* * * Сергею и Даниле Меньшиковым
1
Жить художник должен в маске Фауста, чтобы слыть последним чудаком.
Пусть судьба – дочь космоса и хаоса – душу его мнет, как глины ком.
И, в наследство, получив призвание, про себя узнав не из газет.
Надо не впадая в прозябание – пережить рожденье и расцвет,
Живопись холеры заразительней и точнее шахматных фигур
Существует вовсе не для зрителей, в мир внося порядок и сумбур.
Творчество – всегда процесс готический, неподвластный критике мышей,
Шанс дает нам умереть физически с ощущеньем праздника в душе.
2
Хорошо на городских окраинах полюбить безмолвие степей
И по снегу от Мороза Каина поскакать, дрожа, как воробей.
Жутко в поле с тополями рыжими, там, где ветер на коне гнедом
Лезет в окна мастерских под крышами, ставших для художников гнездом.
Что ж они у Господа за пазухой яйца золотые не несут,
Словно омут, высушенный засухой, холст кистями без толку скребут?
Здесь поэты делят с живописцами муз своих костлявый эскадрон .
Бесы, притворившись рыбоптицами, атакуют их со всех сторон
Рад в России человечьей убыли дух, свободный от моральных пут.
Память о Рублеве, Глинке, Врубеле выкорчуют бесы и сожгут.
Электрички воют как валькирии, объезжая стороной тот дом,
Где грешно мечтать о перемирии между сатаною и Христом…
Где давно не тешатся рассказами, как почетно гибнуть за металл,
Окнами уставясь лупоглазыми на осенне-зимний карнавал…
Пусть стремятся к славе бесы поверху, просчитав и взвесив каждый шаг,
Все равно у них не хватит пороху, чтобы жизнь истратить просто так,
Чтоб всего себя отдать за Родину, не за лес и речку – за мечту,
Присягнув не Зевсу или Одину, а как люди русские – Христу…
3
Не спастись художнику от хаоса, если платит совестью – за страх…
Ветви тополей, как перья страуса, обрывает ветер в Снегирях .
Кисти по холсту полет и трение, краски, словно бархат и сафьян…
Гений – это Господа творение, а не отпрыск грязных обезьян!
Но царю природы совесть по фигу, а тем паче – истина и честь.
Нет среди людей, готовых к подвигу, недоступна им благая весть.
Если жертвы Энгельса и Дарвина в живописи нынче правят бал,
Колесом прогресса жизнь раздавлена, и весенний цвет ее завял.
Бесполезно ждать расцвета творчества, если будет властвовать Швыдкой,
Тело от беспомощности корчится, дух убит безвыходной тоской.
4
Пахнет ночь вином и чебуреками, на задворках лают три Муму,
Пушкина любить в России некому, он здесь не известен никому.
Никому не нужен больше Меньшиков: ни Сергей (ни даже Даниил),
Трудятся художники без сменщиков, и холсты творят – не для горилл.
Будь художник мирозданья шкипером, доживи хотя бы лет до ста,
Чтоб цвели под монотонным шифером истина, добро и красота.
5
Как постичь безумную чувствительность, с помощью какого волшебства
Сны преображаются в действительность, люди – в тени, вещи – в божества?
Как сутулой жизнью искореженный, дух, как только Бог укажет срок,
Чудные создания Сережины исправляют вдоль и поперек?
Ненавижу больше перца оперу и еще, конечно, Страшный суд,
Ненавижу больше перца оперу и на вернисаж иду, как в суд,
Где Данила рыб пускает по миру, и они по воле волн плывут.
И Сергей спустил произведение, где явившись в профиль, не анфас,
Нежный персонаж без объяснения от и до меня всего потряс.
Спрятаны под веками тяжелыми от вниманья сплетниц и сорок
Очи чудной девушки, как желуди, ищут сердце, где пустить росток.
Что ж пустили корни и украсили интерьеры буржуазных масс,
Где они, как яблоки на ясене, производят в душах диссонанс.
Кажутся они такими безднами, лишь посмотришь в них – и воли нет…
И от них стихами бесполезными защитить не смог себя поэт.
Но шедевры гения без алиби облетят как жухлая листва,
Всплывшая весной наружу в наледи, чтобы скрасить скуку естества.