Уралмашевские пресса усилием 5000 тонн начали выдавать первую продукцию. Заканчивался монтаж коломенских прессов, которые я принимал в Верхней Салде. Во время первого испытания одного из прессов лопнула дюймовая труба высокого давления и широкий вертикальный веер сбил с ног стоящего в пяти метрах прессовщика и отбросил его на несколько метров. Когда к нему подбежали, то увидели, что у него сорвало левый рукав спецовки, а сам он отделался синяком и легким испугом (он говорил, что не понял, что произошло, и не успел испугаться). Вызванный мной в цех, Тарануха привел Казанцева. Тот стал кричать и обвинять меня в том, что я использовал какие-то негодные трубы. Тарануха спокойно остановил его и сказал, что на заводе нет ни одного метра трубы данного размера, кроме тех, что по указанию Казанцева были завезены из Москвы, через Госснаб. И пригрозил, что если Казанцев не прекратит наезжать на меня, то он разберется, откуда эти трубы и проверит соответствие их сертификату, а мне предложил поехать в командировку на Первоуральский Новотрубный завод и договориться с ними о поставке нам срочно без фондов нужных нам труб.
На следующий день я выехал в Первоуральск. На заводе меня встретили как обычного толкача, но без фондов. А трубы материал фондируемый. Фонды можно получить только через Госснаб, а точнее выбить, потому что их не получали, а выбивали с большим трудом, ну а раз с трудом, то и с большим запасом: ведь практически задаром. Потом эти трубы или фонды оседали, зачастую не нужным грузом, на складах, а там где они действительно были нужны, продолжали выбивать фонды. В Госснабе сидели чиновники и из Москвы занимались распределением “материальных ресурсов”, т.е. труб и всех прочих материалов. Я вернулся в Свердловск, но в Совнархозе мне тоже ничем помочь не могли. Договаривайся сам. Один из сотрудников отдела похвастался своей находчивостью: Нижнетагильскому металлургическому комбинату потребовался вагон стального листа, который изготавливал Нижнетагильский металлургический завод. Но два этих рядом стоящих завода соединяла железнодорожная ветка, часть которой (длиной около 5 км) принадлежала Министерству путей сообщения. На такие расстояния МПС грузы не берет и находчивый чиновник отправляет этот вагон со стальным листом в Магнитогорск, а оттуда вагон с таким же листом заказывает для НТМК. Мне было грустно слушать эту историю.
В кабинете главного механика Совнархоза П.Г.Львовского, чье “Справочное руководство механика” было настольной книгой всех студентов и выпускников механического факультета УПИ и, в которую я иногда и сейчас заглядываю, мне также ничем помочь не могли. Львовский только вернулся с открытия новой сигаретной фабрики, заменившей сгоревшую папиросную, вытащил из портфеля свернутую кольцами, как лассо, неразрезанную сигарету длиной около 3-х метров. Кинул мне коробок спичек, один конец взял в рот, а другой предложил мне поджечь. Но из этой затей ничего не вышло: как ни пытался он затянуться, ничего не получалось.
Я вернулся в Первоуральск. Теперь мне там предложили неограниченное количество нужных мне труб, но футерованных винипластом. Этот новый вид продукции осваивался для заводов химии и завод был заинтересован побольше их выпустить и отправить кому угодно. Я предложил им оформить их как футерованные, но не футеровать. Говорят: “Не можем, у нас ОТК строгое!”. Я в ОТК. Они мне говорят: “ А вы эту футеровку у себя на заводе выплавите, и у вас будут отличные трубы”. Кое-как я убедил их в абсурдности этой работы. И по документам нам отправили футерованные, а в натуре нужные нам трубы с сертификатом качества, химическим анализом стали и протоколом механических испытаний.
Но на этом дело с прессами коломенского завода не закончились. Когда мы снова приступили к испытанию, и прессовщик выдвигал мундштук, то в самом конце хода, когда мундштук подошел к упору, часть рабочего стола вместе с упором отвалилась. Я в сердцах обвинил прессовщика в неаккуратности и тут же встал за пульт следующего пресса. И о ужас, я плавно подвожу мундштук до упора и такая же часть стола отваливается. Быстро зубило и молоток! Проверяем. Ажурная станина стола отлита из чугуна. Не понятно, как работали в Салде. Все детали стали мне подозрительными. Проверяем траверсы ножниц - чугун. Если траверса лопнет, то плунжер давлением 320 атм. будет выброшен вверх. Не знаю, пробьет ли он крышу, но то что он прилетит обратно это ясно. Звоню Таранухе, а слесарям даю задание, как стальными хомутами усилить столы пресса. Прошу Афанасия Степановича позвонить в Куйбышев Тихомирову С.Л. (он был главным механиком на Металлургическом заводе и у них были такие же пресса) и сказать, что нужно срочно менять траверсы на ножах. На следующий день Тарануха сказал мне, что в Куйбышеве все столы давно сначала развалили, а потом усилили, а траверсы у них лопались и плунжера летали по цеху, к счастью обошлось без травм.
Совершенно не помню с каким заданием, но я вместе с начальником бюро рационализации и изобретательства поздней осенью 1960 года поехал в командировку в г. Новосибирск на завод тяжелых гидравлических прессов. Встретивший нас ведущий конструктор по насосно-аккумуляторным станциям, водил меня по кабинетам, уставленным кульманами, и демонстрировал, как пострадавшего от их ошибки в расчетах люка.
В механических цехах меня поразили огромные карусельные станки. Пока я осматривал завод мой напарник по командировке бегал по магазинам и купил там около 20 пар мужских х/б носок (желтых с черными полосами). В то время это был страшный дефицит и мы не видели в продаже мужские носки уже несколько месяцев. Я посетил Новосибирскую оперу. Большой красивый зрительный зал, но вместо купола, который красиво смотрится снаружи здания, плоский потолок. Говорят, что это попытка улучшить акустику в зале. Первое действие я сидел в одиночестве: мой ряд и ряд передо мной были пустые. Я думал, что эти ряды для избранной публики. Но во время антракта мне предложили сесть на любое свободное место в других рядах зала. Оказалось, что мне продали билет на место в рядах, в которых акустический провал. Я действительно там почти ничего не слышал.
Эта командировка никак не сняла напряжение, в котором я находился в последнее время. Мыслями я все время был в корпусе. Я неделю не был на заводе, но мне казалось, что без меня могут что-то сделать не так.
Но монтаж и освоение оборудования продолжались нормально.
8 декабря 1960 года директор завода выпустил приказ, в котором одним из пунктов касающихся меня было записано: “За активное участие в строительстве, монтаже, наладке и освоении первой очереди корпуса №85 премировать деньгами в сумме 1400 руб.”. Но этих денег я так и не получил.
К нам в корпус перешел работать мастер из 4-го цеха Киселев. Мастера поставили свой рабочий стол точно на оси между двумя уралмашевскими прессами 5000 тонн. Киселев в первую же свою смену убрал стол с линии прессов. И поставил его так, чтобы ему были видны рабочие места прессовщиков.
И вот около трех часов ночи на одном из прессов срывается фланец с цилиндра передвижения мундштука и плунжер с огромной скоростью пролетает по тому месту, где час назад стоял стол мастера и пробивает несколько стальных переборок у соседнего пресса. Меня вызывают в цех. Я, в который раз, просматриваю гидравлическую схему пресса и вижу, что результатом аварии стала мультипликация: в результате определенного положения рычагов дистрибутора (пульта управления гидравлическим прессом) в цилиндре передвижения мундштука давление повысилось в десятки раз превышающее 320 атм. (конечно оно не достигло такой величины, так как вырвало фланец).
Я позвонил домой Таранухе (он так требовал от нас), объяснил, что произошло и сказал ему, что я возьму в 4-ом цехе подготовленный мной, но не использованный, американский обратный клапан. К утру клапан, предотвращающий возможность мультипликации, был врезан в линию и пресс начал работать. Утром в цех пришел Тарануха, одобрил мои действия, а к обеду приходит в цех вместе с Гриншпуном (главным инженером уралмашевского бюро по проектированию этих прессов). Он смотрел на установленный мной клапан и говорил: “Но ведь работают же пресса “Болдвин-Соутварк” без этого клапана”. Я ему объяснил, что на американских прессах есть этот клапан, но они приняли место его установки за технологическую заглушку. Что я с этим прессом провозился целую ночь, пока не убедил бригадира вскрыть эту заглушку, под которой оказался клапан.
После обеда в цех пришел директор завода. Начальник участка, который оказался около него, начал жаловаться на плохую работу оборудования, ругать всех и механиков, и монтажников, и строителей. Видимо он столько наговорил, что Михайлов прямо из цеха позвонил в отдел кадров и приказал задержать приказ. В этом приказе было много участников строительства корпуса, но приказ так и остался аннулированным. Впоследствии этот начальник участка ушел из корпуса, т.к. помимо плохой организаторской работы он появлялся на работе в состоянии глубокого похмелья. Стоило ему попасться на глаза Таранухе в таком состоянии, как тот потребовал от начальника цеха немедленного отстранения его от работы.
продолжение:http://www.proza.ru/2009/08/29/962