Давно это было, давно, очень давно.… Двадцать девять лет прошло.
Дело было в одном из городов расположенных на Волге, в общежитии мединститута.
Лето. Парни только что приехали из военного лагеря, где пробыли целый месяц. Ну, как Вы знаете, а если нет, то напомню, что во времена оные, каждый выпускник мединститута помимо медицинского диплома получал и военное звание лейтенанта медицинской службы. Вот что бы получить удостоверение офицера запаса, надо было пробыть один месяц в военном лагере. Где студенты занимались конкретной боевой подготовкой, стреляли из пистолета, автомата, ходили строем, ну, короче говоря, занимались всякой фигней. По приезду из лагерей, вся вот эта толпа, построившись в колонну, обычно это было около роты, под красным знаменем с барабанным боем и дуденьем в пионерский горн,чеканя строевой шаг, делала круг вокруг общежития мединститута, после чего все расползались по своим комнатам, начиналась грандиознейшая пьянка. А вот о том, что было после неё, я и хочу рассказать.
Как и положено вновь испеченному лейтенанту м/с и шестикурснику я очнулся не в своей комнате. Голова не болела, но мучил сушняк, воды в комнате не нашел, поэтому взял трехлитровую банку под воду, я побрел в туалет. Напившись и набрав воды, я пошел на лестничную площадку покурить, стою, курю, на площадке между четвертым и пятым этажом, вдруг замечаю, что на пятом этаже стоит Ленчик из параллельной группы и грустно так смотрит на меня, а за ним … я ошалел… так же грустно, смотрела на меня … голова белой лошади. Я бросил сигарету в банку для окурков, хлебнул водички из банки, поставил её на подоконник, и долго минуты полторы смотрел в окно, потом опять глянул на Ленчика. Ленчик и лошадь не исчезли, наоборот, лошадь хватала губами воротник джинсовой куртки Ленчика. Он не глядя, ткнул её локтем в морду и прокашлявшись, прочистив горло, тихо, свистящим шепотом сказал:
- Ты тоже её видишь?
Я молча мотнул головой. Ленчик, помолчав недолго, сказал хриплосвистящим голосом:
- Значит, не привиделась.
Немного помолчав, добавил:
- Все равно, пить больше не буду!
На этих словах, лошадь пихнула его мордой в спину, и он загремел по лестничному маршу вниз. Я его еле успел подхватить, а то бы он, точно, в лучшем случае разбил бы себе голову. Утвердившись на ногах, Ленчик плачущим голосом сказал:
- Николя! (Он в школе учил французский.)
- Помоги вывести эту скотину! Помнишь, ты в стройотряде, на такой – же возил кирпичи. Поговори с ней! А то она у меня, не хочет по лестнице вниз идти!
Тут я вспомнил, что у меня в комнате было полбуханки хлеба, сбегал в комнату, взял хлеб, посолил его, и помчался обратно. Ленчик с лошадью вяло препирались. Лошадь быстро смолотила хлеб, я взял её за повод и потянул её вниз по лестнице. Кобыла, громко клацая подковами по каменным ступеням лестничного марша, понеслась вниз. Мы впереди её, тоже понеслись, поминая всякие нехорошие слова. Вот с грохотом наша кавалькада вынеслась на первый этаж. Внизу, мы чуть не размазали по стенке вахтершу тетю Соню, от испуга она даже не закричала. Просто замерла в виде соляного столба. Очнувшись, выдала крайне нелицеприятную характеристику нам, сначала на еврейском, потом на русском языках, но мы не обиделись, (все-таки семнадцать лет сталинских лагерей ей нервную систему очень расшатали). Потом, успокоившись, сказала:
- Мальчики, я думала меня старую еврейку ни что не может удивить. Я видела всё! И войну, и лагеря. Но Вы меня удивили! Обычно мальчики, водят в общежитие девушек.
На что ей Ленчик, грустно свесив голову, сказал бессмертные слова дворника Тихона из “Двенадцати стульев”:
- Тетя Соня! Кому и кобыла невеста!
Она, махнув рукой, захохотала, а мы пошли к запасному выходу. Выйдя, мы сразу увидели телегу, а в ней мирно спавшего старика-извозчика. Привязали к ней лошадь и быстренько смотались подальше. Сели на скамеечку, закурили. Тут Ленчик и поведал мне сию эпопею:
- Представьте себе Николя! Откушал я водочки с друзьями, и выпал в осадок.
Они меня положили на кровать, на второй ярус. Я сплю, и снится мне сон, что целует меня красавица из красавиц. Я её тоже целую, обнимаю, но чую что, что-то тут не так. Как-то она изменилась. Башка у неё, какая то стала неправильная, особенно уши, а про губы вообще не говорю, толстые и волосатые! И говорит как-то странно, ничего понять не могу! Делаю страшное усилие над собой. Просыпаюсь, и что я вижу? А, вижу я, грустную лошадиную морду, и это в комнате на пятом этаже. Кошмар! Все думаю, вот она какая белая горячка, не зря она так называется, если даже глюки в виде белой лошадки!
И вместо шестого курса, куковать мне, как минимум, зиму в психушке. И никакая мамочка не поможет. В расстройстве таком, шлепнул по губам эту лошадиную морду.
А она как заржет, как копытами в стенку долбанет, только штукатурка посыпалась. Тут я начинаю понимать, что это иго-го не спроста, что оно настоящее! Полностью прихожу в себя, осматриваюсь, в комнате конечно бардак! Мебеля перевернуты, посуда побита, на кровати у Петрухи лошадиные яблоки, то бишь какашки. А в центре комнаты лошадь, просто лошадь, настоящая белая лошадь, в узде и брякает удилами. Я растолкал Петруччио, тот ошалело хлопал глазами минут пятнадцать, потом, дико наморщив мозг, все же вспомнил и рассказал. Мол, когда ты Ленчик, накушавшись водочки, отошел в длительный летаргический сон, то у них, ну, у оставшихся в живых, она (водка) кончилась. Причем, на самом интересном месте, в два ночи, и они всем кагалом пошли покупать её, к таксистам. (Тут я хочу пояснить, что в те времена ночных магазинов не существовало, и водку можно было купить только у шкуродеров, ну у таксистов. Поскольку у Петруччио язык без костей, он уговорил таксиста продать им пять бутылок водки за тридцать рублей. Тридцать рублей в те времена была очень приличная сумма, ежемесячная стипендия была тогда сорок рублей, а бутылка водки стоила три рубля шестьдесят две копейки, а после двенадцати ночи водка у таксистов стоила десять рублей.)
-Так что Петруччио зря пошел в медицину, ему бы в МГИМО, был бы дипломат.
- со вздохом сказал Ленчик.. Помолчав стал рассказывать дальше:
- Идти им было трудно, и тут как нарочно появился старик с лошадью, он вез какие-то доски. Вот они его и наняли в качестве такси до общежития, ну а качестве оплаты пообещали его напоить. Когда приехали к общаге, старик был уже никакой, они накрыли его лежавшим тут же тулупом. А лошадь пожалели, и взяли с собой в комнату, не оставлять же её одну ночью на улице. Как они провели её через вахту, Петруччио не помнил, да и все остальные тоже. Все, так сказать, укутал густой алкогольный туман. И ещё, закуски у нас было море, но когда я очнулся, стол был пустой, видно эта скотина лошадь все сожрала. Подытожил Ленчик.
Тут издалека донесся мат, это старик очнулся и стал запрягать лошадь, и все искал какой-то чересседельник.
Кстати, Ленчик так до сих пор и не пьет, он стал кандидатом медицинских наук, преподает в одной из медакадемий, а Петруччио таки, из медицины ушел, он сейчас депутат, заседает в городской думе одного из городов на Волге. Прав был Ленчик.