и я тебя зауважал

I

1991 год.
Это был мой первый рейс в качестве radio-officerа (начальника радиостанции) в иностранной судоходной компании. Получали мы пароход в Японии, – новострой! Для меня тогда все было внове – первая приёмка нового парохода, греки-суперинтенданты, жлобы и сволочи, экипаж 14 человек против 27-ми на наших судах, ну и т.д.
В завод я приехал во второй группе экипажа, в пятницу вечером. Субботу и Воскресенье на судне потусовался, документы почитал, инструкции всякие, - аппаратура же вся не знакомая, а дела принимал в Понедельник, у представителя завода, в день отхода судна в рейс. Нормально, да!
Но самым замечательным в этом рейсе был наш экипаж. Я за всю свою жизнь «моряцкую» с таким экипажем не работал. Наверное потому что помполита с нами не было.
Вот несколько примеров тому…
На судне, невесть каким образом, оказалась кассета с единственным русским фильмом «Служебный роман». Всего было штук тридцать разной голливудской ваты, но этот мы засмотрели просто до дыр. Ну и естественно, месяца через два растащили его на слоганы.
Особой популярностью пользовалась фраза: - «Вот ты меня ударил, и я тебя зауважал», в различных интерпретациях, конечно.
В кают-компании кто-нибудь попросит соль передать, просьбу выполнишь, а тебе вместо спасибо:
- Вот ты мне соль передал, и я тебя зауважал!
Особенно хорошо у меня это с чифом получалось.
- Вот ты меня сигареткой угостил, и я тебя зауважал.
- Вот ты мне …, и я тебя зауважал.
Ну что Вы хотите, моряки - больные люди.


II

Месяца четыре рейса уже…
Стоим в Сайгоне, грузимся рисом на Дар-эс-Салам.
Вместе с нами в порту много пароходов набралось. Вечером, после работы, большинство наших, повалило в интерклуб, - среди них и я с чифом. А куда же ещё. Там всё в одном флаконе, и питиё, и «музычка» весёлая, и всё остальное. В начале всё нормально, всё как всегда – пиво для разгона, потом «Смирновскую» или «Столичную», дальше экзотика попёрла. А как же!? Быть во Вьетнаме и не попробовать какого-нибудь яду со змеёй или ящерицей. Никто и не поверит. Ну а после всех этих местных приблуд сознание притупляется, инстинкты обостряются, и начинается веселуха. Я всегда удивлялся способности интерклубовских девушек появляться именно в этот момент. Сначала она просит прикурить, потом закурить, потом угостить, потом … глядь, а она уже у тебя на коленях, вся такая невесомая, экзотическая, и ты, как придурок, вместе с ней смеёшься и веселишься, и тебе хорошо. Но она намекает, что может быть ещё лучше, и для этого нужно всего-то столько-то баксов и номер.
Да какие проблемы!?
И вот ты, потяжелевший в ногах, но полегчавший в желаниях, идёшь, опираясь всем своим весом на плечико этой хрупкой с виду вьетнамочки, в номера.
Но, что это? Что за толпа, кто-то на русском говорит. А, это румын с соседнего судна, а что он здесь делает? А этот рыжий? Вроде знакомое лицо какое-то. Так столик же его рядом, австралиец! Мы же только что с ним пили чуть ли не на брудершафт. И вообще все эти мужчины, женщины. Какого чёрта?
Ага, вот оно в чём дело. Комнат меньше, чем желающих.
Очередь!!!
Хе-хе. Капитализм объявили, а социализм отменить забыли. Ну, нам то что! Нас, в СССР рождённых, очередью не напугаешь. Мы очередью закалённые. У нас без очереди только «люминиевые» значки «Ударнику …-й пятилетки» раздавали. А всё остальное извольте в очередь или по записи.
Ждём!
Помещение узкое, для ожидания не приспособлено, поэтому стоим вдоль стеночки своеобразного коридорчика, разговариваем, смеёмся … Очередь движется! Моя подружка дёргает меня за руку, мол не отвлекайся на диалоги, следующие мы. Она же лицо заинтересованное, оплата после предоставления услуг, так сказать. И тут вваливается наш чиф, почти на бровях. Борода на плече, улыбка во всю рожу, под мышкой девушка. Смотрю на него и понимаю, испытание этой очередью он не выдержит, упадёт и уснёт прямо здесь. Да, драконов он наелся в тот раз «по самое не могу».
Не успел я и парой слов с ним перекинутся как освободилась комната. Моя комната!
Хватаю своего чифа под руку и запихиваю его в освободившийся номер. Естественно, страждущие начали возмущаться, особенно румын, который за мной стоял. Уж очень он был возбуждён. Оно и понятно. Как у Высоцкого: - «Ведь мы же в очереди первые стояли, а те, кто сзади нас, уже …» Но, кого учить! Я громко пресекаю скандал цитатой из фильма:
- Он здесь стоял!
А румын не успокаивается и требует справедливости, взывая к участникам процесса. Спасает положение ещё один освободившийся номер. Возбужденно-возмущённый дакиец быстро исчезает, народ немного успокаивается.
Но самый запоминающийся кадр, - полуоткрытая дверь, чиф ко мне спиной и через плечо, кивая головой в такт словам, с весёлым прищуром пьяных глаз:
- Вот ты меня пропустил, и я тебя зауважал.
……
Комедия положений!

III

Из Сайгона снялись ночью, по полной воде. (Порт Сайгон стоит на реке) К открытому морю вышли только ранним утром. Мастер обычно привлекал меня на мостик в различных сложных навигационных ситуациях, а выход в море по реке, ночью, - именно такая ситуация и есть.
Спускаюсь в каюту, принимая душ, снимаю накопившуюся за ночь усталость, - мне ещё в радиорубке работы навалом, - лезу в рундук за чистым бельём и … столбенею. В рундуке, стоят две плетёные корзины непонятного происхождения. Что за чёрт?! Открываю, и уже конкретно фигею! Внутри флаконы с «местным ядом», по 24 штуки в каждой.
«Местный яд» - так мы назвали разные алкогольные выкрутасы народов юго-восточной Азии. К ним относятся в основном различное питьё со змеями, ящерицами, разными хамелеонами, и прочей тропической снедью. Даже неоднократно шутили поэтому поводу – мол, водка и закуска в одном флаконе. В моих корзинах оказались какие-то дракончики типа ящерицы, но поширше в талии и с гребешком на голове, в длину сантиметров 20, не более. И бутылки были тоже особенные, ёмкостью примерно пол литра, не высокие такие, с широким горлышком, - видимо для того, что бы эта тварь беспрепятственно пролезла внутрь, - горлышко заткнуто натуральной пробкой и запечатано сургучом с верёвочкой, на флаконе красивая этикетка на вьетнамском, и вся эта фигня завёрнута в пергамент. Явно, делалось всё это не под забором, и не в подвале где-нибудь. Я хочу сказать не кустарным образом. Сама жидкость, в которой дракончик этот плавает – обыкновенная рисовая водка, только уже не прозрачная, а темного, буро-зелёного цвета. Ну, здесь понятно, дракончик ведь не потрошенный.
Озаботила меня эта находка не на шутку. Сижу, думаю, и никак не могу вспомнить, откуда взялось в моей каюте это «богатство». И вроде с памятью у меня всё нормально было в то время.
Ведь я даже сейчас помню запах свежескошенной травы, в том стогу, где меня, неопытного восьмиклассника «опытная» девятиклассница обучала разным премудростям взаимоотношений между мальчиками и девочками.
А вот откуда взялись эти корзины? … вспомнить ну никак не могу!
Странно! Не мог же я их сам принести, весом-то они килограмм по 15 каждая, значит принёс их кто-то другой.
Ладно, думаю себе, пройдусь по команде, вопросы наводящие позадаю, может кто-нибудь что-нибудь вспомнит.
Напрасно. Опрос ничего не дал, никто ничего не вспомнил, но многих насторожил. С какой такой стати «начальник» (это я – начальник рации) ходит по судну и про каких-то драконов разговаривает. Поэтому, что бы не возбуждать излишнего интереса к находке я решил, корзина сия дар небес, - хотя являюсь материалистом с младых ногтей, - и поступать я с ней буду по своему собственному разумению. Мастеру занёс несколько флаконов, а как же иначе!? Ну, а остатки мы с чифом начали постепенно уничтожать.
На следующий день особо приближённые уже знали, что у меня обнаружены «сокровища Али-Бабы» и потянулись ко мне в каюту. Сначала просто просили бутылочку. Но я отказывал, категорически, - если пить, значит вместе. Через день уже почти весь экипаж по вечерам собирался у меня на посиделки. Кончилось всё это тем, что мастер не стерпел этого бардака, - у нас каюты были на одной палубе, - и выгнал всю нашу ватагу вниз, к механикам.
Ну, а нам всё равно где веселиться.
Самым забавным было наблюдать, как любители острых ощущений ели этих заспиртованных тварей. Сам то я не сподобился, видимо не голодный был. Когда к кому-то пришла в голову идея их попробовать, то решили проверить, живые они или уже того, готовые к употреблению, потому что вытаскивая дракончика из бутылки он так забавно дрыгал ножками проходя через узкость горлышка, что создавалось впечатление - ну прямо как живой! Положили первого на палубу. Лежит он себе, лапки в разные стороны разбросал, отдыхает, только глазки закрыты. А мы, взрослые с виду мужики, уставились на него и молчим, ждём чего-то. Я говорю боцману
- Ну-ка топни, вдруг убежит.
И ведь топнул! Не убежал дракончик, только головой дёрнулся. Тем самым участь его была решена - съели. Ну, не всего конечно, препарировали сначала, шкура, когти, хвост, гребень остались. Но надо отметить, что с каждым разом от очередного съёденного дракончика оставалось всё меньше и меньше отходов.
Мне до сих пор не понятно, что их заставляло жрать эту гадость, что же двигало этими людЯми, ведь не были же голодными! Хотя тогда казалось, всё было таким очевидным. Одно слово: «Моряки, больные люди.»
Ну, а когда расходились, каждый считал своим долгом сказать мне, пожимаю руку или похлопывая по плечу:
- Вот ты меня угостил, и я тебя зауважал!
Но всё хорошее когда-то заканчивается. К Сингапуру закончились и наши (мои) вкусности. Хотя одного я всё-таки заныкал, хотел домой привести в качестве сувенира-страшилки. Но не случилось, потому что секрет происхождения корзины раскрылся самым невероятным образом.
Во всей этой алкогольно-гастрономической эйфории не участвовал всего лишь один человек – второй помощник, или «ревизор».
Во-первых, потому что у него вахта с 00 до 04 судового, а перед вахтой он должен был отдыхать, обязательно. А это как раз совпадало со временем нашего вечернего расслабона.
А во вторых, человек он был можно сказать не пьющий, или почти не пьющий. По крайней мере он очень индифферентно относился к алкоголю. По этой причине круг его общения в экипаже был несколько ограничен. Не то что бы он в каком-то «игноре» был, просто его интересы отличались от интересов большинства, поэтому и находился он в некотором отчуждении от всех.
Уж не знаю почему в торговом флоте второго помощника назвали «ревизором». Наверное, потому что он нёс полную ответственность за груз, погрузку и разгрузку судна. На переходе работы у него было как у всех, зато в порту, во время грузовых операций, он самый занятой человек. Вечно у него в каюте всякие агенты, супервайзеры, какие-то аборигены, куча всяких бумаг, коносаменты, нотисы … В общем, в порту он работал по 25 часов в сутки.
Так вот, где-то в Андаманском море, - Малакский пролив прошли уже, - поднялся я к нему ночью на мостик из своей радиорубки, карту погоды занести, извещения всякие, конечно же байки потравить перед сном, ну, а за одно и на приборы глянуть.
Разговорились, парень то он нормальный был. И вот тут он мне выдает
- Вьетнамцы, козлы, обещали презент подкинуть, да хрен там! На отходе завертелся, не проверил, а они так ничего в каюте и не оставили. Засранцы!
Я уже не помню подробности, за что презент, но сам факт меня насторожил.
- А что обещали.
- Да, в интерклубе понравилась мне одна ящерица заспиртованная. Неординарная штуковина такая. Змеи с лягушками надоели(!) уже, а эта прямо как дракончик, и бутылка красивая и упаковка. Хотел купить на память, у меня дома коллекция целая, а они мне пообещали, что так подарят и на судно принесут.
Тут я начинаю понимать всё! Наши каюты на палубе находились напротив друг-друга в корме судна – дверь в дверь. Видимо «вьетнамизы» перепутали двери и «поклали» свои презенты не ему в каюту, а мне в рундук.
- Да где же ты был, когда я после Сайгона весь экипаж расспрашивал, откуда у меня в каюте две корзины с этой дрянью оказались.
- Две корзины! – удивлённо восклицает он, - Это они припёрли две корзины этой снеди?! Ну ни фига себе!
Я обречённо киваю головой.
- Ну, и где же эти две корзины «вьетнамских сладостей»? – тоже обречёно спрашивает ревизор. Он же не дурак и все понимает правильно.
Я молча спускаюсь к себе, достаю последнего дракончика и поднимаюсь опять на мостик.
- Эта тебе в интерклубе понравилась?
- Ну да, точно, она! – радости его казалось бы не было предела, - А остальные где?
- А зачем тебе остальные?
- Ну, так просто интересно, Неужели выпили?
- А некоторые даже закусили.
Какое-то время мы ещё поговорили о том о сём. Ревизор был рад как ребёнок, что его коллекция не осталась без пополнения, а когда я собрался идти спать, он шутливо-патетически пожал мне руку и сказал
- … , и я тебя зауважал!

Замечательный был экипаж.

IV

Я же всё это рассказывал для того, что бы описать атмосферу, в которой тот весёлый рейс проистекал.
Так вот.
Был среди нас один очень интересный человек, 2-й механик, Серёга, мой ровесник.
Кстати, в те времена на флоте работало много разных интересных людей. Если бы время позволяло, я бы много чего мог порассказать.
Отличался это механик от нас, простых, тем, что изучал разные экзотические языки, причём изучал весьма оригинально. Ну, вот, к примеру, заходим мы в столицу Папуа Новая Гвинея, в Порт-Морсби. Разговаривают в этом порту в основном на английском, вернее на каком-то подобии английского, понять можно, но к местному наречию и произношению надо привыкать. А это уже лишняя проблема для нас, но не для Сергея. Он просто светится от счастья, когда удаётся в свободное время выйти, так сказать, в народ, и поболтать(!) с местными аборигенами о том, о сём.
Выглядело это со стороны примерно так.
В конце рабочего дня или после ужина Сергей спускался на причал или пирс с ручечкой и блокнотиком, подзывал к себе пару человек местных и очень приветливо начинал с ними общаться. А народ, как правило, везде любопытен, по натуре своей. Там где два, через десять минут уже человек десять кучерявых. Окружат со всех сторон, смотрят на него во все глаза с нескрываемым интересом, жестикулируют, гыркают и норовят что-нибудь, между делом, выпросить. Но Серёгу с толку не собьёшь, он пополняет свой словарный и фонетический запас и ничего его с пути не свернёт. РУССКИМИ буквами он тщательно записывает произнесённое аборигенами слово и тут же, через дефис, перевод. Я читал его записи, полная ахинея. Только он сам мог в них разобраться. Хотя какой-то порядок все-таки там был. Начиналось всё, к примеру, с человеческого тела, - рука, голова, глаза. Потом глаголы какие-нибудь, - идти, ехать, пить, жрать, ну, и т.д. Он мог несколько часов стоять и таким образом «разговаривать» с народом. Если стояли несколько дней, то к нам быстро привыкали, привязывались даже и к отходу не только у него, но и у всего экипажа появлялось много местных друзей. И многие из них искренне удивлялись, почему местный язык учит только один из нас – Сергей.
После выхода в море он обычно приводил в порядок свои записи и составлял сравнительные таблицы родственных слов из разных языков. Тоже, надо сказать, занятие на любителя. Но увлечён был парень, приятно было на него смотреть, особенно когда он начинал что-нибудь рассказывать про свои «трофеи».
Бывало, сидим поздно вечером у кого-нибудь в каюте, кубик-Рубика мучаем. Так у нас назывались четырёхлитровые картонные ёмкости с виноградным вином, в основном австралийского происхождения, - а в тропиках сухое вино очень «пользительно» для организма. Диалоги разговариваем, всякие байки травим. И если с нами оказывался Сергей, то можно считать что вечер удался. Достаточно было спросить у него про какое-нибудь слово, так от нечего делать. Ну, к примеру
- А как будет на языке «камано» стул? – это одно из наречий в Папуа-Новая Гвинея.
- А у них нет такого слова, – отвечает Сергей, - потому что у них стульев нет, но есть слово, которое … - и понеслось.
Открывает он свои блокнотики-словарики и начинает говорить. Рассказывает очень интересно. Тему того же стула, если его не перебивать, может осветить часа за два. Подробно так. С полной географий и этнографией вопроса. Расскажет как эти стулья, или что ими заменяется, называются почти у всех народов Тихого океана, там, где он побывал, - от у алеутских Эскимосов до новозеландских Маори.. Сидишь, слушаешь, и такая нирвана наступает в голове и по всему телу. Вроде как на берегу сидишь, ушицу варишь, ручеёк журчит, птички поют… Вникать в смысл всего им произносимого было совсем не обязательно, потому что только сумасшедший мог запомнить столько информации сколько было в голову у нашего полиглота-любителя, тем более, что говорил он на разных языках.
Такой вот замечательный 2-й механик был у нас в экипаже в том рейсе.
Естественно, относились к нему как к кому-то чудику, хотя, впрочем, чудиком он и был, но ни кто не предполагал даже, как выручит некоторых из нас его хобби, можно сказать жизнь спасёт.
Ну, об этом дальше.

V

В Дар-эс-Саламе выгружались дня три-четыре. Конечно же Сергей в течение всей стоянки был воодушевлён чрезвычайно, ведь страна для него была новая, и его постоянно можно было видеть с новым блокнотиком на причале, среди местных негров. А негры в Танзании, надо сказать, ну очень чёрные, аж синевой какой-то отдают. Но с виду не злые, доброжелательные даже.
После окончания выгрузки мы ещё день просто так стояли, груз намечался на Кейптаун, ждали. Во время грузовых операций не у всех есть возможность отдохнуть и расслабится, а тут такая удача, стоим у причала и ничего не делаем. В город выходили, конечно, так, каждый сам по себе или группками по два-три человека. А тут вернулся из увольнения СЭМ, т.е. электромеханик, весь такой возбуждённый местным стриптиз-баром, замучил всех своими впечатлениями про то, какие там экзотические сипапушечки и что они там вытворяют. «А одна особенно!», и палец большой вверх … Надо сказать, что СЭМ тоже был человеком замечательным и незаурядным. Он мог выпить сколько угодно и, главное, чего угодно, любую местную дрянь какую-нибудь и при этом утром встать со свежей головой и здоровым желудком. Ну, голова понятно, чему там болеть, там же кость, а вот с желудком! Многие ему завидовали. Вот за этот лужёный желудок звали его в экипаже – «Медной кастрюлькой». Хотя, впрочем, этот факт к теме повествования не относится. Это я просто так брякнул, по ходу пьесы.

Как-то раз, в другом рейсе, наелся я в Гуадамарамосе, – Тринидад и Тобаго, – дубового рома с каким-то сладко-красным ликёром. Фигня необыкновенная, но без этого ликера этот чёртов ром организм просто не принимал. По утру думал всё, концы отдам. Скрутило мой ливер тогда конкретно и серьёзно, до зелени в глазах. А тут как раз новую спутниковую станцию надо было ставить, на мачту лезть, антенну монтировать. Да-а-а, та ещё экзекуция была! Как я тогда хотел, что бы у меня тоже была «Медная кастрюлька» вместо желудка!
Что-то отвлёкся я, это совсем другая история.

В общем раззадорил СЭМ народ и к вечеру сформировалась целая «группа захвата», человек десять. На борту, по-моему, тогда только вахта осталась, ну ещё повар и мастер, да ещё пару человек. Вообще-то, я тоже не хотел ехать, тем более, что в городе уже был. Но вот, поди ж ты, стадное чувство ну, и физиология, мать её ... Тоже засобирался. Заказали небольшой автобус, посчитали, так дешевле получалось, нежели несколько машин такси вызывать, и помчались.
Сергей тоже поехал. Как всегда немного в отдалении от нас, немного задумчив, сам в себе. А в нагрудном кармашке что-то выпирает. Ага! Бокно-о-о-тик! Очередной блокнотик, и ручечка, и карандашик. Ну, этнограф!
- Серый, а что это у тебя такая ручка толстая, - решил я его подколоть, - многоцветная или ты туда чернил залил на весь словарный запас африканского континента. Мы же в бар, как-никак, а не на конференцию лингвистов.
Сергей сама невозмутимость.
- Нет, это фонарик такой, миниатюрный.
Та-а-к, думаю себе, довести бы его здоровым до дома. Ну скажите мне, на кой чёрт в стриптиз-баре фонарик! Миниатюрный! Ну!?
Но он, по-моему, даже не заметил моей иронии.
Если бы я знал насколько полезной и важно окажется эта китайская безделица буквально через несколько часов, я бы заткнулся бы и молчал бы в тряпочку …
Но нет, всю дорогу в автобусе толпа продолжала подкалывать бедного механика, а Сергей стойко и достойно отвечал на все шутки и подкавырки. Ни разу не вспылил, не повысил голос. Я вот сейчас вспоминаю, - да он и не матерился даже! Такой вот был … неординарный моряк.

VI

Приехали на место. Бар так себе.
Вот, все говорят – стриптиз-бар, стриптиз-бар и всё такое. А ничего особенного. Это почти такое же питейное заведение среди прочих, просто там ещё и девушки танцуют, у шеста, ну, и … раздеваются, конечно. Вот пока танцуют, и пока раздеваются смотреть можно, а вот когда уже голые совсем, нужно срочно выпить. Тогда нормально. В мою бытность очень редко встречались исполнительницы с идеальной фигурой. В этом смысле самое высокое качество я наблюдал в Ванкувере и в Сиднее. А в Ванкувере ещё, и программа была классная, почти как балет. В Дар-эс-Саламе же всё было намного проще. Стриптизёрши больше кривлялись, чем танцевали. К тому же они все как одна были полноваты, поэтому и пить нам приходилось часто. Себе я заказал, как всегда, «Смирновку», остальные кто что, а вот Сергей почти ничего не пил. Чудной такой! У него девушка на коленях, а он с ней суахили изучает! Обалдеть!!! Я даже заметил, что он из туалета выходил с блокнотиком в руках. Ладно, в конце-концов каждый сходит с ума по-своему.
Все знают, как такие вечеринки начинаются, но редко кто может сказать, чем они могут закончится.
Вечер близился к логической развязке. В диалогах начали появляться различные фразы со словом «номера». Но т.к. бар был для туристов и местных там почти не было, то и цены были просто астрономические. Ну и чёрт с ними, с номерами, и так всё хорошо, решили ехать обратно на судно. Но тут от куда ни возьмись появился наш незабвенный СЭМ-«медная кастрюлька». Я считаю из-за него, провокатора, всё и началось.
- Да вы что, мужики! – шёпотом кричал «кастрюлька» - Тут через пару кварталов hotel нормальный, хоть и местный но не дорогой! Там даже сауна есть! Я уже и с «микриком» договорился! Во! - И опять палец вверх!
В толпе начался разброд и шатания. Кто потрезвее не стали усугублять, снялись и поехали домой, т.е. на судно. Ну а оставшиеся пять человек решили выпить этот вечер до конца. Я оказался среди них, чёрт возьми. И ведь ничего не насторожило. Если бы не был таким пьяным, я конечно бы задал вопрос, хотя бы самому себе – «Ну откуда СЭМ мог знать про hotel?! Мы же все в Дар-эс-Саламе в первый раз!»
Тем не менее, решено, едем! Уже в микроавтобусе обратил внимание, что и Серёга с нами!
- А ты куда? – удивляюсь я.
- А ты?
Действительно, а куда едем? Уже минут тридцать пути, слишком долго для соседнего квартала.
- Кастрюлька, - шутим не трезвыми голосами - ты уточни у водилы, соседний квартал в соседнем городе, или в соседнем Мозамбике.
Но пока мы пьяненькие, серьёзность положения и реальность процесса до нас не доходит. Ведь с нами негритоски, некогда отвлекаться на ерунду.

Ну вот, доехали, наконец.
Выгружаемся, оглядываемся. Ночь, маленький двор, как колодец, вокруг одноэтажные глинобитные строения, одинокая лампочка над входом. Нас куда-то ведут.
Ага, вот и какое-то помещение с претензией на холл. Похоже на прибранный на скорую руку бомжатник. Длинный стол, какие-то лавки. На стенах всякие элементы местной фолк-культуры, - копья, щиты, маски. Маски, кстати, очень зверские. И что удивительно, - классная резьба по дереву. Сандал! Ну, просто на грани искусства! Но всё равно, мрачновато как-то, может из-за того, что освещения не достаточно. Зато колорит и интим. Бубнит местная ненавязчивая музычка. И ещё - запах! Знакомый до боли, но давно забытый запах общественной бани. «Сауна!» - остатками сознания догадываюсь я. Так вот он значит какой, танзанийский местный hotel-бордель! Круто, я попал, однако!
А главное, вокруг одни негры! Ну, негры, да и негры. Можно было бы плоско пошутить, типа «Негр он и в Африке негр», но эти почти ничего не понимали по-английски. Сначала общение с ними в режиме рукомахания нас веселило, - в первый раз, что-ли, - но потом стало немного раздражать.
Посидели. Для поднятия угасшего энтузиазма слегка ещё догнались. Кто-то поплёлся в бассейн, кто-то растворился в помещении просто так. «Нет, - решил я для себя, - обойдусь без водных процедур!» … Какое-то время я ещё что-то пил, потом …
Ну а потом наступил момент расплаты, т.е. оплаты услуг. Выложенные на стол местные шилинги исчезли мгновенно, словно там их и не было. И вот после этого, вдруг, как-будто кто-то рубильник какой-то повернул, - выключилась музычка, потух свет. Я почувствовал, что исчезла обслуга, куда-то делись, бармен и официантки, а под действием легкого толчка здоровенного охранника, я оказался во дворе. Потоптался, шурша гравием под ногами, оглянулся, никого. Ночь, кусок луны что-то освещает вместо фонаря.
Один!

Вдруг накатила дикая усталость, начал понимать, что сегодня переборщил, и так захотелось срочно домой, т.е. в родную каюту, в родную койку и спасть! Спать и не вставать, неделю … или даже две!
Чёрт, но где же все остальные. В бледном свете луны нашёл очертания какой-то двери.
Вот, с детства у меня с дверями связан некоторый необъяснимый эффект. Когда мне необходимо зайти в какой-то объём или помещение, в котором есть дверь, я как все, подхожу и берусь за ручку, что бы, так сказать, открыть и проникнуть … Но именно в этот момент, кто-то другой начинает покидать этот объём или помещение. Естественно, поскольку всё происходит именно в «этот момент», мы с этим «другим» в лучшем случае сталкивается лбами в этих чёртовых дверях. Ну, а в худшем, кто-то из нас двоих получает косяком в лоб. Вот, час никто не войдёт, два - никто не выйдет, но стоит только мне взяться за ручку, как … бац! Входящий/выходящий и матерящийся имярек с противоположной стороны прёт как слон и требует своих прав на вход/выход. И так всю жизнь! Необъяснимо, но факт! Поэтому я всегда с некоторым внутренним напряжением подхожу к двери, как таковой и к процессу «проникновения» в частности. Привычка с детства.
И в этот раз я, протягивая руку к ручке двери, внутренне напрягся, ожидая, что должен же выйти кто-то из наших. Невероятно, но всё сработало как всегда! Однозначно, есть какой-то закон природы на эту тему, ещё неизвестный науке. Дверь быстро и без скрипа отворилась, и ко мне в объятия вывалился боцман.
- Ну, ты как? – не очень заинтересованно поинтересовался я
- Нормально. – без энтузиазма отвели боцман – и повертел головой из стороны в сторону, - А где все?
Постояли, покурили. Через минут пять начали вываливаться остальные. И вскоре вся ватага страждущих острых ощущений была в сборе. Последним появился СЭМ.
Зрелище он собой являл не очень лицеприятное, весь какой-то всклокоченный, опухший и кривоватый на лицо. Косо застёгнутая рубашка и прочие огрехи в одежде дополняли картину. Ходячая иллюстрация того, - «Как не надо проводить свободное время». Но весел, чертяка!
- Такси кто-нибудь заказывал? – спросил таким тоном, будто мы где-то в Амстердаме, в аэропорту, только что прилетели и такие тупые и беспомощные, что не можем без него даже такси поймать.
- Кастрюля, а мы вообще-то где?
- Ты же говорил, что привезут и отвезут!
- Хоть знаешь, как это место называется?
- Да тут и телефона нет! Как такси вызывать!
- Деревня какая-то, а не город, ты куда нас завёз?
Вопросы сыпались со всех сторон, но СЭМ только глупо улыбался и часто моргал, трезвея на глазах.
Невозмутимым и спокойным оставался один Сергей.
- «Щас», чего разорались, всё будет нормально. Здесь где-то выход должен быть.
Логично, если каким-то образом сюда заехали, значит, выход должен быть. И точно, в дальнем углу «колодца» темнел проём. Направились к нему и через некоторое время вышли на улицу.
Встали, стоим, озираемся. Темень, хорошо хоть луна чуть-чуть освещает, но это и всё! Ни одной лампочки, ни какого-нибудь одинокого фонаря. Вдоль улицы глиняные дома с высокими ровными заборами. Тротуара нет, асфальта нет, под ногами пыльный гравий. Ни деревца, ни какого-нибудь ориентира. По-моему, даже собаки не лаяли.
Ну, куда идти?
Решили действовать методом тыка, т.е. идти, лишь бы идти. Вдруг угадаем правильное направление. Если нет, развернёмся и пойдём в другую сторону.
Лениво переругиваясь и матерясь, вяло шуршим гравием прямо по середине улицы.
Вдруг, - о, удача! – вдалеке показались какие-то силуэты людей, человека три. Ускоряемся, подходим и радостно, на перебой начинаем спрашивать, как побыстрее выбраться из этого «замечательного» местечка. Но люди молчат! Никакой реакции. Если бы не белки глаз, - у негров они очень выразительные, особенно в темноте, - можно было бы подумать, что это какие-то статуи. Сначала никто из нас радостях не обратил внимание на то, что в руках эти статуи держат оружие! У двоих автоматы, калаши, а у третьего, самого худого и длинного, какая-то штуковина – нечто среднее между косой и алебардой. Нужно добавить, что население в Танзании в большинстве своём мусульманское, и многие из них носят одежды, напоминающие наши ночные рубашки, только обязательно белого цвета. Ну а теперь представьте себе картину, - три здоровенных негра, в белых длинных одеждах, с автоматами, а один с косой, на фоне черного, звёздного неба. И все мочат! Зловеще так, молчат! Картинка из голливудского фильма ужасов.
Постепенно и мы затихли. Переглянулись, оглянулись и не мало удивились. Вооружённых людей становилось больше. От куда ни возьмись, из разных дворов и каких-то переулков подходили и подходили негры в белых сорочках. Кто с битой, кто с какой-то саблей, больше похожей на меч, кто с ружьём. А один был просто с банальной сучковатой такой дубинкой. Набралось их человек пятнадцать. Окружили нас плотненько, стоят и молчат.
Мы все тут же отрезвели. И перестали шутить. Какие же тут шутки? Каждый по очереди пытался втолковать этим истуканам, что мы тут вроде как проездом, и никого и ничего не трогаем.
И через слово – taxi, taxi! Но они стоят и молчат, как придурки. А тот, что с косой почему-то на меня уставился, и смотрит, выразительно так, не мигая, смотрит … Я взгляд от него отвёл и пытаюсь втолковать тому, что с автоматом
- We are Russian sailors? … seamen …vessel …ship … taxi … where are … port … ой ля ля и тру ля лю….
А этот чёрт с косой всё смотрит и сморит, и мне кажется всё ближе ко мне подходит. Я уже тогда прямо к нему обращаюсь
- I’m radioofficer of the vessel - и называю название нашего судна – I’m good … normal…no problem …
Ноль эмоций! И вот тут мне стало страшно. В животе засосало, срочно захотелось отлить, а в голову полезли разные мысли «Всё, - думаю себе, - приплыл! Этот хрен долговязый, сейчас косой махнёт, и башка в канаву!»
Вдруг чья-то рука легла мне на плечо, и я замер «Надо же как всё просто, - мысли начали путаться в голове, - Чёрт меня дёрнул… поддался искушению, дурак. Главное, что бы быстро и не больно … Зато зубы лечить не надо». Последняя мысль мне показалась очень успокаивающей.
Оборачиваюсь, - Серёга! Лицо невозмутимое, даже немного сонное какое-то. «И как это ему удаётся? – думаю – Нас сейчас здесь кончат всех, нафиг, а ему хоть бы хны! Спокоен как лом в …!» Но он слегка отодвинул меня назад и оказался между мной и этим … с косой который. «Лёгким движением руки» достаёт из нагрудного кармашка свой блокнотик, китайский ФОНАРИК(!!!) листает и после некоторой паузы начинает … ГОВОРИТЬ!!!
Я хотел бы что бы Вы прониклись ситуацией.
Человек ещё две недели назад с трудом мог показать на карте где эта страна Танзания находится, а тут в ситуации близкой к критической, не теряя хладнокровия, он начинает ГОВОРИТЬ(!) на редчайшем диалекте языка, о котором у нас в России знают единицы!
Это было просто НЕ-ВЕ-РО-ЯТ-НО!
Говорит Серёга на каком-то местном диалекте суахили! Надо было видеть реакцию окруживших нас негров. Они оживились, загыркали, закивали головами, некоторые даже заулыбались. Напряжение исчезло, а минут через пять нас вывели на какую-то большую улицу и помогли вызвать такси. На судно добрались уже с первыми признаками утра. Приключение закончилось. Но прежде чем рухнусь в койку на пару часов, каждый из нас подошёл к Сергею, пожал ему руку и сказал сакраментальную фразу
- Вот ты меня спас, и я тебя зауважал!

VII

Потом уже, по выходу в море, отдохнувшие и выспавшиеся мы собрались за стопкой чая у кого-то в каюте по вспоминать и посмеяться над событиями прошедшей ночи. Больше всех досталось конечно СЭМу. А Сергей всё расставил на свои места и объяснил что и почему.
Оказывается мы попали в район Дар-эс-Салама, где живёт какая-то народность, со своим языком, обычаями и традициями. Он называл, но я точно не запомнил. Что-то веселое такое, - то-ли ХА-ХА, то-ли ХЕ-ХЕ. (ни вру нисколько!) Обособленная такая группка населения. И общаются они в основном только на своём диалекте суахильского языка, с английским у них проблема. А вооружённые люди, это были отряды самообороны, что-то типа наших дружинников, только с африканским колоритом.
Ну, скажите теперь, как я должен был относится, после всего этого к нашему Сергею!
Только «с чувством высокого … УВАЖЕНИЯ!»