Предупреждение: Постельные сцены (R), жестокость.
Она должна была умереть. Слишком красивая чтобы жить. Слишком раскованная. Слишком свободная.
Она пленила его, сожрала его сердце как голодная волчица, стройная как лань, гибкая как пантера, хитрая как лис. Три дня он преследует ее, еще ни одна девушка так долго не противилась ему. Три ночи он грезит о ней, ещё ни одна женщина не проникала в его сны так глубоко. Она стала его навязчивой фантазией, неприступной звездой, грозившей свести с ума от желания, полночным бредом, кошмаром и наваждением.
Лишь бы коснуться ее бархатистой кожи, бледной как лист бумаги, притронуться к тугим локонам огненных волос, почувствовать её несравненный аромат, аромат молодой девушки – холодной снаружи и страстной внутри. А перед глазами насмешливо стоят глаза цвета вечернего неба, готового опрокинуть ночную тьму на землю. Такого чистого темно-синего цвета он еще не видел никогда в своей долгой жизни. Он жаждал ее как ни одну девушку за все время своего существования. А она легко ускользала от него, смеясь и бросаясь в свой последний танец. Больше всего ему в ней нравилось, что по каким-то загадкам судьбы она носила черные перчатки, плотно облегающие тонкую кисть, такие же, как у него. Но она должна была умереть. И он не мог ничего изменить – его рука не дрогнет. Она дразнила его, заводила все сильнее, видимо не чувствуя нависшей над ней угрозы. Она всего лишь была не похожа на всех, а он преклонялся перед ней как дитя перед матерью. Словно в подтверждение мыслей, в полутьме блеснул насмешливый взгляд, и лукавая улыбка обнажила ряд ровных белоснежных зубов. Она словно говорила из темноты – «я тут, я никуда не уходила». Он двинулся к ней , следуя за весенним ароматом, за приглушенным блеском и за мягким шорохом Мечты.
О, это колдовской танец смерти! Он видел его несчётное количество раз. Он обожал и ненавидел его. Но Она придавала ему новую красоту, завораживающее шипение змеи, пленительный изгиб шеи ласки. И только серебряный смех впереди. Все темнее и темнее, только факелы остались коптить древние коридоры заброшенного всеми Богами замка. В неверных лучах света он увидел кровать, и ликующий восторг накрыл его с головой – она сдалась, она подчинилась, она покорилась! Эта прелесть умрет, но потом. Эта красота увянет, но чуть позже. Пусть же покинет этот мир в пьянящем экстазе. Он ненавидит ее – ведь это она заставляет его сожалеть. Так легко ненавидеть это обнаженное тело, развратно раскинувшееся на кровати. Так легко презирать эту кривую улыбку, зовущую, загадочную, неповторимую. Так легко не видеть медный блеск тяжелых прядей волос, рассыпанных по подрагивающим узким плечам. И также легко предавать любимого человека.
Она ждала его. Она была готова. Пухлые губки податливо приоткрылись, выпуская в напряженную тишину тихий вздох. Словно оправа драгоценного камня шелк окутывал ее тонкий стан. Небесные очи томно прикрывались, призывая, развращая, раскрепощая. Он хотел слышать тишину, взрывающуюся хриплым тяжелым дыханием – без стонов совершенной женщины. И она давала ему это, отдавая всю себя без остатка. Все вокруг становилось медленным и тягучим, даже раскалённый воздух кружился как мед по стакану. Два тела слились в экстазе, в агонии страсти, неторопливо касаясь друг друга огненными конечностями. Все выше и выше, душно и горячо, но прекрасно и свободно, словно поднимаешься к звездам, растворяясь в этих холодных цветках. И такие прозрачные глаза перед лицом – жалко губить их невинную даль. Тонкая шея, с едва заметными голубыми жилками, выгнулась, подставляя самое себя под жадный взор. Судороги удовольствия, на грани счастья и восторга, криков и плача. Ужас оттого, что это не прекратиться и тайное желание, чтобы это длилось вечно. И звезды внутри тебя, вспыхивают, то надолго, то на мгновение, но погаснув не оставляют черных пустот. Вот сейчас. В это мгновение. Но нет, ещё каплю, ещё чуть-чуть, еще миг! Непередаваемое наслаждение и острая боль… Он округлил глаза, любуясь её детским лицом под ним. Глубокие голубые очи покрылись пленкой удовольствия, ни с чем не сравнимого. Убийство так сладостно и приятно, но он уже не жаждал его, жалея нежную прелесть. А по спине, по гладкому атласу кожи, катилась липкая влага, перемешиваясь своими каплями с тягучим потом. Он кинул ещё один взгляд на лицо женщины, что должна была умереть. Той, которую он полюбил, той ради которой он откинул свою свободу. Она наслаждалась – так трогательно, так невинно. Тягучие слова любви, такие нужные, как воздух…
Такой поворот судьбы. Такой неожиданный резкий поворот – с дороги сразу в пропасть. Он должен был раздавить этот нежный цветок жизни, но упал раньше в бесконечную темную бездну, которую давно не боялся. Лишь спираль времени перед глазами и неимоверное удовольствие, скрутившееся где-то внизу. Прощай, моя любовь, я так и не погубил тебя…
Она встала, легко выскользнув из-под уже вечного холода тела. Небесная радужка – цвета печали.
Он должен был умереть… Он пленил ее сердце… Всегда быть свободной, а попасться в плен блеска холодного металла глаз… Так получилось – такой поворот судьбы. Горячая кровь на пальцах, и свобода… Свобода на всю жизнь…