Боевая машина пехоты, имея на борту десант из трех солдат с оглушительным ревом в ночи, шла вдоль кромки редких деревьев. Траки машины с лязгом рвали землю, бросали комья земли высоко вверх. Механик вел машину в темноте, по прибору ночного видения. Можно было вести через верхний люк, но в этом случае нельзя стрелять наводчику. Обстановка не позволяла тратить драгоценное время на разговоры. Уткнувшись лбом в предохранительную резинку, солдат старался держать среднюю скорость. В зеленом свете знакомые предметы приобретали незнакомые черты, требовалось время для опознавания, вдобавок, прибор слегка увеличивал и приближал предметы. Задача экипажу предельно проста – Найти и уничтожить чеченский бронетранспортер, повадившийся из-за дальних скатов обстреливать передовые позиции группировки. Старший машины, лейтенант, сжимал потными руками рукоятки командирского перископа работающего в ночном режиме, и вглядывался в наплывающие предметы. Десант, высунувшийся в задние люки, всматривался в свистящую ночь. Одна лощина, вторая, никого нет.. лейтенант старался не слишком удаляться от своих, было страшновато. Время от времени машина останавливалась и глушила двигатель. Скинув шлемы, экипаж вслушивался в ночь, стараясь определить где враг. Шел второй час поиска. – Вижу! Вижу! – неожиданно громко по внутренней связи закричал наблюдатель.
– Где? – Лейтенант и сам увидел смазанную в ночи темную тушу вражеского бронетранспортера. Над командирским люком тоже сиял зеленый глаз инфракрасного прожектора. Значит и чеченец его видит.
– Короткая! – команда водителю. Резко качнувшись вперед, машина встала.
– Наводчик, в середину цели, огонь! – Пронзительно взвыли электромоторы, башня резко развернулась. Оператор-наводчик длинным жалом автоматической пушки нащупал противника. Переключившись на внешнюю частоту, лейтенант возбужденно доложил – Нашел я его.. Противник обнаружен!
– Э! Не спеши! – неожиданно раздался в наушниках чужой говорок – Давай поговорим?
– О чем нам говорить? – лейтенант не отрывался от перископа. – Чеченец тоже стоит, дальность метров двести-триста.. – лихорадочно крутилось в голове – Почему молчит пушка? – Обернувшись назад захрипел – Стреляй, стреляй сука падла сволочь ... твою мать! Чего ты ждешь!?
– Не могу я! Не могу стрелять товарищ лейтенант! Боюсь! – забился в истерике оператор наводчик. Бросив перископ, лейтенант в страшной тесноте старался пролезть в узкую щель между командирским креслом и броней корпуса – Снимай шлемофон сука, быстро снимай! – лейтенант судорожно рвал пуговицы бушлата скидывая все лишнее. Надо чеченца за нос потянуть, как бы первым не выстрелил! Щелкнул тумблером переключения связи – .. молчишь а? Русский? – донесся тревожный голос. – А что мне с тобой говорить? Чурка ты долбанная! – продолжая болтать лейтенант судорожно протискивался в узкую щель, хорошо что шнур шлемофона очень длинный. Поняв что он хочет, солдаты из десантного отсека вытаскивали размякшую, распустившую сопли и слюни, массу. – Ты русская собака! Зря ты сюда пришел! Я тебе голову отрежу!.. – лились угрозы в шлемофон – Сегодня мы расстреляем вас из "Градов", а сейчас я тебя убью! – Но лейтенант уже сел на операторское место и уткнулся в прицел чуть подправив наводку. Силуэт вражеской машины плотно сидел на риске прицела, точно под середину. Секунды, все решали секунды кому окровавленным мясом с перебитыми костями гореть в чадящей, изуродованной пулями машине. Мгновения решали, чья мать получив горестное известие заломит руки в страшном горе, падет замертво катаясь по земле – убили! Убили мою кровиночку! Что же это делается, люди? Будьте вы все прокляты!!
Кнопки спуска чеченец и русский вдавили одновременно. Стремительная огненная трасса сорвавшись с дульного тормоза скорострельной пушки коснулась борта бронетранспортера. Искры высеченные снопом отметили касание снарядов. Броня лопнула как картон. Снаряды вспороли, зацепили двигатель, топливные баки. Вражеская машина уничтожена. Но и бээмпэшке досталось. Короткая очередь достигла цели. Пятнадцатимилимитровые пули пробили бортовую броню, раскурочили боеукладку. Убили труса наводчика и разворотили живот лейтенанта. Всего три пули! Ранение очень тяжелое, все решает время. О какой перевязке может идти речь в тесном отсеке машины? Выпавшие кишки могут пораниться о любую железяку. Темно. Кто будет перевязывать? Солдаты смогут портянку намотать, руку, ногу бинтом опутать, чего ожидать от них, первый раз оказавшимся в такой передряге? Боевая машина круто развернувшись, поперла назад. Их уже ждали. Вколов несколько ампул промедола раненому, осторожно освободили и собрали выпавшие внутренности. Вытащив, накрыли простыней убитого труса. Белела простыня пропитываясь черным. Окружившие машину, праздно шатающиеся штабные и тыловые клерки жадно расспрашивали подробности, солдаты трясясь после пережитого не скупясь на краски расписывали ночной бой. Лейтенант закосел от промедола. Тянуло спать. – Дай закурить! – тягуче попросил сидящего рядом офицера. Поколебавшись, врач поднес к губам раненого сигарету. Покурив лейтенант тяжело ворочал глазами – А ногти на ногах, мне покрасите? Медик хмыкнул. У парня с наркоты поехала крыша. – Ну, когда маникюр будете наводить? – допытывался раненый.
– А член тебе не пососать? – отшутился доктор. – Раненый задумался и замолчал.
В небе затарахтела "вертушка". Взлетели сигнальные ракеты обозначая место посадки. Сев, машина через несколько минут подпрыгнула и низко над землей ушла в темноту. Рокот моторов растворился в грохоте артиллерии.