ГОрод, которого нет

Александр Эсаулов
Дорогие прозарушники!
Может, кто-нибудь из вас читал мою книгу "Хозяин Зоны", в которой опубликован роман "Горькие воды" ( http://www.proza.ru/2006/01/21-255). Тем, к интересуется проблематикой Чернобыльской катастрофы и Зоны, книга, вроде бы, пришлась по душе. Во всяком случае весь тираж (14000) за год распродан. Ко мне многие обращались с просьбой написать продолжение. Наконец, у меня появилась идея и я взялся за эту работу. Выкладываю здесь на ваше рассмотрение первую главу из будущей книги "Город, которого нет". Жду ваши отклики.
С уважением
Александр Эсаулов



Я иду по широким, но мертвым проспектам,
Здесь замешана жизнь на смертельных дрожжах,
Вот опавшие листья шевелит тихим ветром,
Ветер вроде живой, только смертью пропах.
Бурелом возле школы, бледность странной березы,
Елок цвет непонятный, рыжий цвет облепих,
Раз увидел – и тоже, как смертельною дозой,
Я отравлен навечно ядом улиц твоих.
Я налью чуть-чуть водки. Кто еще не помянут?
Только Город не вписан в этот лист неживых,
И когда мы увянем, вспомнят нас, потому что,
Свою жизнь мы прожили на ладонях твоих.


ГЛАВА 1. ГОРОД? ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

Город лежал в излучине быстрой реки. Берега ее устилал песок такой чистоты, что брошенная в воду горсть опускалась на дно полесской слезы не оставив после себя ни малейшей мути. Что-то странное было в этом городе, и он долго не мог понять, что же именно. Только тогда, когда  он опустился до самой земли, он понял, в чем дело. Город был мертв. Черные деревья и островки серого снега на асфальте, покрытом ямами и трещинами, колючие, почти непроходимые кустарники… Дома, с выбитыми, на верхних этажах, стеклами, раскуроченные трансформаторные подстанции – всего этого не могло быть, если бы город был живым.
- Где это я? Что это за место? Почему тут все не так, как везде?
Он медленно опустился на дорогу. По обеим ее сторонам росли густые кустарники, а разросшиеся деревья образовали свод, местами опускавшийся почти до самой головы.
-Ничего не понимаю… Где же люди? Эй, кто-нибудь?
И в ответ услышал многозвучное громкое эхо: «не будь… не будь… ну будь…»
-Как это не будь? Это мне, что ли?
На середину улицы вышло стадо диких свиней во главе с огромным секачом. Он остановился. Секач посмотрел на него нехорошим взглядом, мотнул головой, и повел стадо в другую сторону.
-Секач? В городе? Обалдеть… Эй, люди! – снова закричал он.
-Иди… Иди… Иди… - ответило эхо.
-Куда идти?  - неизвестно кого, спросил он.
-Туда, где ты нужен! – неожиданно ясно прозвучал ответ. Он не успел удивиться.  Вдруг произошло нечто. Жилые дома, пустые и гулкие, с запахом плесени, извечной предвестницы смерти, стали быстро покрываться этой самой плесенью, рыжеватой-черной, толстой и омерзительной. Плесень стремительно разрасталась, покрывая все новые и новые этажи, дома, магазины, асфальт улиц и площадей, растрескавшийся от многолетних зим… Первым упал шестнадцатиэтажный дом, что стоял почти в самом центре города и на котором гордо висел герб уже давно исчезнувшей великой страны.  Высокое здание в одно мгновение рассыпалось в пыль. Рассыпалось медленно и беззвучно, словно в кино. За ним стали исчезать и другие дома, так же медленно и беззвучно. Дикий кабан, безучастно наблюдавший за этим исчезновением, даже ухом не шевельнул, а косули, неспешно вышедшие из зарослей, предусмотрительно отошли в центр городской площади и продолжали щипать траву, растущую между квадратами тротуарной плитки. За несколько минут все исчезло. Город перестал быть, словно его и не было никогда. Остался только лес. Дикий, нехоженый, прореженный буреломом и заплетенный колючим кустарником.

И тогда он закричал и проснулся. Сон этот снился Игорю Игольникову не впервые, и каждый раз, когда странный город начинал разрушаться, Игорь просыпался от собственного крика. Как всегда, проснувшись, он понимал, что во сне ходил по улицам именно того Города, где в восемьдесят шестом году произошла ужасная катастрофа на Станции. Он не хотел этого разрушения, он противился ему. Это было неправильно, это было неестественно! Город должен был быть! Пусть дома его и были пусты, пусть человеческое тепло давно выветрилось из квартир, а школы разрушаются  от заполнившего их до самых краев мертвого покоя, но он должен был быть! Игорь пока не понимал, почему Город, пустой и мертвый, должен был стоять на этой Земле, но с каждым таким сном его уверенность крепла: Город должен был быть! И еще одно смущало его - Игорь ни разу не был в Городе. Так, видел по телевизору, да читал несколько публикаций в каких-то газетах, уже и не помнил каких. Оставалось только удивляться, откуда его сны были такими реалистичными? Вот и сейчас, он сидел на кровати, обхватив голову ладонями и, с закрытыми глазами, словно мысленно прокручивал кино. В своем воображении он мог рассмотреть каждый дом, каждое дерево, каждую травинку. Так продолжалось несколько минут, а потом словно кончилась пленка. Видение исчезло, оставив после себя только тоскливую грусть.
- Что за чертовщина? – подумал Игорь, - я же никогда там не был! Я никогда Город вблизи не видел!  Откуда все это?
- Так в чем дело? Съезди и посмотри. Это не так сложно, как тебе кажется! – голос в его сознании прозвучал отчетливо и громко, как и тогда, во сне.  Игорь вздрогнул от неожиданности.
-Кто это? – и сам улыбнулся своему вопросу. В комнате, кроме него, никого не было, поэтому никто не мог ему ответить. Получалось даже как-то смешно: он спрашивал у самого себя, и сам от себя же ждал ответа. Но ответ прозвучал.  Так же ясно, как и вопрос, только был намного короче:
-Я, - после этого голос пропал, и сколько Игорь не звал его, не пытался услышать, ничего у него не выходило. Голос больше не давал о себе знать. Игорь не на шутку испугался – уж не заболевает ли он каким-то психическим расстройством? Например, раздвоением личности? Эти сны… Теперь вот голос…
-А, может, и действительно, съездить в Город? Снег уже сошел… Говорят, там зимой не проехать, а сейчас вполне можно. Надо будет поговорить в редакции. Может,  право это мое второе я, или тот, кто во мне сидит? А потом, съезжу  - может, и сны прекратятся? А хочу ли я этого? Это так здорово – летать над городом! Только когда он исчезает… И почему мне от этого так больно? Я-то тут причем?
За окном серело. Игорь бросил взгляд на часы. Почти семь, пора вставать. До редакции добираться около часа, а надо еще умыться, что-то перекусить, одеться. Главный редактор, правда, не очень-то  придирался, кто когда приходит на работу, главное, что бы дело было сделано вовремя и хорошо. А дел сегодня у Игоря было много, поэтому он и торопился. А тут еще идея посетить Город. Она засела в мыслях, словно заноза, и постоянно, что бы он не делал в это утро, о чем бы не думал, беспокоила его.
Ранним утром в редакции было пусто, стояла непривычная тишина. Игорь сел за свой компьютер и пальцы, помимо его воли, набрали слово «Город». На экран выкатилась тьма ссылок. Игорь выбрал одну: «Город.ком». Это был большой сайт, с картой, адресной книгой бывших горожан, фотографиями, форумом и прочими разделами. Игорь зарегистрировался на сайте и полазил по всем разделам. Оказалось, что команда сайта ежемесячно организовывает поездку в Зону «Ч» и непосредственно в Город, правда, удовольствие это стоило недешево.
- Ого! – вырвалось у него, когда он  увидел в графе цена восемьдесят долларов, - тут без денежных запасов редакции не обойтись!
Чуть погодя в комнату заглянул главный редактор. Он всегда приходил на работу рано, был «жаворонком». Увидев Игоря, он удивленно воскликнул:
-О! Игорь! Случилось что?
Доброе утро,  Сергей Александрович! Да ничего не случилось, просто есть идея.
- Идея? И какая?
-Сергей Саныч, через два месяца годовщина катастрофы на Станции. Может, статью на эту тему организовать? Съездить в Город, посмотреть своими глазами на четвертый блок… Я бы за это дело с удовольствием взялся.
-В Город, говоришь, съездить? Так в Зону «Ч», надо думать, просто так не пускают?
- Я тут в Интернете покопался,  - Игорь кивнул головой в сторону компьютера, - вполне возможный вариант! Ребята с сайта «Город.ком» туда поездки организовывают. Стоит это удовольствие восемьдесят баксов вместе с обедом.
- Ого! –  удивился главный редактор, потом подумал и добавил, - хотя… Транспорт, в самой Зоне, наверное, какое-то сопровождение…  Идея неплохая, я подумаю. Восемьдесят баксов…А эти ребята с «Город.ком», они хоть знающие люди?
- Да я их и не знаю вовсе, - пожал плечами Игорь.
- А ты познакомься. Такие хлопцы часто знают такое, что по другим каналам вовек не выведаешь.
-Понял, Сергей Саныч, обязательно познакомлюсь. А насчет поездки в Город?
- Посмотрим. Вполне возможно, съездишь ты в Город, не волнуйся.
- Класс! Спасибо, Сергей Саныч!

***

Министр атомной энергетики Павел Петрович Сангиенко сидел в своем кабинете, глубоко откинувшись на спинку дорогого кожаного кресла. Можно было подумать, что он спит, но это было не так. Сангиенко глубоко задумался, а думать было над чем. Заявление Премьер-министра о том, что до 2030 года в стране будут построены два десятка энергоблоков и последующее заявление Президента о развитии атомной энергетики, ставило перед ним, Министром вопросы, ответов на которые у него не было. Что значит построить хотя бы один энергоблок? Если во времена Советского Союза все решалось одной подписью в московском кабинете, то теперь все было не так. Теперь землю должны выделить местные власти, а после событий на Станции в 1986 году уговорить население пустить к себе в соседи такой опасный объект? Об этом можно было даже не мечтать!
Сангиенко недавно был на Станции и заезжал в Город. Он бывал там не впервые, и каждый раз уезжал оттуда совершенно угнетенным и подавленным. В те далекие восьмидесятые годы он работал на Станции начальником цеха. Он хорошо помнил, как гордился тем, что работает на Станции. Надо знать и понимать атмосферу ТОГО времени: этого была ЕГО Станция, самая передовая, самая успешная, самая-самая! Это был ЕГО Город: самый чистый, самый красивый, с изобильными магазинами, достатком квартир и мест в детских садиках, это был самый-самый лучший Город, и это был ЕГО Город. И потом эту самую-самую Станцию свели с ума.  Она разбушевалась  и убила самый-самый Город, который же и породила. И он был одним из тех, кто участвовал в  этом убийстве, потому, что работал на Станции, а, значит, был ее частью. И это чувство вины сопровождало всю его жизнь. Оно мучило его, когда он, назначенный начальником цеха совсем на другой станции, через несколько лет стал ее главным инженером, потом директором, потом перешел министерство, стал замом, и вот, в конце концов, Министром. А чувство осталось, и он не знал, что с ним делать. И вот сейчас, когда надо было браться за воплощение самой масштабной, самой сложной задачи в во всей его жизни,  он не знал, как к ней подступиться, потому что боялся. Боялся, как бы эти два десятка новых блоков не превратили всю страну в один сплошной Город, в то, что он видел совсем недавно.
Сангиенко открыл глаза, и словно вернулся из Города в свой кабинет. Исчезли черные февральские деревья, которых он в Городе боялся больше всего. Когда они были покрыты листьями, то тогда это были просто деревья, но зимой… Они напоминали ему черные скелеты. Скелеты протягивали к нему костлявые руки и что-то говорили, когда продувал резкий зимний ветерок.  В постукивании веток он слышал укор, жалобы и плач…
- Черт возьми! С ума сойти можно! – Министр вскочил с кресла и подошел к серванту. Достал с полки бутылку виски и прямо из горлышка сделал несколько глотков. Поставил бутылку обратно, и уже сделал шаг в сторону стола, но вернулся и снова взял бутылку:
- С этим пора заканчивать! Есть ли у страны альтернатива ядерной энергетике? – спросил он сам себя, и сам себе ответил, - нет! У страны альтернативы нет! Ни газом, ни нефтью мы себя обеспечить не можем, а, значит, выбора нет! И хватить распускать нюни! А Город?  Город… Сравнять его к чертовой матери с землей! С глаз долой – из сердца вон! И Станцию тоже! Сложно? Дорого? Ну, и хрен с ним! Дорогу осилит идущий! Стереть с лица земли даже память обо всем этом, а люди потом сами спасибо скажут. Двадцать блоков – всю страну озолотить можно! Жить будем, что тебе нефтяные шейхи! А дорого… Европейский комитет по атомной энергетике деньги даст! Им Город, да и Станция – что бельмо на глазу! Чуть что – сразу в морду этим делом тыкают! Дадут деньги, куда они на хрен денутся!
Успокоенный принятым решением, Сангиенко  уселся за стол и взял в руки ручку – надо было рассмотреть почту и расписать резолюции. Взгляд его зацепился за оставленную открытой дверцу серванта. На полке виднелась бутылка:
-Тьфу ты! – он снова встал, подошел к серванту, постоял секунду, решительно достал бутылку и открутил пробку, - провались ты все к тартарары!
Глотнул несколько глотков, сунул бутылку обратно в сервант, подошел к шкафу, надел пальто, шапку и вышел в приемную. Секретарша Анна Сергеевна поднялась со своего места:
-Сергей Александрович, тут…
-Завтра, Аня, все завтра!
-Поняла, Сергей Александрович.
-Я ушел, меня не будет, - и вышел, оставив дверь кабинета открытой настежь.
Секретарша пожала плечами, и снова опустилась на стул:
- Что это с ним сегодня? Как укусил его кто…

***

 - Эй, Митрич! Не много добра насыпали? Смотри, не увезем!
- Не боись! Тут как раз еще тонна будет. Погрузимся и поедем.
-Поберегись! – закричали сверху.
Митрич, мужик уже в летах, в ватнике,  кирзухе и старой солдатской шапке, задрал голову. Из окна восьмого этажа высунулась голова:
- Че стали под окном? Сдурели? Или батареей по башке получить захотели? – снова заорала голова, - вот бестолковые!
- Игорь, погоди! Не кидай больше! Погрузимся и шабаш на сегодня, - крикнул в ответ Митрич.
- О! Шеф, вроде как, едет! – снова закричала голова, указывая рукой куда-то в сторону здания, когда-то бывшего бассейном.
И правда, мимо изуродованного фасада, черневшего огромными провалами выбитых витражей и выдранных алюминиевых переплетов, осторожно ехала бежевая «Нива».  Доехав до полуразрушенного павильона, машина остановилась – путь преграждала лежащая поперек дороги толстая труба. Из «Нивы» вылез мужчина в кожаном пальто и шляпе, огляделся хозяйским взглядом, перешагнул через трубу и направился к «ЗИЛу», на две трети нагруженному чугунными батареями.
-Эй, Митрич! Как сегодня успехи?
-Добрый день, Василий Петрович! Да все слава Богу! Вторую машину догружаем. Я так полагаю, хорошо поработали. А вы сюда по какой надобности? У нас, вроде как, вопросов нет…
-У вас нет, у меня время от времени появляются. Кое-кто в администрации Зоны поменялся, вот и пришлось приехать.
- Смазку привезли? – хитро улыбнулся Митрич.
-Не твоего ума дела, старик, что я там привез! – бросил на Митрича недовольный взгляд Василий Петрович, - любопытной Варваре знаешь что оторвали?
- Нос? – еще шире заулыбался Митрич.
- Отрывать носы нынче не актуально. Сейчас, Митрич, актуально отрывать головы. Понял?
Улыбка исчезла с лица бригадира:
- А чего ж тут непонятного? Очень доступно, так сказать… Дальше некуда…
-Вот и славно. Чужих не было? Все спокойно?
Митрич пожал плечами:
-А кто тут появиться? Свой, или чужой… Кроме кабанов да косуль никого не видать. Да и те от нашего шума стараются  убежать подальше. Эх, кабы у них мясо не порченное было! Такой бы шашлык организовали! А они, падлюки, как чувствуют, что их жрать нельзя. Только мы затихнем, прямо к нам лезут. Ей-богу, с третьего этажа батареей прицельно завалил бы! С первого разу! Там такой секач здоровой, хрен промахнешься!
-Ну, ты и садюга! – усмехнулся Василий Петрович, - животину батарей по голове!
-А! Какая разница! Когда котлетки лопаешь, не думаешь же, как животину, из которой котлетки сделаны, на бойне бьют? Судьба у нее такая, у животины, быть людской пищей. А эти, - Митрич кивнул куда-то в сторону, где, видно, паслось стадо кабанов, - от судьбы тут укрылись. А это непорядок, да ничего уже не поделаешь.
- Философ ты, старик. Вот уж не думал! – криво улыбнулся Василий Петрович.
-Какой, к черту, философ! Отойдите, от греха подальше, - Митрич взял хозяина за рукав и отвел на несколько шагов подальше от здания. Сверху просвистела тяжелая батарея и метрах в восьми тяжело ухнула в землю.
-Какой там философ, - повторил Митрич, - просто жрать охота. Вован, я сказал тебе спускаться! Хватит на сегодня.
-Иду, иду! – откликнулись сверху.
- Ты, Митрич, поглазастей тут! Годовщина аварии скоро, журналюг наедет. Нам лишний шум ни к чему.
Митрич стал серьезным. Это они понимал. Бизнес прихлопнут, что жрать тогда будет?
-Понял, Василий Петрович! Будем поглазастей.
- Вот и хорошо. Поеду я, дел еще много. Будь здоров, старик!
Василий Петрович, не спеша, зашагал в сторону «Нивы».
-А… - растеряно начал Митрич, но хозяин и сам спохватился.
-Заговорил ты меня, старик. Держи зарплату за неделю. Это – тебе, - он протянул завернутый в газету пакет, а это твоим бойцам. Будете довольны!
Коротко уркнул стартер, и машина, развернувшись на пятачке бетонной площадки, исчезла за черными мартовскими кустами.
- Во! – поднял Митрич сложенные веером пакетики с деньгами, - порядочный бизнесмен. Всегда вовремя и не жадный. Айда грузить! Зарплата - только после трудов праведных. За дело, лентяи!
 
***

С высоты птичьего полета ранней весной город был черен. И сейчас, когда он парил над ним, то опускаясь к самой воде «старика», то поднимаясь, казалось, к самому солнцу, он искал, но не находил зеленых островков молодых листьев, первых вестников весеннего пробуждения. Черно-белые краски надоели ему за зиму. От них веяло одиночеством и печалью, а этого у него и так было предостаточно. Это там, где живут люди, мороз, снег и лед приносили радость. Она исходит от детей. От их розовых щек, озябших пальцев, визга и криков, когда дети радуются зимним прелестям. Санки, коньки, лыжи… Мягкий удар снежкой в спину… А в Городе уже давно не было детей. И не только детей. В Городе вообще давно никого не было. Дома давно остыли от человеческого тепла, а его чистые просторные улицы стали прибежищем для диких кабанов и небольшого стада косуль, испуганно шарахавшихся в чащу, если вдруг среди деревьев возникал силуэт человека. В Городе стояла тишина. Звук треснувшей ветки звучал подобно выстрелу, от которого косули бежали прочь, а кабан настороженно поднимал голову и прядал большими волосатыми ушами. Чем стал Город?  Город стал городом, которого нет. Он улыбнулся, вспомнив испуг этого мальчишки.
-Куда идти? – вспомнил он наивный вопрос, - глупый, глупый мальчишка! Разве непонятно, что всегда надо идти только в одном направлении: туда, где ты нужен. Туда, где тебя ждут. Туда, где без тебя не обойдутся.
Он снова поднялся над Городом. За черными деревьями он увидел грузовую машину. Рядом сновали несколько человек. Они грузили в машину тяжелые батареи.
- Глупцы! Какие же они глупцы! – подумал он, - воистину, люди гибнут за чугун… Глупые люди…
В марте темнеет рано. И скоро вечерняя мгла закрыла от него и людей, заканчивающих грузить машину, и черные безмолвные дома, жалобно глядевшие на него пустыми глазницами окон, и широкие улицы, превратившиеся в туннели среди первобытной чащи полесского леса.