Наступал вечер воскресного дня. На нашем берегу тихо. Место открытое, но охотников по-близости не видно и не слышно. Ну что ж, вчера здесь много стреляли, может и нам сегодня достанется. Стали на свои места и притаились в камышах. Я хорошо вижу Анатолия. Он притаился слева от меня, а за его спиной большой плес с темными пятнами чучел. Стоим, полусогнувшись, ждем. Над озером тишина. Но вот на том берегу, откуда мы недавно ушли послышались редкие выстрелы. Иногда одиночные, иногда дуплет. Но уток над озером не видно. Опускаются сумерки. И вдруг я вижу, что прямо на Толю, точнее на плес за его спиной стремительно летит одинокая утка. Жду, что он будет стрелять. Вот он шевельнулся в своей засаде, и поднимает ружье, но утка резко меняет направление. Я стреляю, не целясь в летящую прямо на меня цель, и селезень падает рядом с моими камышами. Я слышу визг Пальмы. Это она хотела броситься подобрать утку, но раны на лапах заставили ее снова лечь около мотоцикла. И снова тишина. Солнце уже зашло, и только красные полоски облаков над горизонтом напротив нас говорят, что мы на восточном берегу озера. Анатолий повесил на шею свое ружье и пошел собирать чучела, пока их еще можно разглядеть на темной воде. Я направился к мотоциклу. Но тут Толя выпрямился и показывает мне на какую-то полоску в небе над озером и спрашивает, не утки ли это. Разобрать что там уже невозможно. Но я вдруг услышал над головой свист крыльев и выстрелил на этот звук. Короткая тишина. Я оглушен звуком выстрела. Вижу, что Толя вопросительно смотрит на меня. В это время рядом с ним, что-то плюхается в воду. Он кричит: “Попал!”. И мы слышим еще два, один за другим, мягких удара о землю. Рассмотреть, что-либо в траве уже почти невозможно, но мы быстро находим вторую утку, а вот третьей нет. Я уже решил, что нам просто почудился третий удар. Искать уже было бесполезно. Анатолий пошел собирать оставшиеся чучела, а я направился к мотоциклу. Следом за мной шел Анатолий с ружьем на шее увешанный чучелами. Я уже был около мотоцикла, когда он закричал: “Нашел!”. Он нес в вытянутой руке третью утку. Итого за три зорьки у нас было семь уток. Мы быстро уложили вещи, уселись в том же порядке на мотоцикл и тронулись в путь. Но тут я обнаружил, что фара мотоцикла еле освещает дорогу. Кое-как мы добрались до Барабановского тракта, но ехать с таким светом по разбитому тракту было опасно, и мы решили переспать до рассвета в каком-нибудь стогу, пока его еще можно было найти. Ночь была безлунная и очень темная. Я медленно двигался по дороге, а Анатолий смотрел по сторонам, высматривая подходящий стог. Наконец он предложил мне свернуть с дороги, и мы подъехали к большому стогу сена. Поставили рядом мотоцикл, сами забрались в сено, а Пальма легла нам на ноги. Усталость прошедших двух дней клонила ко сну. Но не успел я сомкнуть глаз, как раздался мощный богатырский храп Анатолия. Стоило ему положить голову, как он тут же уснул. Я попытался последовать его примеру, но не мог. Мне казалось, что если от его храпа не завалится стог, то с дороги обязательно услышат и на эти звуки придут к нам. Но Пальма тоже спокойно спала. Видно для нее было привычным, что хозяин “спит вслух”. Я так и не уснул. Перед глазами стояли картины прошедших дней.
Как только стало светать, я разбудил Анатолия, и мы собрались в дорогу. Утром нужно быть на заводе. По дороге я ему сказал, что из-за его храпа я так и не заснул. Он мне не поверил и сказал, что никогда не храпит во сне.
Так закончился мой первый выезд на охоту.
продолжение:http://www.proza.ru/2009/08/27/621