Первое
1…
- Что было самое эротичное? Конечно ее слова: «Я обожаю, когда ты делаешь со мной это». Говоря это она еще более откидывалась назад. Шикарная в своей бесконечной женственности. Ее пылкая кровь не давала мне покоя ни днем, ни ночью, лишь только мы оказывались рядом. И лишь только я чуть приобнимал ее сзади, она сразу слегка начинала двигаться в такт. Так предчувственно страстно. Так накоротке, ловя движением каждый момент бытия, и женственность ее ширилась с каждым движением, увлекая меня быть с ней, любить ее познавая себя в ней каждый раз по новому….
2…
- Белые занавески колышутся на окне… Ее светлые волосы и загорелая спина… линия бедер смыкающаяся на моем торсе… ее улыбка, блеск краешка глаз сквозь прозрачный локон… Созвучие музыки, тел, света и солнца… Вздох!... И мои сильные объятия сильных моих ладоней, ее приминающие, ее восторгающие, ее создающие… Но самое… Самое…. Самое-самое – это то, как свет проникал в этот момент между нами и мы жили единым светом, единым чувством. Осознавая, ходя по грани и откидываясь в шампанском пота на бесконечной кровати. В остановившемся времени я смеюсь еще немного восторженно рыча, а она откатившись лежит загорелым телом, уткнувшись и все еще немного восторженно постанывая… Сквозь белую раму окна видно светлое бесконечное небо…
3…
- Такое я познал только с ней. Всегда хотел, но только с ней. Это она жарко выдохнула: - да, шлепни меня сильнее! И это она потом сладко застонала, когда я запустил руку с огнем в ладони в ее волосы. Крепко. Безудержно. Нежно. Крепко. Надолго. Без удержу силы. В восхищении ее всеобъятной нежностью. Это я превратился в стихию. Это она в реку, всёпринимающую…
- Я обожаю, когда ты делаешь со мной это…
- А я обожаю делать это с тобой, моя Любовь
- Мой Бог..
4…
Они знали тайну. Даже когда они закрывали глаза, сквозь их веки пробивались лучи солнца Тайны. Тайна была меж сердцами их, и души их говорили на языке тайны. Даже когда она молчала провожая его на работу, ее большие черные глаза говорили языком тайны… И глаза её вскрикивали, от радости видя его вечером, и на краткий момент в их доме наступал день. И руки её обвивали его в темноте спальни. И он был горяч и бескраен. Настолько что она засыпала убаюканная в волнах моря рук его… И в этот момент тайна становилась солнцем между ними и вокруг них. Большое золотое солнце их согревала до самого их подъема. А иногда один их них, схитрив, просыпался раньше и согревал свое спящее счастье обнимая… Становясь тем что и было Тайной…
Второе
5…
Осенние листья ее дня отгорали желтым и красным, кружась и падая под ее ноги на пути домой… Последний из них упал в темную воду пустой квартиры, дверь которой она открыла, пройдя по заброшенной тропинке темного коридора… Она вошла домой беззвучно, привычно и без кругов на воде…
Сердце запросило кофе, и она попыталась сжечь остатки осенних листьев одиночества в ароматном огне. Но листья горели плохо и шипели, не давая тепла…
Веткой рябины на темнеющем небе её мыслей раздался его телефонный звонок. Он сам позвонил ей. И так долгожданно сказал что хочет видеть ее, освещая собой вечер, и сквозь красные ягоды рябины ее настроения проглянуло голубое и с облаками! … Прихорашивание и принаряживание... И она: – какая же она все-таки ладная и статная! Побежала, пританцовывая и одеваясь, по березовому лесу своих надежд, где среди белых стволов уже заманчиво замаячили крепкие подосиновики! Она в душе ждала звонка. Ждала что все будет именно вот так, что сначала они будут пить кофе и говорить, и в отражении ее реки будет красоваться его солнце, блистая и грея ее, любуясь ее живой красотой. А потом она привстанет и сорвет большой и сочный гранат поцелуя, и со сладким треском ярко красными брызгами сок потечет по подбородку и шее вниз. Не зря же он начнет целовать ее и покусывать там так, что она, закрыв глаза, увидит как на бездонном и ночном небе вспыхивают маленькие яркие полевые цветы. Васильки! Яркие незабудки! И потом он наконец-то обнимет ее и унесет в спальню. И тюльпаны ее страсти и счастья вырастут один за одним, рассыпаясь в конце веселыми искрами! И Мягкая и безграничная нега прибоя будет играть с ее теплыми морскими берегами. И в самом конце она взлетит! Понесется навстречу своему солнцу над бескрайней цветущей степью, яркой и устилающей цветами и землю и небо, и она почувствует что летит в бесконечность…
А утром – мягкие светлые простыни и его объятия вынесут на свет, где они будут лежать вместе, улыбаясь и шагая в даль к горизонту белого бескрайнего моря. Шшш…
Компот
6.
…Как же она похорошела чуть повзрослев. Ее солнечная живая женственность с годами превратилась в Бескрайнее Сияние Вечного Степного Солнца. И просто «пары слов», брошенных ей в сети было достаточно, чтобы на другом конце земли мужчина, затрепетав, устремлялся к ней, прочитав всего пару фраз на экране. И - да, они роились вокруг нее, как вокруг фонаря, в предчувствии дождя, хлопая крылышками, мятутся ночные бабочки, и каждая норовит доказать светилу, что именно она достойна достигнуть его центра, сияющего за стеклом лампы, подобно женственности адресата за стеклом монитора…
7.
…Изредка появлялся мужчина, настолько необычный или настырный, то она, махнув на прощание рукой своим грезам, с радостью устремлялась в семейное плавание. Но, знаете ли, как и на море, есть в семейном путешествии и скалы быта, и качка, когда уже тошнит, но плыть дальше надо. И тут просыпалось то, что в ней было всегда. Ее талант быть Женщиной. Их кораблик семьи несся оберегаемый ею, как если бы Пенелопа, став богиней, оберегала корабль Одиссея!...
8.
Они кружились как две рыбы в сером светлом водяном мире, в своем бесконечном танце, то растворяясь в дожде, то снова приближаясь друг к другу на расстояние вздоха, и тогда становились яркими краски, запахи падающей воды смешивались с запахами восторга на телах и она смеялась запрокинув голову навстречу падающим каплям и подставляя шею его поцелуям. И он целовал, обхватив ее скользким кольцом сильных рук. Им не было предела в этот момент. Им двоим, соединившимся в этот момент и воде наполнявшей все вокруг, подобно бескрайнему разреженному серому морю. И потом наступал яркий прекрасный миг их абсолютного сближения, когда на момент с оглушающей вспышкой замирало все – дождь, земля, воздух, и в широко раскрытых глазах друг друга они читали: - «Это ты! Ты моя вечность!» Держа друг друга на вытянутых руках, они смотрели на друг друга потрясенные, слегка двигаясь через замершие капли. Я люблю тебя – Я люблю тебя, шептали их пальцы, на влажных телах, начинающих ускользать друг от друга, повинуясь загадочному движению их танца. А они не понимая того, что происходит, продолжали тянуться друг к другу, пока между ними не оставалось незримого нагретого пространства и тепло некоторое время исходило из их рук в ту сторону, где уже смутным пятном в дождевых потоках темнел силуэт, подобный намеку на движение рыбы в постоянном потоке движущейся воды…
Десерт
9.
Ах!
А она так давно жарко не стонала. Так давно, закусив подушку, не шептала в ответ сквозь слезы: «Я тоже люблю тебя». И Его руки с такой нежной силой так давно не сжимали ее. Пробежавшись по всему ее изгибающемуся телу, сжав грудь, и обхватив чуть ниже талии.. Ах… И давно уже ресница глаза Его не щекотала ту ее самую красивую область чуть ниже пупка, где такой невообразимой щекотящей волной прокатывалось и теплело, когда потом его лоб касался там… Ах, как давно ее мысли не возвращались в эту спальню, где чудились взмахи крыльев невиданной птицы, которая парила над ними. Над ее изогнутой упругой спиной и над его плечами подобными тем, которые держат небо… Ах, как давно ее нежные. Ее женские. Ее какие-то волшебные руки не трепали его голову, прижав к себе. И как давно он не отвечал ее рукам поцелуями на тысячном поймав мизинчик горящим ртом и чуть прихватив зубами… И они ловили каждое движение друг друга. Он каждый ее стон. Она – зовя его каждый божественный порыв… И они были всем и только самими собою по по-настоящему до самой сути. Со взлетами ввысь и с вожделенными падением в конце. Он – обнимая ее всю, целиком, Она – обхватывая его полностью… Они игрались как львята, они парили как листья, они раскидывались как море и засыпали друг на друге как дети... Ах, как она давно… Ах…