Маскарад рассказ

Давно стало  ясно, что жизнь не удалась.  Выброшенный из семьи, никому не нужный,  Он просто доживал  в чужом и чуждом городе.  Настоящих друзей у Него не было никогда, а в старости   среди несвоих  приобрести их  не сумел.
Ни от кого не ждал писем. Телефон молчал. Соседи злобствовали. Особенно   из  одной с Ним секции.
Тягостней всего  становилось в дни общих праздников. Вокруг гремела, бушевала жизнь. Только в Его новой,   просторной  квартире, все оставалось, как всегда.
Ежедневная бутылка, к которой  Он  привык с юности, телевизор, продавленная от сидения на ней кровать-- вот и весь его мир. И еще груда газет, с многочисленными пометками. Книг Он не читал. Они  раздражали, так как постоянно пытались учить Его жить!
Никто и никогда не имел  такого права!  Всякие подобные попытки   пресекал  беспощадно у любого,  независимо от возраста, пола и ранга! 
С людьми  было очень трудно. Никто не хотел  признавать за Ним   Его исключительность. Хотя   его  исключительный  Ум   был у всех на виду. Раз так , пусть  другие   приноравливаются
Он действительно обладал   этим сокровищем. И еще очень, очень  многим. Но не понятно, почему  ничем  из  этим так и не воспользовался?!  Ни материальными, ни физическими,  ни духовными дарами, какими щедро наделила   жизнь.
Сам по себе,  Он , вероятней всего,  был человеком  добрым и сентиментальным. Но отдал бы собственную голову на отрез, если бы кому-либо   это  показал.  Такое считал выражением  слабости,  не достойной мужика.
Школа и   жизнь в то время  растили  из каждого человека. только героя.  В лучшем случае — будущего разведчика. Значит первое, что должен    мочь всякий — умение скрывать собственные чувства. Тренировки  проводил постоянно и до изнурения!  Раз навсегда  надетая  непроницаемая маска — вот победа над собой!
В юности  Он   просто примерял ее.  Но вскоре она  как-то незаметно приросла  к Нему , и стала Его неотрывной частью.  Подменила  в Нем Его  самого.
В сущности  это  был — актер.  Всю  жизнь играл однажды   придуманную  роль.  Да так искусно, что  твердо  сам себе верил.
Мальчишество, глубоко спрятанное  в душе, не имело права  высовываться наружу ни при каких обстоятельствах. Внешне это  был  сверхчеловек  Скала. Гранит.
Пить начал когда-то  “ для храбрости”. Маска требовала этого свойства. Ну как иначе   в себе  развить эту самую черту   в одуряющей и липкой атмосфере домашнего  почитания ?
Иное дело, если  выпить!   Храбрость при этом вырастала до непомерных величин.Но всякий раз требовала  своего подтверждения. Других причин доя пьянства не существовало.
Никаких трагедий в его жизни не произошло. Наоборот, все складывалось на редкость ровно и без  всяких провалов.  Здоровья  при  ином образе жизни могло бы хватить до бесконечности.
Береженый от всех  забот, от любого маломальского физического труда, его отсутствие он заменял  активным занятием   лыжами - “лошадиным”  видом  спорта.  Имел всякие разряды, был даже тренером женской  институтской команды.  Это льстило самолюбию.
Тяжелыми видами  физкультуры занимался для сохранения своего имеджа. Так было в институте. Потом  физкультура и спорт  ушли от него навсегда.  Появились иные интересы.
Единственный сын у престарелых родителей —  мать родила его очень поздно.  Они души в нем не чаяли.  Достаток ?  На уровне!  Как  в любой семье   сельской  интеллигенции.  Но к этому необходимо добавить   предельное материнское  трудолюбие.
Отец — инвалид Гражданской войны,  участник злосчастного сивашского перехода,    главный механик на ткацкой фабрике.   Мать  — хорошая портниха, обшивала    районное начальство. А во время войны — богатеньких  директоров магазинов и молокозаводов. 
Кругом голодали, а она сметаной и маслом      кормила   сына досыта. Потому вырастал  большим,  солощим и дебелым.
Костюмы  носил   добротные  .  Даже в студенческие  годы   не пришлось  познать до конца,  что такое  их скудное  , вечно голодное,  житье.
Семья научила  почти немецкой аккуратности,  предельной собранности, аскетической экономии во всем.  Студенты   часто   просили  денег  в долг. Но никогда не  включали в свои компании,   называя  за глаза обидным прозвищем  “шкраб”.
Постоянную  отлученность от коллектива Он  Сам  перед  Собой  относил к своей    исключительности:
— Не хотят  перед девчонками  бледно выглядеть на  моем фоне!
В душе считал себя Печориным    Даже чем-то на него походил — блондин со слегка намеченными бровями.   Очень этим  гордился. 
Учился легко и самостоятельно.  Никому  и никогда не  давал  списывать и сам не делал этого.   Несчастье  состояло в том ,  что  окружающие упорно не хотели признавать в  Его лице  уникума  и супермена.
Так и не добившись этого,   в отчаянии   придумал для себя целую  вторую жизнь. Там  наличествовало все — схватки и преследования, ловля фашистских парашютистов, высокие воинские звания и чины,  секретные  задания и  государственные тайны.
Как многие мальчишки военного времени считал себя обделенным, что война кончилась раньше, чем Он вырос.  Вот и приходилось  пускать в ход для самоутверждения всю свою фантазию.
Но мало кто верил в нее —   земляки,  соученики и состуденты  хорошо знали  Его  биографию. Поэтому распределение  взял подальше от дома. Там-то уж никто не усмехнется от его рассказов.
И там было все не так просто. Только Она,  одна  душа на всем белом свете, безоговорочно   верила Ему. . Она  слишком  Его   любила .   Именно Ей  Он говорил:
— Вот ты сейчас даже не понимаешь, с кем  живешь! Только когда меня не станет, ты узнаешь, кто я такой. И к тебе придут, и все   подтвердят.
А  Она , любящая Его  женщина,   была совсем девчонкой, доверчивой и наивной. Тоже хотела  любить только исключительного человека.  И старше  себя. Не одноклассников  же  любить!      Старше, значит  мудрее.
Таким Он ей казался.  Ради будущего   прощала ему все. А прощать ох, как много чего было!  И   все ждала, когда Он станет великим и знаменитым. И даже подыгрывала ему,  когда он распинался перед кем-либо,  пыжился,   рассказывая о себе очередные байки.
Прозрела  Она  только    на склоне лет.   Он   же  до конца  дней, сидя к кресле или на кровати ,  ждал,  что  величие и слава   сами   заявятся  и бесприменно.   
Ждал,  мечтал,   подогревая  ожидание ежедневным  приемом горячительных.  Тогда становился важным и величественным.   На время. Таким Он себе очень нравился.   До потери контроля над собой.
Тогда он становился   еще более  агрессивным,    заносчивым  и  записным вралем.
Однажды  Ей окончательно надоело бесцельное ожидание проявления Его  “избранности”.
Любовь испарилась ,  осталась горечь от зря прожитых лет.  Ее драма шла к завершению. Оружие женщины — хитрость .   Она достала это оружие из ножен:
—  Тебе осточертели сибирские  морозы ? Мне тоже.  Ты давно хочешь отсюда  уехать ? Давай!  Получай квартиру,    а мы все   --- за тобой!
Она  знала, что  нет у Него на целом свете никого, кто бы   любил  и поддерживал Его. Ни среди мужчин, ни среди женщин. Он был —  одинок ,  а  Она была прилежной ученицей в Его школе лукавства.  Поэтому дала  обещание уехать   следом,   хоть на край света.
Край света оказался довольно близким.  Земля  вообще не так уж велика!  Так что место Его   ссылки из семьи  , лежало в  всего в шестидесяти часах езды  в  поезде.
 Он  приезжал за Ней   ежегодно,, используя для этого  отпуск ,  правил  здесь свой бал.
Вся их  связь держалась на   каких-то,  никому не понятных ниточках , за которые  Он  дергал   умело и жестоко.
 Годы катились, как горох с горы. Съедены были все жданки, выслушаны все обещанки.  Подходил неумолимо час расплаты.
И он наступил. Хитрить больше не имело смысла. Последняя встреча действительно  оказалась последней.
Перрон Красноярского вокзала  нестерпимо прокаливался солнцем. Она только что сказала, что на этом свете больше они не увидятся.
Он стоял перед ней,  жалкий и убогий. Старик,  измучивший себя жизнью. Маска  впервые  съехала с его лица.  Долго скрываемая человеческая трагедия,  трагедия бессмысленного индивидуализма, трагедия, самого себя перехитрившего человека,  впервые хлынула наружу.
 Она   вдруг увидела   его настоящим — испуганным,  загнанным в угол,  беспредельно несчастным человеком. Несчастным  и  поверженным.
Никакого    злорадства    у Нее  не было. Одна  жалость к нему,   к себе,  к своей  нелепой жизни.
Месяца  через два    Она ,  по   Его  давнишнему   завещанию , похоронила  его  на деревенском, полузаброшенном  кладбище., на берегу Волги.
Он лежал в гробу  с  полуулыбкой на устах.  Большой,  красивый,   совсем не старый. Маска снова  прочно сидела  на своем месте.  Хотя маскарад уже был окончен.
Между тем планета повернулась другим боком, унося Её  в Её далёко! Оставляя  дубовый крест сторожить  этот вечный покой.  Никто и никогда  не  придет  туда поклониться праху Его.      
январь 2001 года