Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого,
ибо тем же судом, каким судишь ты другого, осудишь себя,
потому что, судя другого, делаешь то же.
(Послание к римлянам Святого Апостола Павла 2.1)
- Ты, твою мать, где опять шмонялся всю ночь? Опять машину брал? Да чтоб тебя … – завопила мать, заглянув с утра в комнату сына. Коля, давно привыкший к абсолютно безвредной, лишь видимой агрессии матери, даже не пошевелился на кровати. Появившись дома лишь под утро и почти не раздеваясь он бухнулся на кровать. Туфли валялись тут же, ближе к изголовью. Видя отсутствие реакции сына, мать увеличила амплитуду и частоту заклинаний.
-Когда же это прекратится. Продам машину к чёртовой матери, а тебя отдам в армию. То отвалила кучу денег, что бы тебя не призвали осенью, а теперь отдам туда же ещё больше, чтоб только забрали. Может хоть там из тебя человека сделают.
Голос матери всё больше переходил на визг.Видя дальнейшее отсутствие реакции сына, запоздалая воспитательница запахнула пёстрый домашний махровый халат поглубже, резко нагнулась, схватила валявшийся рядом туфель и давай охаживать по спине, валяющееся на не разобранной кровати тело.
Тело простонало и вывернутой назад рукой выхватило туфель из рук матери, и запустило его подальше в угол.
- Ты чё, ма, ошалела что ли? Итак башка болит, а тут ещё ты. Дай поспать,- глянул на часы и добавил – тебе на работу пора.
Уронил голову с всклоченными волосами опять на кровать, а для надёжности накрыл её подушкой и перед тем как опять уйти в забытье успел подумать «похоже опять пивка попили не слабо».
Мать, в свою очередь бросив взгляд на висевшие на стене, модные когда то часы с пластмассовыми цветочками внутри корпуса, и видимо исчерпав последние доводы, бросилась в ванную комнату приводить себя в порядок.
Умывание на скорую руку и нехитрый макияж, заняло порядка десяти минут. Ещё 5 минут выпить кофе с бутербродом. Не убирая со стола торопливо оделась и застёгивая плащ на ходу, выскочила из квартиры.
Пока спускается лифт можно слегка отдышаться и расслабиться. На седьмом этаже лифт остановился.
-Здравствуйте.
В раскрывшиеся двери кабинки вошла девочка- подросток с доберманом, который тут же начал обнюхивать спускавшуюся в лифте женщину.
Отцу ещё надо до обеда позвонить в Свердловск –подумала Светлана Афанасьевна Остапова, в очередной раз отдёргивая руку от мокрого носа отиравшейся рядом собаки. Афанасий Петрович, вторую неделю лежал в онкологическом отделении Екатеринбургской областной клинической больницы. Раньше, подвижный и шустрый пенсионер, сам отвозил дочь на работу в Югорскую городскую больницу на их «Ниве». Теперь же приходилось проделывать весь путь до больницы пешком.
Светлана Остапова, врач гинеколог, 42-х лет, невысокого роста и плотного телосложения, выйдя из подъезда своего девятиэтажного дома, торопливо зашагала по улице Механизаторов, почти сразу же свернув на центральную улицу Ленина.
Дорога на работу занимала примерно пятнадцать минут. Остапова получила эту новую квартиру в девятиэтажке сравнительно недавно. Много лет она стояла в очереди на улучшение жилищных условий, проживая в двух этажном блочном доме деревянного исполнения, пришедшем в ветхое состояние, вдвоём с сыном. Когда стала подходить её очередь, она перевезла из Курской области своего отца, прописав его у себя, рассчитывая на увеличение претендуемой жилой площади. Так оно и вышло.
Вообще-то можно было бы пойти более короткой дорогой, сразу выходя на улицу Попова и по ней до самой больницы. Однако учитывая слякотное время года и отсутствие нормальных благоустроенных тротуаров по улице Попова, Остапова предпочла пойти более длинным, но благоустроенным путём, через центр.
Проходя мимо часовни и подходя к фонтану Светлана Афанасьевна невольно вздрогнула при первых ударах колоколов главной звонницы Югорского православного храма преподобного Сергия Радонежского. Звонили «заутреню». Бросив инстинктивный взгляд в сторону храма, тут же споткнулась, попав шпилькой каблука в щель между искусственными булыжниками красноватого оттенка брусчатки. Чертыхнувшись и поправив сбившуюся в сторону шляпку, зашагала пружинистой походкой дальше.
- Ну вот ещё напасть, твою в красную армию богу в душу мать, - завела ругательную тираду, спешащая на работу женщина. Остановилась и несколько раз нажала каблуком на мостовую.
- Во блин. Так и есть. Каблук сломала. Замечательно день начинается.
Покрутилась на месте, решая вернутся ли домой, или кое как продолжить путь. Секундное замешательство и Остапова захромала в сторону больницы, припадая на левую ногу, как раненая в бедро охотником антилопа. Благо на работе у неё есть не одна пара сменной обуви, вспомнила она. Никто из так же спешащих на работу прохожих, на прихрамывающую женщину средних лет внимания и не обращал. Часы на здании почты проиграли и возвестили, что в Югорске 8 часов утра.
- Во блин. Опять опоздала, в очередной раз пробубнила ругательства, ковыляющая вдоль городского сквера женщина.
Начало июня в Западной Сибири, это ещё не начало лета, как следует со страниц юлианского календаря. Это скорее середина весны. Соответственно этому и стоящая в это время погода. То затяжные промозгло моросящие дожди. То выглянет яркое, пригревающее солнце. А то вдруг врежет мороз до минус 10 градусов по Цельсию с пронизывающим ветром со стороны Обской губы и студёного Карского моря.
Между тем городской сквер и прилегающую к нему территорию центральной части города, продолжали убирать вышедшие рано утром, по авралу работники муниципальных коммунальных служб. Накануне город, особенно его недозревшая поросль, с шумом и помпой отмечала день молодёжи. Сие мероприятие, ежегодно организуется отделом по молодёжной политики администрации города. Унылые, практически неизбежные последствия, оной феерии и состоящие из поколотых пивных бутылок, гор мусора из различных упаковок и раздавленных алюминиевых банок, ликвидировали десятки согнанных сюда дворников. Немалую угрозу, празднующая молодёжь ежегодно представляла и зелёным насаждениям, кои беспощадно вытаптываются, ломаются и зачем то вырываются, прямо с корнем.
Геннадий Никифорович Криченко заполнял историю болезни. Электрочайник задрожал, забулькал и щёлкнув клавишей термореле выключился. После ночного дежурства и до начала планёрки зав. отделением гинекологии хотел ещё успеть попить чайку, дописать историю, поступившей ночью пациентки и перетолковать с заместителем главного врача.
В дверь постучали и почти сразу же заглянули и вошли две молодые женщины в примерно одинаковых медицинских костюмах.
- Геннадий Никифорович, мы с передачей смены,- бойко начала одна из них, в наружности которой чётко просматривались черты коренных народов, проживающих в верховьях Волги.
- Да, да, девочки. Что там у вас?
Девушка постарше с веснушками на лице, заглядывая в журнал начала ежедневный утренний доклад, при передаче смены, дежурными медсёстрами – По сводке в отделении 14 женщин. . Ночевало 8 женщин За ночь поступила одна Филатова, вы её принимали и осматривали. Температура 37,3* АД-150\100 и жаловалась под утро на боли, не спала. У нас всё.
- Спасибо Ахатовна, можете быть свободны, сказал Геннадий Никифорович, встав из-за стола. Подождав пока девушки закроют за собой дверь, потянулся, покрутил головой, имитируя зарядку и подошёл к маленькому столику. Налил себе кипятка, предварительно бросив в увесистую чашку маленький бумажный пакетик с жёлтым ярлычком на ниточке и надписью на красном фоне – «Lipton», затем сел, добавил в чашку пару ложечек сахара, перемешал содержимое чашки и пока чай настаивался, принялся вертеть в руке ярлычок от пакетика.
На обратной стороне ярлычка, витиеватым изысканным стилем было начертано «Quality №1». Пошарившись, насколько это возможно после ночного дежурства, в уголках своей памяти, врач не мог вспомнить ничего похожего и понять значения этого слова… Quality? Quality?..Что то ведь знакомое? Партия что ли?..
Дверь в ординаторскую открылась и в кабинет вошла слегка взъерошенная, и припадающая на левую ногу Остапова.
- Во блин. Так чесала на работу, что каблук по дороге сломала. Геннадий Никифорович, выпишите мне премию на новые туфли от кутюр.
-Здравствуйте любезнейшая Светлана Афанасьевна.
- И вам тоже, не болеть Геннадий Никифорович, в свою очередь начала, в ответ на реверансы заведующего, расшаркиваться Остапова.
- Ну так как с премией господин – товарищ - начальник? С некоторой язвинкой в голосе и вертя как в гопаке, сломанной туфлёй по полу, продолжала взведённая женщина.
- Будет, будет Вам премия Светлана Афанасьевна… На 8 Марта.
- Так 8 Марта уже прошло, понимая что ничего ей не «обломится», промолвила настойчивая собеседница.
- Ах прошло. Ну так значит в следующем году и выпишу, уже улыбаясь подытожил обмен приветствиями Криченко. И уже совсем почти даже ласково продолжил, - Ничего, Светлана Афанасьевна, вот скоро нас деньгами с родовых сертификатов завалят. Не будете успевать ими старые чулки набивать. Вот так. А вы туфли, туфли. Машину своему отцу новую купите.
- Я с вами Геннадий Никифорович серьёзно. А вы изволите издеваться над одинокой и несчастной женщиной. Во блин, утро начинается.
Ежедневная планёрка, на которой присутствовали все акушеры-гинекологи, работающие в первую смену, началась с доклада Криченко. Геннадий Никифорович спокойно и обстоятельно, без свойственного ему пионерского задора, доложил, что поступила беременная в сроке 26 недель с болями в животе, высоким давлением. Проводилась интенсивная терапия. Под утро появились незначительные кровянистые выделения. Как судья выносит вердикт, подытожил своё выступление диагнозом: Беременность 26-27 недель. Угроза преждевременных родов. Гестоз II половины беременности, не исключена краевая отслойка плаценты.
Для подтверждения диагноза, срочно сделали Филатовой ультразвуковое исследование. Врач УЗИ, сама по специальности акушер-гинеколог, сразу прибежала на планёрку с заключением, подтверждающим отслойку плаценты. Получалось, что надо экстренно делать малое кесарево сечение в интересах девушки. Прогноз для плода, учитывая его глубокую недоношенность, был мягко говоря, неблагоприятный.
Хотя все врачи, работавшие в стационаре, обладали хорошими оперативными навыками, руководившая планёркой заместитель главного врача по родовспоможению, учитывая сложившуюся ситуацию распорядилась, что бы в порядке очереди, на кесарево пошла хирургом Остапова, а ассистентом Петрова.
После обхода, Таня Филатова потихоньку, превозмогая наполняющую изнутри боль, стянув с себя одеяло, присела на кровать и нащупала у кровати тапочки. Узнав у соседки по палате, местонахождения широко известного и так необходимого в повседневной жизни любого человека, заведения, вышла в коридор.
Оглянувшись по сторонам, и почувствовав, что тупая и постоянная боль внизу живота обострилась, целенаправленно направилась мимо поста дежурной медсестры, в дальний конец уходящего к окну коридора. При выходе из туалета, остановилась у рукомойника. Опёрлась о него обеими руками и попыталась внимательно разглядеть в зеркале своё лицо. В школе, она считала себя самой красивой девушкой в классе. Правда надо признать, что пара её одноклассниц: Ленка Усачёва и Галька Никитская, так не считали, и при всяком удобном случае прилюдно, всячески старались показать своё превосходство над своей соперницей.
Прошёл год. И что осталось от былой красы? Слегка всклоченные, после бессонной ночи и отдающие жирноватым блеском, каштановые волосы. Щёки впали. Глаза, как у рыбы немного выкатились, обесцветились и блестят какой-то неестественной, измождённой влажностью. Любая женщина за редким исключением, с утра, без макияжа выглядит надо признать непрезентабельно. А тут ещё 26 недель беременности. А эти нескончаемые боли? Вот и получается, что в зеркале она видит не свою фотографию, а всего лишь его неудачный негатив.
С такими нелицеприятными мыслями, Филатова насколько это возможно в её нынешнем положении, выпрямилась. Вынула из кармана носовой платок. Намочила его под струей холодной воды и протерев им лицо, удалила остатки вчерашней косметики. Заигравшая в её кармане популярная некогда мелодия песенки «Валерии» -«Маленькие часики», вырвала девушку из тяжких раздумий и заставила ответить на звонок оператора сотовой связи «Мегафон».
- Таньк. Ты где? - раздалось в маленькой пластмассовой коробочке.
-Ты что в институте не появилась на консультации... Ты меня слышишь? Чо молчишь? Ни как не проснёшься что ли после вчерашнего? Аллё!... Аллё!... Чо молчишь?..
- Да слушаю я. Слушаю. Чо привязался, алё, алё. Не глухая я. В больнице я. В гинекологии, с некоторым вызовом и надрывом выпалила в трубку, всё ещё стоящая в туалете у зеркала, девушка. Теперь собеседник на некоторое время замолчал, видимо переваривая услышанную только что информацию.
- Ночью, вскоре после того, как я вернулась с площади, мне стало плохо. Хозяйка вызвала «скорую»…, уже более спокойно поведала трубке Таня.
- Во дела…только и раздалось в телефоне.
- Да ты Стас не загружайся, не дёргайся. Я сама ещё ничё не поняла. Как всё выясню, я тебе перезвоню. Понял?..Понял? Чо въехал уже? Так кто не проснулся? Я вообще почти не спала…В голосе Татьяны, теперь уже чётко прослеживался некий вызывающий упрёк.
- Понял… Понял, - с выдохом и хорошо различимым на слух напряжением в голосе, прозвучало в трубке.
- Ладно. Звони.
Разговор со Стасом отнял у беременной девушки, большую часть физических и душевных сил. Бледная и чуть живая, она открыла щеколду и поплелась обратно, в свою палату. В коридоре её остановила идущая ей навстречу Остапова.
- Ну что Геннадий Никифорович, пора поработать с Филатовой? Вошедшая в кабинет акушер – гинеколог Петрова, невысокая спокойно-застенчивая женщина 35-ти лет, положила папочку с результатами последних анализов Филатовой на рабочий стол Криченко, а сама подсела к сидящей на угловом диване Остаповой.
- А меня Светлана Афанасьевна, чаем угостите? Подкупающий своей простотой и естественностью, по кошачьи мягкий голос присевшей женщины, вынудил Остапову поставить свою чашку чая и проявляя элементы обязательного светского гостеприимства, налить чая и своей коллеге - врачу родильного отделения.
- Может и сахарку вам насыпать?
- Нет. Премного благодарны. Мы на диете…
- А чаёк у вас превосходный, бросила дежурный комплимент гостья, пока Криченко, разглядывал результаты анализов.
- Да нет. Самый, что ни на есть обычный – «Липтон». Это так всегда. То что у других, кажется лучше. Такова диалектика жизни, почти патетически произнесла Светлана Афанасьевна.
- Качество… Вспомнил… Качество, вдруг отвлёкшись от чтения, обращаясь к сидевшим на диване женщинам, несколько возбуждённо произнёс Геннадий Никифорович.
Обе женщины в недоумении замерли, не донеся чашки с чаем до ртов и вопрошающе уставились на Криченко.
- Quflity. Качество, сознавая что его мягко говоря в данный момент не понимают, добавил сидящий за столом мужчина… По английски…
- Понятно…, медленно и по сути всё ещё не понимая о чём речь, или по крайней мере, какое отношение качество, имеет к диагностике пациентки Филатовой, произнесла Петрова, всё ещё держа чашку чая в руке.
Окончательно осознав, что его собеседницы, потеряли ход его мысли, Криченко встал подошёл к журнальному столику, за которым расположились женщины и взял из пачки пакетик «Липтон».
- Quality №1. Победно произнёс Криченко, тыкая указательным пальцем в бумажный пакетик с верёвочкой. - Качество № 1. Это как наш первый сорт.
Обе женщины не опуская чашек из рук переглянулись, потом всё же догадавшись их поставить на стол, принялись вертеть в руках свои свисающие из чашек бумажки, пока действительно не обнаружили, уже несколько раз звучащее из уст Криченко, иностранное слово.
- Это то понятно, облегчённо вздохнув сказал Петрова. Я кстати сразу сказала, что чай превосходный, а вот с Филатовой то как? Всё как на пранёрке решили?
- Ну диагноз то наверное однозначный, «Гестоз- прогрессирующий» подтверждённая по УЗИ «Отслойка плаценты», как бы возвращаясь в действительность произнёс зав отделением. На учёте в консультации, не стояла. Что там у неё с так называемыми социальными показаниями Светлана Афанасьевна?
- Разговаривала я с ней, после обхода. Девушка с характером. Бойкая. За словом в карман не полезет. Снимает комнату на Спортивной у старушки. Учится на первом курсе нашего филиала Петербургского индустриального. Родители в Хулимсунде. Короче. Довела ей диагноз. Объяснила её критическое положение и необходимость экстренного прерывания беременности. Она согласна. Говорит, что беременность не желательная. Дружку её, так называемому «биологическому отцу» - ребёнок тоже не нужен.
- Может родителям позвоним в Хулимсунт, предложила Петрова.
- Не обязательно. Она уже совершеннолетняя, возразила Остапова.
- Ну что тогда? Что тогда? Дуйте на операцию и прерывате беременность, пока мы ещё и «мать» не потеряли. Малое кесарево по медицинским показаниям. Интересы плода, не учитываем. И чем быстрее, прооперируем, тем лучше. Так ведь Светлана Афанасьевна?
- Как скажите Геннадий Никифорович. Вы ведь знаете наш принцип; вы начальник – я дурак, я начальник – вы дурак. Оперировать, так оперировать. Тем более, что от вышележащего руководства, распоряжение уже есть. Ладно щас, только дайте чаю спокойно допить. Только что из операционной. Двух женщин уже «выскоблила» с утра.
Криченко снял телефонную трубку и сообщил о предстоящей гинекологической операции анестезиологам и уже через 10 минут, Филатова лежала на операционном столе.
Врач анестезиолог, медленно ввёл наркоз, заинтубировал и наблюдал за состоянием пациентки. Учитывая, что плод «пойдёт» как выкидыш, Остапова с Петровой не торопились. Проводя тщательный гемостаз, то есть останов кровотечения из сосудов, послойно входили в полость матки… Плод извлёкся довольно легко… Площадь отслойки оказалось очень большая. Операционная сестра вытерла марлевой салфеткой, струйку пота стекающую у Остаповой из под шапочки, так как руки её были заняты и почти по локоть в крови. Остапова выпрямилась и положила извлечённый плод, в стоящий рядом эмалированный таз с ветошью. Петрова принялась послойно ушивать рану. Извлечённый плод был очень маленький. Операционная сестра, ассистирующая двум докторам при операции на малое кесарево сечение, накрыла таз салфеткой, так как на живорождение, никто из присутствующих, не рассчитывал.
- Эх, курить охота, спасу нет. Остапова отработанными годами хирургической практики движениями, стянула тонкие резиновые чулки для рук и операционный халат. Устало стянула шапочку, вынула платок из кармана и хорошенько вытерла взмокшее от пота лицо.
- Вот дьявольская работа… и вполголоса, «прости меня господи», и уже в полный голос, - Баста! Нина Андреевна, Мавр сделал своё дело, мавр может уходить. Остапова процитировала своими словами короткий отрывок из «Отелло» и удалилась в ординаторскую гинекологического отделения.
В окно ординаторской, стали заглядывать робко просвечивающиеся сквозь кучевые облака, лучики июньского солнца. Они настойчиво и неугомонно прогоняли, как будто осеннюю сумрачность казённого помещения, наполняя его не только светом, но и теплом. Теплом первых, по летнему тёплых дней. Почувствовали изменение погоды не только цветы на подоконнике, но и обитатели досель ещё унылого служебного кабинета. Электрический чайник в который раз, снова и снова закипал. Кипятком сначала было залито, содержимое пары глубоких мисок. Освободившиеся от содержимого пакетики «пластмассовой» вермишели быстрого приготовления «Александра и Софья», расположились тут же, на журнальном столике. Остапова тщательно перемешала, залитое кипятком содержимое пакетика и накрыла тарелку чайным блюдцем. Теперь очередь дошла и до заварки чая. Светлана Афанасьевна наполнила свою чашку и чашку ловко подставленную, зашедшей в ординаторскую на чай с тортиком, заместителем главврача по родовспоможению.
- Что вы девки приуныли? На улице лето налаживается, зелень вовсю распускается, птички поют, а вы квёлые какие то сидите. Надо вплотную, заняться поднятием вашего тонуса. Культпоход какой ни будь организовать, вылазку на природу, на велосипедах например. Все присутствующие, прекрасно знали о неимоверной настойчивости и оптимизме своей начальницы, которая львиную долю своего свободного времени посвящает активному отдыху. Бассейн, сауна, тренажёрный зал, волейбольная площадка, вот её кумиры. Основная масса женщин, почти целиком поглощается ежедневной семейной суетой; дети, магазины, плита, огородные грядки и как отдушина – телевизор. Любовь Петровна искренне хотела произвести революцию с сознании своих подчинённых. Ей непременно хотелось оживить не только тела, но и заблудшие души подопечных женщин. Но как, реальную действительность, сопоставить с кипой прочитанных американских пособий по управлению коллективом, прослушанным на учёбе курсом лекций? Она сидела на диванчике, слегка вытянув ноги в чёрных брюках, одетых под сверкающий белизной халат, ела с чайного блюдца кусочек пластилинового торта и думала, оглядывая своих подчинённых. Ела и думала. Похоже её очередная инициатива, не получила поддержки и одобрения у коллег. Слишком все закопались, в свои личные проблемы. Ушли в свои маленькие внутренние мирки, норки, и как кроты, наотрез отказываются покидать, по их мнению надёжные подземные убежища.
- Во блин, чуть не забыла отцу позвонить, провопила вмиг соскочившая с дивана Остапова. Подскочившая к платяному шкафу женщина, решительно распахнула дверки, сняла с вешалки сумочку и торопливыми, роящимися движениями извлекла от туда свой сотовый телефон. Набор телефонного номера и уже из коридора стали доноситься обрывчатые фразы, разговаривающей с больным отцом, дочери.
В ординаторской, в связи с уходом Остаповой, на некоторое время установилась неловкая тишина. Все присутствующие знали о тяжёлом положении отца своей коллеги, лежащем на обследовании в онкологическом отделении Свердловской областной клинической больницы, и мысль о бренности человеческого бытия, по всей видимости отвлекла их от профессиональной суеты и приёма пищи.
Тишину разрядило обращённое к руководству, в лице Любовь Петровны, замечание Петровой.
- Тут, ко мне вчера акушерки подходили и возмущались тем, что персонал неонатологического отделения, получил гораздо большее вознаграждение по только что введённым родовым сертификатам, чем их родильное отделение. Сумму, как я поняла поделили поровну, а там персонала почти в два раза меньше, чем у нас. Вот и получилось, что мы врачи здесь, получили меньше, чем медсестра там.
Опять в ординаторской воцарилась зловещая тишина. Лицо Любовь Петровны, мгновенно приобрело багровый оттенок. Она медленно поставила чашку с недоеденным куском торта и наконец выпалила, как из крупнокалиберного орудия, середины XVI века, ствол которого сначала тщательно забивают порохом, затем вкладывают ядро и поджигают запальный фитиль.
– А вам никогда не угодишь! Как не распределишь, всегда будут недовольные! В следующий раз, сами делите! Она решительно встала и обиженная, вышла из ординаторской, столкнувшись в дверях с заходящей Остаповой.
- Чо у вас тут такое творится? На минуту оставить нельзя. Любовь Петровну напугали чем то? Вылетела пулей из ординаторской, чуть меня, как кобыла перед случкой, не затоптала.
Чуть покрасневшая и смущённая, уткнувшаяся носом в чашку с чаем Петрова промолчала, а сидящая на другом диванчике их коллега, умиротворительно произнесла, - Это мы о своём… о женском.
В дверь постучали и в ординаторскую нерешительно просунулось, примерно половина туловища акушерки Свиридовой.
- Светлана Афанасьевна. Там это… Ну там этот… извлечённый плод Филатовой издаёт звуки … и шевелится, ещё живой. Что с ним делать то?
- Живой ещё, недоумённо спросила Остапова?
- Да вроде.
- Сейчас подойду посмотрю.
Действительно, к удивлению Остаповой, даже по прошествии более часа, плод в пелёнках, шебуршился как котёнок и пытался издавать некие пищащие звуки.
- Ну и что прикажите с ним делать, в очередной раз спросила акушерка Свиридова?
- Чо, чо? Сама не знаю чо… Пойдём сходим в родильное. Взвесим его на электронных весах.
Остапова решительным движением сгребра небольшой кусочек человеческой, ещё не совсем сформировавшейся плоти, завернула в пелёнку и засунув под мышку бойко зашагала в родильное отделение. Путь пролегал через длинный коридор травматологического отделения. Во время движения, кулёк продолжал издавать звуки и шебуршиться.
- Тише ты, тише, а то всех «травматиков» мне перепугаешь, сказала Остапова, обращаясь к свёртку и плотнее прижала его к себе.
Лида, молоденький неонатолог, взяла из рук Остаповой маленький, шевелящийся комочек и положила на пластмассовую чашу электронных весов.
- Богатырь! Аж 900 граммов, сострила Остапова. Ну и что мне с таким богатырём земли Югорской делать?
Лида, заинтересовавшаяся малышом спросила – А можно я на нём потренируюсь интубировать?
- Да ради бога. Пробуй.
Лида взяла клинок и вставила недоноску в глотку. Эндотрохиальная трубка вошла удачно. Лида радостно, как ребёнок забила в ладоши.
- Заинтубировала на «пять», с первой попытки,- похвасталась девушка присутствующим. Раньше у неё не очень получался этот элемент детской реанимации. Посмотрели, ребёнок дышит. Подключили кислород.
- Ну и что мне теперь с ним делать? Теперь уже много раз произносимый, за последнее время вопрос, озвучила Лида.
Светлана Афанасьевна от растерянности развела руки в стороны и в конце концов изрекла – Что, что. Подключай искусственную вентиляцию лёгких, глюкозу ему с аскорбинкой… и наблюдай.
Вышедшая из ворот больницы Остапова видела, как на стоянку перед проходной подрулила неопределённого цвета иномарка, и укатила её коллегу по работе Петрову домой. Ей же, ещё предстояло сбросить с себя всю накопленную за день усталость и напряжение, идя пешком тем же маршрутом, что и утром, только наоборот; через сквер, мимо почты и университета.
Рядом с проходной, стояла автовышка и рабочие заканчивали установку рекламного щита. «Дети – будущее Югры», гласила плакатная надпись, а с многократно увеличенного фото детсадовской группы, сияли и улыбались счастливые мордашки ребятишек. Светлана Афанасьевна посмотрела на умилённые личики сфотографированных ребятишек, пытаясь узнать в них своих бывших в своё время новорождёнными пациентов. Тщетно. А чуть подрастут и уже не такие милые будут, подумала усталая женщина, вспоминая своего сына Колю. Да… Трижды прав отец, который говорит, что воспитанием ребёнка надо заниматься, пока тот укладывается поперёк лавки. Когда вдоль, то уже поздно… Трижды прав. Мысли блуждали от отца, к сыну и возвращались обратно к отцу, лежащему в больнице.
Стараясь отогнать тяжёлые мысли, Остапова свернула с тротуара и зашла в продуктовый павильон, пытаясь сосредоточится на проблеме пополнения своего холодильника. На пороге павильона она лицом к лицу столкнулась с выходящей из него неонатологом Лидой.
Не поднимая глаз, механически, почти как робот Светлана Афанасьевна, как будто и не уходила с работы, пробурчала; - Ну как там наш «югорский богатырь? Шебуршится ещё?»
- Уходила с работы и передавала его ночной смене, так шебуршился во всю – радостно выпалила Лида, и её молоденькое светловолосое личико, ещё не подёрнутое, как у Остаповой вечерней усталостью и семейными заботами, заиграло как радуга, под ласковыми лучами солнца.
- Ну дай ему бог- сказала Светлана Афанасьевна и проследовала в магазин.
Через пять дней студентка Филатова Таня выписалась из гинекологического отделения Югорской городской больницы, отказавшись от ребёночка. Малыша перевели в детское отделение и стали готовить документы для перевода его в детский дом. Жизнь главных героев нашего небольшого очерка, как и всего города и всей страны, продолжалась своим витиеватым чередом и потихоньку история с этим малышом, начала забываться. Однако в середине июля, в дверь ординаторской осторожно постучали и на пороге показалась застенчивая женщина средних лет, с большой дорожной сумкой в руках. Сидящие в кабинете Криченко и Остапова вопросительно посмотрели на вошедшую и та после неловкой паузы потупившись, произнесла – Я из Хулимсунда приехала… Мама Филатовой Тани… Приехала забрать нашего малыша.