Шесть утра. Кажется, проторчал так целую ночь, приходя в себя. Скоро уже я выйду навстречу прохладному ветерку, чтобы было какое-нибудь направление. Туда, дальше от Города, полного гордыни и тщеславия во всех своих закоулках. Это Вавилон, вечный город, он никогда не пропадал. Он расползся по всему миру, чтобы взять реванш у Бога. К небесам взметнулась башня, построенная их архитекторами, чтобы не оставить ничего святого, ничего сокровенного, чтобы всё подчинить себе – землю, небо, солнце…самого Бога. Мироздание. Только такому ничтожному существу, как человек, может прийти в голову такое безрассудство, за которое придётся заплатить сполна… Об этом я рассуждаю в незнакомом подъезде на шелушащемся подоконнике, половину которого прикрыто чистым платком. На нём лежит шприц с тоненькой иголочкой на длинном шланге, я уже закончил обрабатывать её спиртом. На конце иглы моя жизнь, и если она вовремя не окажется у меня в руке, ничто не сможет остановить мою слабую кровь. Согнувшись пополам и обхватив рукой бока, я вожусь над Препаратом. Дрожащими пальцами, почти зубами вскрываю пузырёк с полупрозрачной жидкостью. Я ведь не вижу, что надо мной стоит серая женщина в сером пальто. Её лицо изображает смятение. Она должна мне помочь, она же видит, что мне нужна немедленная помощь. Эта женщина тоже хочет стать героем, спасти чью-то жизнь, чтобы до седины гордиться этим. Я же болен, невероятно болен. Пожалуйста. Только и могу я извлечь из себя. Мне приходится смотреть на неё скрючившись, снизу вверх, так что даже глаза вздулись. Я протягиваю ей шприц и ещё раз прошу. Женщина визжит в ответ. Вся сжавшись, она пробегает мимо по лестнице даже не повернув голову в мою сторону.
Мать рассказывала, что когда мне исполнилось 8 месяцев, на пухлом младенческом лице появились крошечные гематомы. Суеверные языки сразу стали почитать это за дурной знак, даже за метки дьявола, но беззаботные родители просто полагали, что я ударился где-то, а может, это мой брат, играя со мной, случайно поставил синяки. Ему объяснили, что надо отвечать за свои поступки и серьёзно наказали. Пятна быстро прошли, но не прошло и недели, как появились новые. С каждой следующей неделей мать обнаруживала новые и новые отметины. Вытеснив из себя сверхъестественный ужас, она понеслась со мной в больницу и сделала все необходимые анализы. Её знакомый улыбчивый доктор перестал улыбаться на приёмах. Он уже знал диагноз, который навсегда поставил меня в зависимость от других. У меня выявили гемофилию.
Моя мать хранила в себе страшное заболевание, защищённая от него сама. Она была переносчиком, словно чумная крыса, и наградила меня венами, полными смертью. Женщины не болеют гемофилией, но могут передать её своим сыновьям. Моему брату повезло, раскинув жребий, судьба отвалила ему две здоровые хромосомы от родителей, а мне досталась материнская больная кровь, в которой не хватало белка для свёртывания. Любой порез мог обернуться трагедией, если вовремя не принять лекарство. Так началась моя борьба за жизнь, каждый день это противостояние. Разве господин Н, может себе это представить? Любая подножка оборачивается для него трагедией, он льёт слёзы, он жалуется на жизнь. Он не знает что такое боль, он защищён от неё. За что же мне его любить, если он не может потерпеть страдание минуту? Мне больно постоянно, но эта боль сделала меня сильнее. В Мире Смерти, с которой я побратим, не может случится ничего, кроме конца. Последняя недолгая мука и пустота. Я смирился с ней давно, и она даже мне сниться иногда. Я вижу, как вишу, неспособный пошевелить ни одним членом, а в темноте моего разума проплывают мысли. Множество мыслей! Их так много, что я не могу их отогнать, и каждая светиться ярче любой звезды, любого солнца. Именно это видят люди в моих глазах, смерть и бесконечность. Но точно не беспомощность…
Разве, увидев человека, лежащего на обочине, кто-нибудь остановится спросить, не случилось ли чего? Конечно, он пьян и не нашёл другого места, чтобы проспаться. А когда молодая девушка идёт сквозь толпу, неразбитая дороги, задевая каждого? Ну, естественно, накачалась чем-то. И уж тем более не нуждается в помощи парень в плаще, протягивающий шприц с подоконника в подъезде. Никто мне не поможет… Никто, кроме меня самого. Так что пока я не истёк кровью, я как могу тщательно натираю руки спиртом, собравшись с силами, беру шприц и наполняю его Препаратом. Теперь уже можно не спешить, прокалывая вену предплечья. Игла входит под кожу, а по трубочке, которая соединяет её со шприцем, течёт фактор крови. Белок, которого у меня нет, который мешает мне быть одним из вас. Я гляжу, как он течёт от нажатия поршня из пластикового цилиндра в живое тело. Всё будет хорошо, кровь остановится, дышать станет легче, боль уляжется. Ничего особенного. Любой из нас привыкает к этой процедуре, любой на кого при рождении наложили проклятие жизни.