив дюжину самых разных костюмов, я остановил свой выбор на коричневой «тройке» в тонкую зеленую клетку. Потрясающая вещица! Сидит идеально, подчеркивает мою мужественную фигуру и величавую осанку. Я с небывалой легкостью расстался с кругленькой суммой ради того, чтобы облачиться в это чудо дизайнерской мысли, и обнаружил, что уже шесть вечера.
Эти наглющие продавщицы знают толк в том, как развести клиента на деньги! Зачем, спрашивается, мне этот уродский черный галстук? Бросая полные ярости взгляды на отдаляющееся здание мегамолла, я сбил мусорный бак и покатил домой со скоростью гончей. Я был очень зол и очень голоден.
Бросив пакеты с покупками на диван, я снова проверил, на месте ли завещание. Удостоверившись в его сохранности, отправился на кухню, дабы устроить себе самый шикарный ужин. Желудок приятно покрякивал в предвкушении трапезы. За десять минут у меня на столе оказались курица гриль, салат из свежих овощей в оливковом масле и бокал белого хорошего вина. И все это благолепие – на оранжевых тарелках с белой каемочкой. Бывшая подарила. На годовщину развода. Спасибо тебе, дорогая, ты лучшая в мире женщина! Хоть и дура.
Грациозно смахнув со стола несуществующие пылинки, я уселся поудобнее. Стоп, чего-то здесь явно не хватает… Чертовщина! Где хлеб??? Я одурело смотрел на торчащую из мусорного ведра буханку зеленого хлеба. Забыл купить! Вот так всегда. Не судьба, видимо, мне сегодня вкусно поужинать. Я со злостью влил в горло весь бокал вина и громко выругался. На часах уже полночь, а в желудке лишь виноградное пойло и ни крошки хлеба. Разочарованно зевнув, я отправил еду прямо на тарелках во чрево холодильника. Завтра с утра первым делом схожу за хлебом. И это будет самый вкусный завтрак в моей жизни! В моих погрустневших глазах уже вовсю плясал Бахус, а бутылка опустела к часу ночи.
Последнее, что я увидел за три дня до смерти, был пакет с костюмом-тройкой у меня под головой.
Звон в ушах. Нет, это не будильник. Я нащупал пульт управления своими мозгами где-то в районе макушки. Где мой мобильник? Еле продрав опухшие от вчерашних слез глаза, я помчался в туалет. На босу ногу и в колючем свитере, с дрожащими конечностями совладать во время рвотных позывов было чертовски сложно. Но я справился и даже не испачкался. Я молодец!
Кое-как освободившись от смятых брюк и свитерного удушья, залез в ванну и включил теплую воду. Разбиваясь о мою взъерошенную шевелюру, капли лезли в глаза и в нос. Терпеть не могу, когда по мне ползает вода. Я переключил на холодную. Теперь легче, бодрит! Ух, как жить захотелось!
Поеживаясь на корточках, мне пришлось держать равновесие, что в условиях тяжелейшего похмелья было ужасно трудно. Особенно когда закончился гель для душа, и хочется слиться с унитазом в объятиях вулканического извержения. Покончив с этой милой процедурой, я все-таки слил остатки желчи в гостеприимный зев унитаза и пополз на кухню.
Телефон покоился рядом с пустой бутылкой, и на его дисплее я обнаружил, что уже полдень, а до смерти еще два дня. Проклиная вчерашнее вино и ту отвратительную девку из магазина одежды, я впервые захотел выкурить сигарету. Есть мне совершенно не хотелось. Каким-то непостижимым образом в пищевод удалось пролить стакан водопроводной воды. Жить хотелось все меньше, но я все-таки преодолел путь от кухонного стола до моего любимого, письменного, и с облегчением вздохнул. Завещание на месте, в том самом верхнем ящике. Теперь только расслабиться и ждать.
Промаявшись на диване в позе гусеницы до вечера, я решил, что собственные желания нужно удовлетворять. Тем более до смерти всего два дня, и нужно все успеть. Я развернул пакет с новым костюмчиком, достал галстук, сморщился и положил его в верхний ящик стола. Надел белую чистую рубашку, брюки, жилет и пиджак в тонкую фиолетовую клетку, осмотрел себя и широко улыбнулся. Я просто бог! Теперь можно и закурить…
В магазин я решил пройтись пешком, чтобы все соседи и прохожие могли насладиться видом красивого мужчины в новом потрясающем костюме. Да, наслаждайтесь, я дарю вам эти кадры из фильма про совершенство. Я шел по улице медленно и плавно, ослепляя всех вокруг своим сияющим видом. Несмотря на то, что в желудке снова кипела желчь и грозила вылиться в самый неподходящий момент, я широко улыбался и приветствовал весь мир.
У стойки с табачными изделиями мне нужно было сделать выбор в пользу самых дорогих и престижных. Я долго мялся, строил глазки продавщице и, наконец, заплатил самую нескромную сумму, став обладателем большой и красивой пачки сигарет. Домой я шел с гордым видом и уверенной походкой гангстера, ведь теперь еще одно мое желание осуществилось, и все вокруг должны это чувствовать.
Превозмогая боль в мышцах, сухость во рту и головокружение, я все-таки добрался до кухни и открыл форточку. Сейчас я буду курить. Я! Курить! Всегда презирал эту позорную привычку в людях, но сегодня именно тот день, когда ломаются стереотипы. Ведь я не какой-нибудь там трус и паинька!
Усевшись поудобнее, я открыл пачку ловким движением и достал сигарету. Поднес к носу, вдохнул терпкий аромат, слегка поморщился, прикурил. Вспомнил, как в детстве воровал у отца сигареты, а потом был жестко порот ремнем. Спасибо, папа, ты сделал из меня настоящего мужчину! Я глубоко втянул облако дыма и задержал его в легких на долю секунды. Закрыл глаза, представил себя падишахом, а потом громко закашлялся. Но у меня получилось! Голова кружилась так, будто я на каруселях смерти! Несравненное ощущение, мне понравилось. А потом я долго не мог встать с колен и отползти от старого знакомого унитаза.
Очнулся я у подоконника, докуривая шестую сигарету и допивая третью чашку кофе. Есть по-прежнему не хотелось. В окне маячила луна, и дрожали звезды. Я с гордостью погладил лацканы нового пиджака и улыбнулся последнему дню своей жизни. Он наступил, и мне не терпелось выспаться перед этим знаменательным событием. Я не стал раздеваться и лег спать в костюме. Завещание спокойно лежало в верхнем ящике письменного стола.
Проснувшись в восемь утра, я долго лежал и смотрел в потолок. Мне казалось, что так я буду более мужественно выглядеть. В новом костюме, хоть и слегка помятом, с щетиной и серьезным взглядом. Жаль, что никто не может меня сейчас сфотографировать! Эдакий орел на вершине горы перед решающим полетом.
Я вовремя спохватился и отогнал дурацкие мысли. Что за бред? Я завтра умру, сегодня последний день, поэтому нужно срочно что-то сделать. Например, покурить!
Первая сигарета убила все желания вкусно позавтракать. В желудке пусто уже три дня, а мне хоть бы хны! Какой же я все-таки сильный. А что дальше делать? Сидеть в этой квартире и пялиться в окно – удел слабаков! Нужно что-то придумать.
Телефон молчит. Друзья подонки. Жена бывшая. Работы нет. Завтра умирать. Точно, придумал! Нужно оторваться по полной! Все ради тебя, сестренка!
Я быстренько набираю номер службы эскорта. Заказываю себе брюнетку с третьим размером груди. Будет через час. Так, уже полдень. Пойду за вином, только не белым. И сигарет куплю.
С этими мыслями я выпорхнул из квартиры – в новом костюме, слегка помятом, с щетиной и воодушевленным взглядом. Я нравился сам себе, поэтому окружающие с таким интересом на меня пялятся. Да, чуваки, я мега крутой! Завтра я сдохну, а сегодня намереваюсь хорошенько повеселиться!
Я купил сигареты и вина, целых две бутылки. Улыбался всем подряд и источал дружелюбие. Даже собаки смотрели мне вслед, так я хорош! Придя домой, я первым делом поменял постельное белье и вытащил из холодильника еду. Аппетит проснулся нехотя, отозвавшись на еще уверенный запах курицы гриль. Хлеб забыл купить! Ну и черт его дери! Все равно не есть же мы будем, хахаха! В дверь кто-то постучался.
Быстро осознав всю важность момента, я разгладил складки на пиджаке, поправил рубашку, похлопал себя по щекам, послал воздушный поцелуй бывшей жене и бросился открывать дверь. На пороге стояла задрыпанная девица с унылым взглядом, в черных обтягивающих брюках и желтой блузке с открытым лифом. При виде меня она сразу изменилась в лице и стала похожа на сверкающую в каплях испарины бутылку шампанского.
- Здрасьте, меня зовут Джордж.
- А я Кристина. Можно зайти?
Я вежливо пропустил даму вперед на кухню. Ее задница была такой выпуклой, как у кошки моей покойной бабушки. И виляла она ей так же уверенно, как та драная коза перед родами. Ну ничего, малышка, сегодня мой день, а значит мы играем в мои правила. И сегодня я еще жив, а значит, мы будем веселиться!
- Есть будешь?
- Ой, спасибо… - Шампанское мило улыбнулось мне и кивнуло прилизанным каре.
Я гостеприимно указал на салат из несвежих овощей, рыбу в кляре пятидневной давности, холодную курицу гриль и еще пустые бокалы.
- Извини, нет хлеба. Зато есть вино! – Я налил до краев красное полусладкое и облизнулся.
- Ой, я не пью на работе! Но от еды не откажусь. – И эта милочка принялась опустошать тарелку с нескрываемым удовольствием. Еще бы, это ведь я готовил! А я повар высшей гильдии! С нескрываемым удовольствием я следил, как девица обгладывала косточки, и как в ее густо накрашенном ротике исчезают кусочки болгарского перца и оливки. Она чудо как хороша!
Я допивал уже второй бокал, а разговор все не клеился. То она глупость про погоду сморозит, то я слишком застенчиво улыбнусь.
- Джордж, у вас сегодня день рождения? – Эта клуша посмотрела на меня, невинно моргая и облизывая свои порочные губы.
- Что-то типа того, дорогуша. Сегодня я праздную очень важную дату, но тебе не скажу.
Она надула губки и отставила тарелку в сторону. Я прикурил сигарету и нарочито задержал воздух в легких подольше, чтобы произвести впечатление. Пригубил еще вина и игриво пустил струю дыма в потолок.
- Всегда осуждала курящих людей, но, глядя на вас, готова попробовать. – С этими словами мисс шампанское наклонилась ко мне и выхватила мою сигарету. Я оторопел. Она медленно поднесла ее к уже облезлым губам, по краям которых только и осталась помада, и затянулась. Это было просто угарное зрелище! Переспелая школьница пробует курить на заднем дворике, строя из себя овечку и опытную курильщицу одновременно. Я неистово ржал. Она хохотала и кашляла. Так, вместе мы выкурили эту сигарету.
Посмотрев на часы, я понял, что прошло уже больше двух часов с той секунды, как она постучала в дверь. Шесть вечера. Мы болтали напропалую об обоюдных кулинарных пристрастиях, и мне удалось ее склонить к той мысли, что борщ без сметаны это жуткий моветон, а настоящее оливковое масло не может стоить дешево. Я в ее глазах выглядел явным лидером и всезнайкой. В моих глазах она была простой девчонкой, которая никогда не ела ананасовый щербет. Мне хотелось ее покормить с рук и все-таки напоить. Но эта бестия сопротивлялась, как могла. Не пьет она, видите ли. Что ж, зато я пью! Уже вторую бутылку, между прочим. И у меня сегодня праздник, и мы будем веселиться!
Я предложил ей переместиться в мою единственную комнату с зелеными обоями, в центре которой стоял разложенный диван со свежим постельным бельем ненавязчивого бежевого цвета. Она с легкостью согласилась.
Мы плюхнулись в простыни, держась за руки.
- А ты прикольный! – Томно произнесла Кристина, и посмотрела мне прямо в глаза. Что там в этих чертовых глазах было такое? Я откинулся на подушку и разомлел. Можешь делать со мной все, что захочешь, детка! Но она не особо спешила. Да и я… никуда не спешил. Тем более до 28 мая оставалось несколько часов, а до полнейшего безумия – еще два бокала и пара таких вот томных взглядов.
Мне не нужно было прикасаться к ней, чтобы сыпались искры. Я и так был сплошь электрический ток. И меня закоротило в самый неожиданный момент, когда закончилась вторая бутылка красного полусладкого.
В момент, когда она гладила мою коленку сквозь клетчатую ткань моего нового костюма, вся желчь, сидевшая внутри меня, поспешила выплеснуться наружу. Я жестоко облажался, но при этом не потерял довольной мины. С превеликим удовольствием я извергал потоки еще не достигшего цели вина. Улыбался и тянул к ней руки. Я уже не видел ее и не слышал, а только плакал и захлебывался в слезах и желчи. Вырубился я так же быстро, как меня закоротило.
28 мая 2008 года. Полдень. Я проснулся на полу, весь грязный и помятый. Новый костюм безнадежно испорчен. Я попытался позвать кого-нибудь на помощь, но у меня не хватило сил произнести даже пол слова. В этой квартире с зелеными обоями никого не было, кроме меня одного. Смерть, ты где? Если ты прячешься на кухне, то сходи за хлебом. Или хотя бы скажи сестре, что завещание в верхнем ящике моего любимого письменного стола из светлого дерева твердой породы.
Я умер от голода через час после пробуждения.