* * *
Мы в любви давно уже не асы,
Но зато в нас нет ни грамма лжи,
Мы лежим в земле как теплотрассы,
К нам ползут озябшие бомжи.
Ведь тепла ни для кого не жалко -
Грейтесь, беспризорные князья…
Но душа – не мусорная свалка,
И незваным лезть в нее – нельзя.
Чашка кофе с капелькой «Шартреза»
И на блюдце вялый «Камамбер».
Снова в груду ржавого железа
Превратился первомайский сквер.
Чтобы относиться по-отцовски
К беззащитной матери земле,
Люди в бор приходят заельцовский
Робко, словно в фотоателье…
Каждый вдруг, к любви попавший в сети,
Забывает пищу и питье,
Почему ж беспомощно, как дети,
Мы всю жизнь ждем милостей ее?
Не берет любовь военнопленных,
Беспощадна даже к молодым,
И, как пара пойманных вселенных,
Мы друг друга видеть не хотим.
……………………………………..
Красоту, доставшуюся даром,
Не имеем права погубить…
От колодцев в сквере сухопаром
Пар ползет на бронзу и финифть…
Но, покамест двигатели ночи
Держат в страхе собственную тьму,
Вытекает из часов песочных
Время, неподвластно никому.
И подруга, жгучая, как перец,
Проклиная общую судьбу,
Видит в юных женщинах соперниц
И ревнует к каждому столбу.
Нет давно ни денег, ни поклонниц,
Жизнь - копилка страхов и обид…
Так зачем же желтый, как японец,
Месяц по ночам за мной следит?
Грабят ненаписанные книжки
Молнии и гром чужих побед,
Целый месяц Обь без передышки
Бьется о гранитный парапет.
Но стихии чувствуя истому,
И худым предчувствием томим,
Обратившись к образу святому,
Ты стоишь с лицом глухонемым…
Страшно встретить губ гусиной кожей
Утром холод стиснутых зубов,
В шубе дорогой, как под рогожей,
Станешь вдруг несчастней, чем Иов.
Бог - свидетель судорог прощанья,
Путаницы мыслей и вещей…
Тело гложут ревность и отчаянье,
Вьет гнездо в душе стыда Кощей.
После бури будешь хмур, но сдержан,
Можешь даже выпрыгнуть в окно,
Дождь пронзая папиросным стержнем
И тумана стекловолокно.