К концу 1942 года весь состав немецкого гарнизона, занимающего территорию совхоза, сменился почти полностью. Исчезли красномордые верзилы, любители пожрать и забавляться игрой на губной гармошке. Сменившие их старики-очкарики и хилые вояки не так злобно относились к населению, да и не очень дотошно следили за нами во время работы, меньше придирались и колотили нас.
Обстановка на оккупированной территории была уже совсем другая. Не проходило и недели, чтобы партизаны не подали о себе весть налётами, подрывами, карой немецких прихвостней и самих карателей- эсесовцев.
Зондер фюрер Конрад, вернувшись из Германии после отпуска, стал другим, помягче, потише. Ему пришлось подыскивать себе нового переводчика. Красивая блондинка Люба куда-то исчезла. Ходили разные слухи: то ли бежала к партизанам, то ли разоблачили её гестаповцы и казнили.
В совхозе за это время арестовали и увезли старого учителя, допрашивали некоторых мужчин и держали подолгу в подвале. Пять человек - трёх девушек и двоих парней 17- 18 лет угнали в Германию.
С приездом Конрада всё прекратилось. Его заместителя тоже куда-то убрали. Полковник заявил, что больше никого из рабочих трогать не будут, но работать нужно так, чтобы не было нареканий от немецкого командования. И работать пришлось от темна до темна.
Нашу ватагу вместе с другими ребятами под усиленной охраной направили в ближний лес за колючую проволоку на заготовку дров к зиме. Потом до глубоких снегов мы вывозили и складировали их возле казармы, столовой и комендатуры
. Пока работали в лесу, смогли проверить спрятанное нами оружие в лисьих норах. К нашей большой радости, в сухих песчаных норах, оно хорошо сохранилось. Мы воспряли духом и решили готовиться и диверсиям. Но посоветовавшись с дедом Семёном, получили отказ на открытые действия. Нам было сказано - подождать.
А вскоре недалеко от комендатуры в посёлке разместился целый автопарк тяжёлых крытых «даймлеров». Они почти на неделю уходили, скорее всего, к линии фронта, куда подвозили боеприпасы и другие военные грузы. Возвращались грязные, помятые с потрёпанными тентами и шофера- немцы, измученные, небритые после бани заваливались в казарме спать. Дня через три, четыре всё повторялось.
Мы немедленно воспользовались этим. Кабины некоторых машин оставались незапертыми. После небольшой разведки мы начали шарить там.
Старики охранники, забравшись в кабину, либо укрывшись от ветра в укромном уголке, часов с двух ночи до четырёх утра спокойно спали. Эта смена для нас была самой подходящей.
Собираясь на «операцию», выжидаем тёмной, пасмурной ночи, лучше, если с дождиком. Темень плотная, хоть руками трогай. Сначала действует разведка: всё ли спокойно, где укрылись часовые ? Потом, по одному, соблюдая полнейшую тишину, расходимся вдоль шеренги машин. Их всегда 15, либо 16. Пробуем за ручку, закрыта ли дверца кабины. Тихо щёлкает замок. Все замерли, прислушиваемся. Под ложечкой и где-то внутри груди, тревожный холодок. На руках у каждого старые носки или куски женских чулок вместо перчаток. Голыми руками ничего не трогать! Гена и я – «опытные сыщики» - знаем, читали про Шерлока Холмса и Ната Пинкертона. От голой руки на предметах остаются отпечатки пальцев.
В темноте легонько и осторожно шарим за спинками сидений и под ними.
У многих шоферов в кабине есть ящики для личных вещей и продуктов. «Операция» длится 3- 5 минут. Быстро и тихо испаряемся с места - и к речке, в кусты, в болото. Всё отработано до автоматизма. Только мы знаем, где и как пройти, минуя топи. Здесь не один раз раньше ловили рыбу бреднем, либо саком, (топтухой).
По кочкам, по воде болотистой речки проходим с километр. Против птич-ника и скотного двора полощем в речке, отжимаем одежонку. Потом по низкой балке с кустами выходим к старому карьеру, там раньше брали глину и рядом остались развалины печей кирпичного завода. Когда-то здесь обжигали кирпич- сырец, а теперь всё было заброшено. В развалинах мы устроили себе хранилище, где припрятали два похищенных автомата «шмайсера» с запасными рожками и патронами, да четыре гранаты «лимонки».
Вылазки наши продолжались до самой зимы и возобновились весной с потеплением. Оружие немецкого производства к этому времени имелось уже у каждого из нас. Сожалели об отсутствии пистолетов. Зато радовались продуктам питания. Приносили хлеб, колбасу, консервы, галеты и особенно радовались, найдя шоколад. Ведь тогда мы были всё-таки дети.
Избыток продуктов хранили в дымоходах печей, а в основном, поедали всё здесь же после набега. Домой немецких продуктов не приносил никто.
Шофера- немцы шума почему-то не поднимали, как- будто не замечали пропаж, а скоре всего, боялись ответственности за потерю оружия.
Но в одну из вылазок нас всё-таки засекли. Правда, с большим запозданием, заметили пятёрку уже возле речки . И четверо стариков –немцев преследовали нас до кустарника, стрельнув несколько раз из карабинов. В топкие заросли они не полезли, побоялись.
Мы, не отстреливаясь, тихо ушли, хотя подмывало нас дать пару хороших очередей в ответ. Понимали, что поднимется тревога, на ноги встанет весь гарнизон, а это не в нашу пользу. Немцы постреляв немного в темноту, затихли, ушли докладывать коменданту о происшествии.
А назавтра пронёсся слушок, будто партизаны пытались поджечь автоколонну или комендатуру, но были обнаружены и отбиты. И днём до взвода стариков обследовали все кусты вблизи от берега речки. Но когда по горло увязли, оставили свою затею. Да и что найдёшь в такой трясине, на воде, через несколько часов после нашего ухода ?
Позднее, кстати, партизаны на самом деле совершили налёт. Помнится, ночь осветилась ракетами. Разразилась бешеная пулемётная и автоматная стрельба. Потом грохнули два мощных взрыва, загорелась сторожевая будка у шлагбаума. И всё стихло.
Утром стало известно, что убиты пятеро солдат, взорвана пушка и огневая позиция у шлагбаума, а из дальней конюшни уведены шесть хороших рабочих лошадей.
Днём прибыли каратели на бронетранспортёре и двух машинах. Они до ночи колесили по окрестным дорогам и вернулись ни с чем. Утром снова повторили рейд, была слышна пальба, частые взрывы. Потом узнали мы, что эсесовцы сожгли две лесные деревушки: Полянки и Углы возле реки Березины.
Вскоре у немцев- охранников появились две собаки-овчарки. Они постоянно в ночное время находились с часовыми возле колонны автомашин и самой комендатуры. Нам пришлось подыскивать другой объект. А когда Мише с Володей пришлось возить зерно к амбарам, кто-то из них припомнил, как ещё до войны таскали мы из одного амбара горох и семечки подсолнечника.
В конце нашего посёлка стояли два амбара, несколько овинов и воловня с рабочими волами. Амбары тщательно охранялись. Остальные постройки были
под присмотром работающих там людей.
Амбары построены без фундаментов на невысоких столбиках и полы их возвышаются над землёй на полметра. В одном из отсеков амбара крайняя половица в углу не была приколочена гвоздями. И мы часто пользовались этим лазом. Но когда это было?
Решили проверить. Вечером двое ребят незаметно проникли в сад и густыми зарослями малины проникли к тыльной стене амбара, примыкавшей с саду. Остальные неусыпно следили за часовыми, чтобы в случае опасности подать сигнал тревоги.
Какова же была наша радость, когда ребята вернулись нагруженные горохом. Лазейка исправно работала и сейчас. Позднее мы выяснили, что весь амбар был заполнен добротным зерном. Здесь были пшеница и ячмень, дальние отсеки, полные овса, а частично в мешках.
Всю осень по очереди таскали мы понемногу это зерно. Так дома у каждого из нас появилась настоящая пища. Варили её небольшими порциями, чтобы съесть всю за один присест. Дома и ругали нас, и рады были, что не приходилось голодать, как раньше.
В это время до нас все чаще доходили слухи, что фронт уже совсем близко. А морозными ночами был явно слышен или чудился отдалённый гул артиллерийской канонады. На слуху были населённые пункты - Паричи, Азаричи.
Зима метельная, снежная началась рано. И в одну из ночей партизаны тихо сняли дозорных и часовых, до единого вынесли все мешки с зерном, подготовленным к отправке, и большим санным обозом незаметно ушли.
Только новая смена охраны, обнаружив тела заколотых часовых, подняла
тревогу. И началась истеричная стрельба впустую из всех видов оружия. А днём на двух бронетранспортёрах примчались каратели. Часть гарнизона в санях и каратели предприняли попытку преследовать партизан. Но снежная зима послужила надёжной защитой лесным братьям. Снегу в лесах было выше пояса, санный след партизанского обоза вёл за реку Березину.
Там находился Партизанский Край. Почти весь Кличевский район Могилёвской области контролировали партизанские отряды. Туда немцы не решились такими силами совать свой нос. Вернулись озлоблённые с пустыми руками и начали нескончаемые допросы, пытки местного населения.
Дед Семен позже сказал мне, что партизаны узнав о наших вылазках и о том, что в амбарах зерно собрано в мешки, хвалили нас за сообразительность. Они решили сами воспользоваться народным добром.
Мы были горды тем, что ватага своими действиями хоть в чём-то навре -
дила врагам и помогла народным борцам. И ещё мы убедились, что партизаны всё время контролировали наши действия через деда Семёна и Смирнова, наказав им, строго настрого оберегать нас от опрометчивых действий. Ведь мы всё настойчивее просили у них взрывчатки, просили подсказать нам, как расправиться с комендатурой и автоколонной. Просили более важных заданий, чем наши вылазки.
У нас руки зудели взорвать всю эту фашистскую нечисть Мы уже чувствовали, что в войне наступил перелом. И наши молодые сердца горели огнём отмщения. Мы были готовы на любые действия, любые испытания.
Декабрь 2007 г.