...Я болезненно мнителен, и твоё новогоднее письмо лучше всякого дорогостоящего лекарства. Спасибо большое, что веришь, веришь.
Будучи в плену, я ничем не скомпрометировал себя. Был изнурён до дистрофии. За саботаж, отказ от работы, за бунт вместе с товарищами ставился к стенке под дуло винтовок. Домой в Сибирь вернулся (сбежал) без документов. А дальше началось хождение по мукам…
Просишь рассказать, как меня сбили 19 марта 1942 года.
Вылет с Горетово на прикрытие Ил-2, на штурмовку аэродрома немцев в Ново-Дугино. Перед этим я заболел, температурил и Баяндин дал мне дня три отдохнуть. Но когда поступил приказ вылетать, встал в строй. На задание пошли семёркой или девяткой, не помню. Баяндин вёл группу прикрытия, и я шел с ним в паре. При подходе к цели шли примерно на высоте 600-700 метров, выше Илов. Не дойдя до цели, я успел в противоположной стороне заметить штук 13 мессеров в воздухе. По-видимому, слежение донесло, и они уже взлетели нас встречать. А прежде был открыт зенитный огонь, притом очень сильный, как мне показалось. Били, видимо, скорее по ведущему Баяндину. Мы с Баяндиным в паре стали маневрировать, уклоняясь от огня. Баяндин стал делать левый боевой разворот, и я за ним, и тут услышал, что в меня попало. Видимо, снаряды Эрликона вместо ведущего пришлись по мне.
Двигатель сразу же сдал, скорость упала. Баяндин боевым ушёл. Вижу, Як держится на весу. Понял: ****ец! До цели дотянуть бессмысленно. Надо уходить, своих рядом никого не вижу. Развернулся на плаву со снижением и стал с планированием уходить, чтобы перетянуть за линию фронта. Видимо, с земли, с командного пункта, дали команду, и мессер с хвоста меня добил (лёгкая добыча). Уже близко к земле, как мне показалось, взорвались эрэсы. Они были поставлены, ударного действия.
Короче, я очнулся, лёжа на спине. На потолке перед глазами на полотне огромная чёрная фашистская свастика. И я опять потерял сознание. Когда опять очнулся, вижу, за столом сидят много фрицев и около меня на лавке двое. Часы с руки сняты, планшетки нет, карманы обшарены – искали, где пистоль. А пистолет был запрятан глубоко в унте. Почему не застрелился?! Да потому что не успел бы, да и наступила глубочайшая апатия, равнодушие, сильные боли в голове, во всём теле и оглох. Допрос, но не били, а от души хохотали все фрицы, когда на вопрос я ответил: мы победим...