Ух, как я была зла на него! Нам было чуть больше 20, и мы были друзьями. Романов у каждого из нас хватало, поэтому друг с другом мы именно дружили, понимая друг друга, поддерживая, проводя вместе свободное время. И тут вот вдруг у него перестало хватать времени на наше общение: то у него сисопка, то пойнтовка, то еще что-нибудь. Сначала я смеялась над этими нелепыми словами, потом начала злиться. Он объяснял, что стал «фидошником», а «ФИДО» - это такая сеть, общение с помощью компьютера. И что вот он садится за свой компьютер, и, не вставая с места, может переписываться с огромным количеством людей по всему миру, обсуждая, что угодно. Конечно, я ревновала. Я обижалась и чувствовала себя брошенной. Он променял наше общение на общение с бездушной железкой, как он мог?! Но я не хотела сдаваться, мечтала увидеть врага в лицо и сама попросила его показать мне это ФИДО. Так, 17 лет назад я впервые вкусила этот плод: виртуальное общение.
Да, я быстро втянулась. Меня перестали смешить слова «хаб», «нод», «модератор», «эха», «голдед», я легко засыпала под треск модема, подключающегося к Сети, каждое свое утро начинала с чтения любимых конференций. Через какое-то время у меня полностью сменился круг общения, и нефидошников в нем почти не осталось. И замуж я вышла не просто за любимого мужчину, а еще и за сисопа, имя которого было известно всем фидошникам от Перми до Геленджика.
Семейная жизнь, рождение первого ребенка несколько охладили мой коммуникативный пыл, интерес к ФИДО стал угасать, и тут вдруг наш домашний компьютер оказался подключенным к Интернет. Поначалу я не слишком понимала, чем эта новая игрушка может быть интересна. А через пару месяцев я уже работала в Сети, читала книги в Сети, общалась в Сети, училась в Сети, получала новые впечатления, заводила новые знакомства и искала кулинарные рецепты. В какой-то момент я заболела Интернетом. Это была классическая аддикция. Если не было коннекта, у меня начинались ломки: я не знала, чем себя занять, я подходила к компьютеру снова и снова, надеясь увидеть значок подключения. Я ужаснулась самой себе: я, которая всегда декларировала, что смысл имеет все только живое, я, которая чувствовала себя комфортно только в окружении вещей из прошлых лет и даже веков, я, которая ненавидела научно-технический прогресс, и при возможности предпочитала керосиновую лампу электрической, вот такая я подсела на суррогат, на бездушную железку, на общение не глаза-в-глаза, а окошко-в-окошко! Я решила излечиться и вернуться к нормальной жизни. Но было уже поздно: вся моя работа была связана с Интернет-сайтами, все мои друзья чаще бывали в «аське», чем у меня в гостях, все мои привычки были связаны с Сетью. И я смирилась, сдалась. Аддикция исчезла сама по себе, на ее замену пришло объективное понимание, что время не стоит на месте, что сознательно лишать себя возможностей, которые предоставляет настоящее, - глупо, что виртуальное общение – это не суррогат, и что Интернет – это полноправная часть сегодняшней действительности. Так я решила несколько лет назад.
Сейчас Интернет стал для меня незаменимой составляющей жизни. В нем я могу и делаю многое: работаю, ищу информацию, читаю, слушаю, черпаю идеи. Вот только общаться с людьми я предпочитаю в real-life. Почему? Потому что однажды в один из моих интернетовских почтовых ящиков пришло письмо. Случайное письмо, залетевшее ко мне по ошибке. Я ответила его автору, что его письмо не попало к адресату, извинилась за то, что прочитала его, потом пришел ответ, и как-то сама собой началась наша переписка. Типичная завязка низкопробного любовного романчика на актуальную тему виртуальных знакомств.
С самого начала ни у меня, ни у него не возникло желания переводить наши отношения из виртуальной плоскости в плоскость реальную. Так уж совпало, что нам в тот период не были нужны романтические или постельные отношения, у обоих лишь была потребность выговориться. Таким и были наши письма: длинными, пространными, откровенными, иногда предельно серьезными, иногда полными язвительности и иронии. Меня устраивали такие странные отношения: у меня появилась возможность быть полностью открытой, освободиться от груза запретных тем, вылить на клавиатуру все свои переживания, ожидания, тревоги, поделиться самым важным, не боясь непонимания, осуждения, проблем в будущем. Виртуальность вообще лишает всех страхов, в этом ее прелесть. Я писала о том, о чем еще никому никогда не говорила: ни родным, ни друзьям, ни мужу. Мой респондент тоже был заинтересован в нашей переписке, ему так же, как и мне, оказалась очень нужной возможность сказать и быть услышанным. Мы обсуждали наши проблемы, иногда спорили, иногда советовали что-то друг другу. Подчас мы, ведомые игривым и легкомысленным настроем, ударялись во флирт, балансируя на грани приличия: ведь это лишь письма, мы оба были под защитой виртуальности, мы могли не бояться реального будущего, оно существовало отдельно от наших отношений. Мы общались более года, ежедневно обмениваясь письмами, не требуя и не желая встреч, обмена фотографиями, телефонных разговоров. У меня было очень странное отношение к моему визави: я не воспринимала его как живого мужчину, мне никогда не приходило в голову представить его внешность, его голос, хотя я знала все о его привычках, пристрастиях, привязанностях. Для меня он являлся лишь буковками, из которых составлялось письмо, от приветствия до подписи. У меня даже не было ощущения диалога с другим человеком, скорее я воспринимала происходящее как разговор с чем-то нематериальным: героем сна или персонажем книги, с кем-то придуманным, эфемерным.
Однажды обстоятельства сложились таким образом, что мы встали перед необходимостью личной встречи. Неважно, что это были за обстоятельства, но, поверьте, они были вполне серьезными. Что я ожидала по дороге к месту встречи? Ни-че-го. Я ехала встречаться с незнакомым человеком, с которым меня ничего не связывало, и менее всего эта длительная, до предела откровенная переписка. Именно так я тогда это чувствовала. Встреча заняла у нас не более десяти минут, проблемы были решены, мы разошлись в разные стороны. Ощущения близости, родственности так и не появилось: только холодная отстраненность и вежливость по отношению к чужому человеку. Но, странное дело, после этой встречи я не могла заставить себя написать хоть строчку своему собеседнику. Просто отпала потребность, порвались все нити, эта, почти уже родственная, связь в одночасье исчезла, растворилась, как растворяется пятно от кофе на скатерти под действием пятновыводителя. От него тоже не было писем. Больше ни одного. И я уверена, что по той же причине. Случайное начало, случайный конец. Наша дружба была похожа на страничку, вырванную из середины книги: первая строчка начинается с конца какого-то слова, последняя строчка завершается запятой, а продолжения не найти никогда.
После этой истории виртуальное общение потеряло для меня всякую привлекательность. Я поняла, что любые «кайфы и ништяки», которые дает общение в Сети, ничто по сравнению с возможностью видеть глаза собеседника, слышать его голос, касаться его руки, ощущать, что он – живой и настоящий, и что ты – живая и настоящая, знать, что ваши слова и молчание – не строчки на случайной странице, вырванной из какой-то книги…