Невысокое сентябрьское солнце жарило совсем по-летнему. Бабье лето соблазняло швырнуть портфель и ринуться с пацанами во двор. Но мне было не до того - я тащил домой двойку. Самую первую. И ладно бы по математике или по русскому. По рисованию. Перед глазами всплывали картины предстоящих разговоров с отцом. Еще бы! Круглый отличник, гордость семейства и не смог нарисовать какой-то несчастный глиняный горшок с тремя пластмассовыми ромашками. Нет, я пытался! Изрисовал весь альбом! Но все равно не получалось. То не удавались светотени, то форма горшка, то лепестки ромашек получались какие-то жалкие, как будто вялые. В общем, к концу урока так и остался ни с чем.
Я тихо притворил за собой дверь, прошел в комнату и уселся в угол на старый венский стул, бабушкино приданое. При появлении отца я покрепче прижал к груди портфель и глубоко вздохнул. Отец подмигнул мне и пошел дальше. Я вздохнул еще раз. Громче и убедительней.
- Та-ак , - папа прищурил левый глаз и с улыбкой произнёс, – Признавайся!
- Я двойку получил!- выдохнул я.
- Ну, и слава Богу! – засмеялся вдруг отец.- Мужчина! У меня их, знаешь, сколько было!
Я ж думал у меня сын так заучкой и школу закончит.
Такого исхода я не ожидал.
- Па, ну я же круглый отличник! Мне двойки получать стыдно!
- Стыдно – это когда по физре двойка!- ухмыльнулся папа.
- А по рисованию? – привстал я со стула.
- По рисованию тоже стыдно!- спохватился отец и сдвинул брови.- Что же ты, сын, фамилию позоришь? У нас же в роду одни таланты! Тетка твоя троюродная - талантливейшая актриса. Помнишь мы «Ведьму» смотрели?
Я кивнул, хотя ничего в этом фильме не понял. Ерунда какая-то, про любовь.
- А дядька мой, твой дед? Знаменитый сатирик был. «Новогоднюю ночь» сочинил. « Без пяти, без пяти, без пяти минут двенадцать..» - пропел папа, позорно соврав и музыку, и слова.
Я от стыда перед всей своей фамилией зашмыгал носом.
- Не реви! – батя потрепал меня по чубчику.- Чего рисовали-то?
- Натюрбро-од!
- Что?
- Горшо-ок!- зашелся я в голос.- С рома-ашками-и…
- Тьфу ты! Ерунда какая! – засмеялся папа и на секунду задумался. Позвал маму.- Настя! Иди-ка сюда!
- Сынок! – бросилась она ко мне с порога.- Что случилось?
- Пустяки!- ответил за меня отец.- Двойку по рисованию схлопотал. Давай-ка я его поучу!
Папа согнал меня со стула, поставил его в центре комнаты и усадил на него маму.
- Сиди и не шевелись!- приказал он.- Я твой портрет нарисую!
Батя взял новенький альбом для рисования. Я подал ему набор карандашей.
Отец долго ходил вокруг мамы, что-то измерял, делая пометки ногтем на карандаше, и наконец приступил. Выходило здорово! И даже немножечко похоже. Особенно кофточка.
- Ну вот!- примерно через час, он удовлетворенно почесал лысину.- Еще пару штрихов, и готово!
Папа положил альбом на стол, несколько раз глянул то на маму, то на рисунок.
-М-да-а…- вздохнув, протянул он. Потом хитро мне подмигнул, взял карандаш, пририсовал маме усы и снизу подписал « Н.В. Гоголь».
Надо сказать, что великий русский писатель получился намного лучше.
- Так ты Гоголя рисовал? – удивился я.
- Что? – подскочила мама.- Это я ради Николай Василича целый час, не шевелясь, сидела?!
- У художников так положено,- выкручивался отец.- Они без натурщика не
рисуют. Тем более, ты на Гоголя чуть-чуть смахиваешь. Только без усов…
- На Гоголя?! Без усов?! Ну, берегись, художник! – мама с улыбкой кинулась на отца, который, пригибаясь от её кулачков, рванул в спальню.
А на улице уже стемнело, и пацанов загнали по домам. Пропал вечер…