Иногда в жизни человека происходят события, которые откладываются в сознании на всю жизнь и отношение к ним становится непреложным правилом поведения для жизни дальнейшей. Такое событие произошло в начале моей педагогической деятельности. Это было так.
В начале 90-х годов мне пришлось поменять профессию инженера – конструктора радиоэлектронной аппаратуры на профессию учителя. Замена эта была вынужденной, так как ещё остались в памяти те страшные годы, когда закрывались заводы, конструкторские бюро, инженерно- технический состав был просто выброшен из жизни. Не оставалось средств к существованию. Многие работники ИТР уходили в «Бизнес», а попросту в торговлю. Школа ещё казалась надежной и стабильной.
Мне предложили поработать в школе, так как в середине учебного года уволился учитель черчения, и некому было проводить уроки. Мне - конструктору высшей категории не составило труда объяснить восьмиклассникам построение проекций на плоскости. Конечно, пришлось изучить методики преподавания, но это оказалось не самым трудным. Труднее всего было поддерживать в классе дисциплину. Дело в том, что в начале девяностых годов стали вводить в школах классы выравнивания, то есть из параллели выбирали самых неуспевающих или педагогически запущенных детей и составляли из таких учащихся класс, состоящий не более чем из 15-17 человек. Замечу сразу, что практика классов выравнивания себя не оправдала и через несколько лет они исчезли.
Вот в таком классе мне пришлось давать свой первый урок.
С кабинетом тоже не повезло. Кабинетов на все классы не хватало, и урок поставили проводить в кабинете Домоводства, где столы были поставлены не обычным способом, а составлены в один большой обеденный стол. Дети сидели напротив друг друга и свободно общались, не обращая внимания на учителя.
Особенно выделялся юноша, самый рослый. Он громко разговаривал, на замечания не реагировал, поглядывал вызывающе на учителя, то есть на меня, сначала огрызался, потом начал хамить. Остальные ученики громко смеялись его выходкам. Учащихся я ещё не знала и фамилий их не знала тоже. На предложение выйти из класса ученик ответил отказом в грубой форме. Не знаю, как мне удалось, но я поймала этого ученика за ухо и вывела из класса в коридор.
В это время открылась соседняя дверь, из которой показался завуч школы. Завуч сразу навёл порядок. Все учащиеся притихли, а нарушитель больше не появлялся. Оказалось, что это ученик другого (девятого) класса специально пришёл позабавиться на урок к новому учителю.
На следующий день, когда я вела урок уже в обычном (нормальном) классе, в дверь постучали. На пороге стоял мой обидчик. Когда я посмотрела на него, меня охватила паника. Сердце гулко застучало, а на лбу появилась испарина. Дело в том, что я сразу увидела ухо этого большого ребенка. Ухо было жёлто-красного цвета, покрытое волдырями и ранками с запекшейся кровью. Я отчетливо вспомнила, как схватила его за это ухо! Неужели я не владела собой и так варварски тащила его за это бедное ухо! Было от чего испугаться. Но ученик пришёл просить у меня прощение за прошлые выходки и за то, что чуть не сорвал урок. Я, конечно, сразу его простила, а потом с замиранием в сердце задала вопрос: «Что с ухом?».
И получила исчерпывающий ответ.
Оказывается, этот ученик дома решил на сковороде поджарить семечки. Как надо было ухитриться, чтобы опрокинуть разогретую сковороду с накаленными семечками себе на ухо, трудно представить! Но это случилось. И ухо было сильно обожжено, выглядело оно ужасно!
Страх, испытанный мной, остался на всю жизнь для меня уроком. И теперь я никогда, ни при каких обстоятельствах не прикасаюсь к детям, с целью наказания. Слово и только слово – способ и метод воздействия на учеников и взаимодействия с ними! И ведь неплохо получается!