Анатолий Максимов. ТАК БЫЛО... 46. Книга вторая. Франция. Часть V.
Право на работу
Хозяин магазина, Жуссе, узнав от жены, что я являюсь профессиональным шофером, сказал ей, что ему такой человек нужен, и предложил встретиться и обговорить условия работы.
– К сожалению, я не могу принять ваше предложение, – сказал я, – у меня нет рабочей карточки, и, следовательно, я не имею права работать.
– От какой инстанции зависит выдача рабочей карточки?
– От министерства труда.
– Не беспокойтесь! Я вас жду в начале следующего месяца.
Месяца через два после этой беседы я получил вызов в министерство труда. Дали заполнить бланк и сказали прийти через неделю.Через неделю я вышел из министерства труда с рабочей карточкой в кармане!
Что произошло? Почему мне внезапно выдали рабочую карточку?
Оказалось, что Жуссе написал письмо в министерство труда, в котором сообщил, что он меня принял на работу, и потребовал, чтобы мне выдали рабочую карточку.
Вот и все!
Физически работа была не очень легкой. Дважды в неделю я уезжал на целый день, объезжая всех поставщиков, пополняя необходимый запас. В остальные дни я или развозил баллоны с пропаном (для газовых плит), за что получал приличные чаевые, или же устанавливал холодильники или стиральные машины. Тяжесть этой работы заключалась в том, что мне приходилось подниматься с грузом на высокие этажи без лифта. В большинстве случаев я обслуживал семьи, которые знали, что такое труд, и его ценили, давая мне хорошие чаевые, которые практически удваивали мою зарплату.
На период летних каникул хозяин решил закрыть магазин на целый месяц.
Я решил провести этот месяц в молодежном лагере. Мой неожиданный и нежданный приезд в этот лагерь, без предупреждения, озадачил его руководство. В особняке (каменное строение) мест не было. Тем не менее, руководство заявило: «Но, раз вы приехали, мы все ж таки, можем предложить вам получердачное помещение в пристройке, где находится кухня».
Я с радостью принял это предложение, взял чемодан и пошел устраиваться. Поднявшись по истертым временем ступенькам деревянной лестницы на второй этаж, я очутился в скромно меблированной комнате: металлическая кровать, небольшой шкафчик и эмалированный умывальник. Тут я и устроился.
Со следующего дня я присоединился к отдыхающим. Перед обедом мы спускались к каналу, купались, загорали. После обеда все, в обязательном порядке, расходились по комнатам – для отдыха. Добавлю, что еда была типа казарменной: здоровая и обильная.
Несмотря на такие благоприятные условия для отдыха, я чувствовал себя вялым, одолевала сонливость, лень и неохота даже идти купаться. Под вечер чувствовал озноб. Что-то было не так, как обычно. Я решил вернуться домой лишь после двухнедельного отпуска и обратился к врачу местной государственной клиники. Он меня внимательно осмотрел, выслушал и сказал: «У вас туберкулез! Вот вам направление в больницу».
– Туберкулез? У меня, спортсмена? Откуда он взялся?
Врач, наверное, ошибся, пойду в больницу, и там все выяснят, – утешал я сам себя.
Как-то совпало, что на следующий день после моего визита в клинику мы должны были поехать на море. Утром, грузя машину, я закашлялся, и кровь хлынула из горла! Но никто этого не видел. Врач оказался прав!
Вернувшись с моря, я пошел в больницу с сопроводительной запиской от врача. Меня записали и сказали прийти через неделю. После визита к врачу я сказал жене, что у меня туберкулез и что я лягу в больницу на следующей неделе.
К сожалению, я должен был покинуть мою работу по болезни. Когда клиенты, которых я обслуживал, узнали, что я попал в госпиталь, приходили в магазин, говорили хозяину, что я их обслуживал «как надо», и оставляли для меня сколько могли! И хозяину было лестно слышать, что его персонал «был на высоте!»
В больнице меня приняла медсестра-монашка. Показала мне мою кровать и ушла. Я оглянулся и увидел, что все взоры направлены в мою сторону. Мне стало не по себе, я почувствовал себя виноватым за такую болезнь!
Палата была большая, светлая, чистая. Больные были распределены на несколько групп. Одним давали комбинированные лекарства. Другим – усиленные дозы только одного лекарства. Третьим – плацебо. Четвертым давали усиленное питание и, через день, какое-то лекарство. Каждая группа была за перегородкой, чтобы остальные не видели, что там делается.
Медицина в эти годы обогатилась антибиотиками, но тогда еще не знали, как ими пользоваться. Поэтому проводились опыты над больными. Мне сказали, что у меня «каверна» в правом легком, размером с апельсин. Кроме нескольких облаток, которые я должен был принимать три раза в день, мне еще ежедневно вливали, капля по капле, литр PSA, неизвестного мне препарата.
В подвальном помещении больницы был небольшой амфитеатр. Профессор показывал меня студентам и что-то долго объяснял.
Прошло два месяца моего пребывания в больнице. Появились нежелательные симптомы: сильное расстройство желудка с кровотечением, падение волос, появилась глухота, понизилось зрение. Кроме того, если провести пальцем по руке, то сходила кожа и образовывалась кровоточивая рана. Я обратил внимание медсестры на эти неприятные явления. Не получив от нее никакого ответа, обратился к дежурному врачу.
– Потерпите еще недельку и тогда посмотрим, – сказал он.
Прошла неделя, прошла другая, но никто ко мне не подходил. Тогда я заявил медсестре, что больше не буду глотать лекарства, пока мне не объяснят, что происходит с моим организмом.
Наконец пришел врач, который показывал меня студентам, и начал объяснять, что я нахожусь в безвыходном положении, что меня разъедают бациллы и что операция легкого является единственным решением.
– Подумайте над моим диагнозом, – заключил врач.
Я не торопился ложиться на операционный стол. Как бывает в таких случаях, в голове начинают крутиться мысли, и все они сконцентрированы на одном – избежать операции!
Я вспомнил, что у моего приятеля по спорту есть двоюродный брат-хирург, который по странному стечению обстоятельств, работает как раз в «моей» больнице. Через день ко мне пришли с визитом мой приятель и его двоюродный брат. Я рассказал, как можно подробней, о моем состоянии здоровья и о предложении врача.
– Ни в коем случае не соглашайтесь на операцию легкого, – сказал хирург. – Люди, перенесшие такую операцию, остаются калеками на всю жизнь. Говорю вам со всей ответственностью врача, специалиста в этой области. Извините, я должен спешно уходить, чтобы меня не видели около вашей кровати.
Уход хирурга был настолько внезапен, что я не успел его поблагодарить. Но сделал это через моего приятеля.
Итак, я решил, что операции не будет!
За мной пришла медсестра и повела к врачу, который мне объявил, что моя операция запрограммирована на следующую неделю.
– Я не согласен ложиться на операционный стол, я не хочу оставаться калекой на всю жизнь, – сказал я.
– Вы не представляете себе, в каком состоянии вы находитесь. Если мы не удалим очаг болезни, то…
– Я вас понял, доктор: я не выживу, так?
– Да, подумайте еще немного над моим предложением.
Прошло несколько дней после разговора с врачом. При очередном обходе я ему подтвердил свое решение: я не согласен на операцию.
Молодой дежурный врач, которого я еще не видел, сел на мою кровать и начал мне объяснять, что операция будет заключаться в удалении верхушки больного легкого и что это мне позволит стать на ноги очень быстро. Я отказался от операции. Тогда он мне предложил ограничиться пневмотораксом, говоря, что результат будет таким же, как и после операции, только выздоровление пойдет в замедленном темпе. Я отказался и от этого предложения.
– Доктор, я вас не понимаю, – сказал я. – Сначала вы мне предложили решение, с которым я не согласен. Теперь вы мне предлагаете другое решение, с которым я тоже не согласен. У нас получается нечто вроде торговли: не хотите это – есть другое! Так, да?
Я поделился «последними новостями» с семьей и друзьями. Некоторые отнеслись с пониманием – «твоя болезнь, тебе и решать». Зато другие, в особенности теща, долго приставали с упреком: «Неужели ты знаешь лучше врачей, что тебе надо»?
После обеда пришла за мной медсестра и повела к врачу.
– Своевольничать в моей палате я не позволю. Раз вы не согласны с методом лечения, то никто вас здесь не удерживает. Поэтому с завтрашнего дня я вас снимаю с лечения, и вы покинете больницу.
– Доктор, по закону вы не имеете права выбрасывать меня на улицу: у меня малолетний ребенок, – ответил я. – Если я ему передам мою болезнь, то подам на вас в суд!
– Вы не отдаете себе отчета в том, что жить вам осталось только каких-нибудь шесть месяцев!
Я вышел на улицу. Мысли, мысли, мысли! Что предпринимать, куда идти, к кому обратиться? Не умирать же мне в тридцать два года только потому, что врач вынес такой приговор! Самое главное – не поддаваться панике, не падать духом! Бороться за жизнь, бороться против смерти!
И я начал ходить по разным шарлатанам…
Одни раскачивали надо мной карманные часы, другие раскачивали металлический шарик, третьи проводили ладонью вдоль тела. Все они спрашивали, почувствовал ли я «теплую волну», и протягивали руку за гонораром. Было еще много других в таком же роде. Каждый раз у меня появлялась надежда, что «вот этот» мне поможет!
Но никто не помог!
Однажды, совершенно неожиданно для меня, сестра моего приятеля мне сказала, что ее знакомый шофер такси был болен туберкулезом и что его полностью вылечили. И дала мне адрес врача. Я, не откладывая, пошел на прием.
Когда на человека наваливается тяжелая болезнь, то он читает газеты, журналы и пр. в поисках статей, говорящих о «его» болезни, о новых обнадеживающих лекарствах, о методах лечения. Одним словом, каждый хочет знать, что его ожидает в дальнейшем. Я не был исключением.
В те годы велась острая борьба двух концепций. Одна утверждала, что больного надо сажать на полудиету для того, чтобы он не тратил силы на усвоение пищи, а сохранял бы их для борьбы с болезнью. Другая – утверждала противоположное: больного надо «откармливать», в основном, полусырой бараниной и жирными сырами. Но ни одна, ни другая не говорили о появившихся антибиотиках!
Доктор меня прослушал, просветил и заключил: «Вы серьезно больны, но ничего страшного нет. У меня есть особая вакцина – один укол каждые два месяца и через год вы будете на ногах»!
Неужели это правда? И ему я поверил!
Из разговора с этим врачом я узнал, что много лет тому назад совсем молодой доктор медицины Фиалковский, ученик доктора Коха, разрабатывал особый метод борьбы с туберкулезом. Его внимание привлек факт, что состав крови морской черепахи такой же, как и у человека. Особенность же этого явления заключается в том, что кровь черепахи холодная, а у человека она горячая. Фиалковский поделился своими мыслями с доктором Кохом.
– Эта мысль заслуживает внимания, – сказал доктор Кох. – Продолжайте работать в этом направлении.
Доктор Фиалковский пережил своего учителя на несколько лет и скончался от… туберкулеза!