* * * Т.А. Ермоленко
Мокрый день, и снежная крупа,
В подворотне курит шантрапа,
В дебрях придорожного бурьяна
Кончился у птиц ангажемент…
Пользуется сквера фортепьяно
Спросом до ноябрьских календ.
Ты несешь домой от церкви к цирку
Апельсины дочери-подруге,
На доске пространства чертит циркуль
От тоски окружности и дуги.
А зима приходит в платье белом
И бросает, чуя силы убыль,
На ладонь, испачканную мелом,
Сморщенный от ненависти рубль.
Ласточка, снежинка, Лорелея,
Отвечай глазами на вопрос:
Почему горит, меня не грея,
Бледный и бессильный цвет волос?
Рядом кружит ветер в желтой кофте,
Точит зуб во тьме блатная рать.
Нежные цветы имеют когти -
Могут душу в клочья разорвать.
Мне с тобой сегодня не до шуток,
Мы, тоской друг друга утомив,
Ждем, когда очнувшийся рассудок
Запретит любви тяжелый миф.
Встречи миг короче, чем мизинец -
Пей, дружок, разлуки горький яд…
Город стал похожим на зверинец -
Не заметишь, как тебя съедят.
Испечет ноябрь чудо-торты,
К четвергу из крупчатой муки.
Жилмассив осенней мглой затертый,
Как «Челюскин», взвоет от тоски.
И душа поэта Соколова
С трюмом, полным кающихся вдов,
Отойдет от берега родного
И бесследно сгинет среди льдов…
Я живу бедней церковной мыши
И неважно выгляжу анфас…
Так зачем ты мучишь сердца мышцы
Васильками выплаканных глаз?