На окраине города Юрсел-Ола сегодня можно видеть огромное количество людей, причем взору обычного горожанина может показаться даже, что едва ли такое количество вообще может проживать в самом городе. Виною всей этой кутерьме служит гражданка Наталья Леонидовна Остафьева, пенсионерка, женщина тучная и дородная, окруженная толпой репортеров, журналистов и просто зевак. Говорят даже, что ради взятия интервью прибыл сегодня из столицы видный журналист, собирающийся Наталью Леонидовну дотошно расспросить и, как обычно, произвести в читательских рядах фурор с применением методов новейших технологий, например, заменяя то тут, то там встретившееся простецкое словцо на высокопарное или псевдонаучное выражение с несколько измененным смыслом или вырезая из повествования уточняющую фразу, дабы дать пищу читательскому воображению, которое, как известно, в XXI веке итак пресытилось обилием скупых сводок и скучных фактов.
Но мы, несмотря на старания сего столичного журналиста, конечно же, не допустим изменения подлинной картины, тем более что картина эта, как увидит позже читатель, поражает своей таинственностью и заслоняет собой многие другие подобные истории, ибо, в противном случае не прибыл бы, наверное, этот известный журналист сюда, в малоизвестный город, и не стал бы здесь применять свое высокотехнологичное ремесло.
Итак, когда толпа к вечеру начала постепенно редеть и возле уставшей от изнурительных расспросов Натальи Леонидовны остались буквально несколько человек, тогда, пусть и уже изрядно сократив свое повествование, рассказала она примерно следующее.
***
В семь часов вечера, в обычный, ничего особого не предвещающий, осенний день, вышла Наталья Леонидовна из дому на прогулку со своей собакой, огромным немецким догом по кличке Адольф. Нужно сказать, что со своим мужем, Устином Федоровичем Остафьевым, была Наталья Леонидовна единодушна в выборе породы собаки, хотя и был выбор этот сделан исходя из совершенно различных причин: если Устин Федорович, пенсионер, в бытность работавший на заводе мастером и имевший особое уважение к немецкой технике и ее качеству, окружал себя всюду продуктами немецкого производства, и, по понятным причинам, при выборе породы собаки ратовал за ее исконно немецкое происхождение, то Наталья Леонидовна имела существенно более простую и по-женски понятную причину выбора породы. Попросту говоря, муж у Натальи Леонидовны был низкорослым, худощавым субъектом, и с утра имел максимальный рост в один метр и шестьдесят восемь сантиметров. Имея же пристрастие к мужчинам сильным и рослым, которые ей всегда казались готовыми к защите женщины, Наталья Леонидовна решила, что большая, сильная собака в доме сможет в какой-то степени восполнить то, что в муже ей всегда не хватало.
Читатель может спросить здесь, каким же образом Наталья Леонидовна могла по молодости полюбить и выйти замуж за низкорослого и тщедушного парня, коим тогда был ее суженый Устинушка, если она всегда любила высоких, статных и сильных мужчин? Здесь, дорогие читатели, мы вынуждены вас разочаровать, поскольку сведений этих, разумеется, мы не имеем и при всем желании не смогли бы их получить, поскольку итак уже изможденная постоянными расспросами Наталья Леонидовна вряд ли рассказала бы сейчас об этой загадочной стороне ее жизни. Поэтому мы возвращаем внимание читателя к тому самому начальному моменту повествования, когда Наталья Леонидовна вышла на вечернюю прогулку со своим любимым псом и желанием посвятить этот вечер воспоминаниям об ушедшей молодости.
Выйдя из дому с любимым Адольфом, который тут же замотал мордой и стал подаваться ближе к растущей иве неподалеку дабы справить малую нужду, Наталья Леонидовна стала прикидывать в голове план совместной с ним прогулки. Выбор, вообще-то, был небольшой: можно было пойти на пустырь и, затем, вдоль берега дойти до стоянки браконьеров; можно было также пойти к очистной станции, в небольшой лесочек, там погулять и вернуться обратно по асфальтированной дороге, ведущей из близлежащего села в город. Второй вариант женщина отбросила сразу же, поскольку сумерки надвигались стремительно и, представив себе, как она гуляет вблизи темного леса пусть даже и с огромной собакой, она тотчас же пришла в ужас. Посему, за неимением другого альтернативного пути, она избрала первый путь и решительно зашагала в направлении пустыря.
Пустырь, смоченный недавним дождем, простирался до ивовой поросли в девятистах метрах от края города. Отпустив Адольфа, который тотчас же устремился вдаль размять свои онемевшие от домашней неподвижности члены, Наталья Леонидовна принялась всматриваться в далеко расположенную красную точку, которая, судя по всему, представляла собою костер, разожженный молодежью и живо представила себе, как в молодости она, с тогда еще несуразно сложенным Устином, наслаждалась отдыхом на берегу реки, в окружении высокой поросли ольхи и плакучей ивы. Ступая по мокрому песку, она шла в постоянных раздумьях и воспоминаниях до тех пор, пока не поравнялась с молодой сосной, растущей на краю обрыва, обращенного к реке. Обычно здесь всегда она останавливалась и ждала того момента, когда к ней прибежит радостный Адольф и тогда они спускались к реке и продолжали свою прогулку уже по берегу, при свете красного заката и чувствуя свежесть вечернего бриза, несущего запахи города в направлении почти черной глади реки. Но Адольф все не появлялся и Наталья Леонидовна стояла молча в ожидании, начиная посматривать по сторонам в поисках затерявшейся где-то собаки. Неожиданно взгляд женщины упал на землю и она вдруг заметила, что под молодой сосенкой прямо на песке возвышаются несколько темных бугорков, которые имели странную округлую форму. Нагнувшись, она обнаружила, что это были молодые грибы, маслята. Это ее удивило. Поискав в кармане куртки, она нашла полиэтиленовый пакет и принялась срывать эти грибы. Всего маслят оказалось пять или шесть, ровных, покрытых слизистой оболочкой, которую обычно отделяют от головки грибов перед тем как их замариновать. Довольная тем, что ее прогулка ознаменовалась небольшим сбором грибов, Наталья Леонидовна снова огляделась в поисках Адольфа и, начав беспокоиться, окликнула его. Зная, что далеко убежавшая собака быстро не придет, она снова посмотрела на землю и на сей раз увидела нечто странное: от сосны вдоль берега темнел длинный ряд, составленный из одиночно растущих грибов, которые едва можно было различить по-отдельности из-за темноты, спустившейся на пустырь. Не веря своим глазам, женщина нагнувшись сорвала несколько грибов и даже положила их в пакет, повинуясь как будто бы присущей ей инстинктивно хозяйственной и запасливой силе. Это оказались такие же грибы, как и те, которые уже лежали у нее в пакете: такой же формы, такой же величины и с такой же упругой и слизистой головкой.
Вдали раздался шум и рычание, похожее на рычание собаки, но только более глухое и грубое. Почувствовав страх и смятение одновременно, женщина быстро зашагала вдоль обрыва по направлению к прозвучавшему шуму. Череда грибов продолжалась вдоль обрыва, казалось, бесконечно, как если бы какой-то садовник высадил рассаду моркови вдоль незримой нити, протянутой на сотни метров, в песок. Небо уже практически почернело и только на самом западе осталась видна красноватая полоска заката. Женщина шла быстрым шагом, повинуясь в этот момент какой-то силе, зовущей ее к своему питомцу, с которым, в чем она уже не сомневалась, сейчас что-то стряслось. Неожиданно в небе загорелся вначале один огонек, затем второй и через секунду цепь этих огней выстроилась в ряд над пустырем словно новогодняя гирлянда, только на высоте пятьсот-шестьсот метров над уровнем земли. Не веря глазам своим, Наталья Леонидовна перекрестилась и, невзирая на возможную опасность, еще более быстрым шагом направилась к месту, где слышала шум и рычание. Гирлянда огней неподвижно висела в воздухе и, на каком-то расстоянии, сворачивала в сторону города. Внезапно женщину охватило чувство, как будто она что-то теряет во время столь спешной ходьбы, как будто каждый ее шаг должен сопровождаться каким-то действием. Вытащив из кармана пакет с грибами, женщина вскрикнула: каждый гриб издавал ровное свечение. Достав из пакета один гриб, женщина провела по нему пальцем, думая, что это, может быть, какой-то налет, который фосфоресцирует в воздухе и потому гриб издает ровное свечение, но гриб все равно светился и, даже более того, стал светится еще сильнее от ее прикосновения. Только тут она обратила внимание, что весь вытянутый вдоль обрыва ряд грибов также светится и повторяет свечение небесных огоньков, только более слабо. Вдали снова послышался шум, но только на этот раз это было уже какое-то сопение или фырканье. Наталья Леонидовна снова окликнула собаку и ее слабый, срывающийся голос как будто бы растворился над пустырем. Нервным движением раскрыв пакет, она медленно стала двигаться вдоль грибного ряда, собирая один гриб за другим и складывая их в пакет. Стороннему человеку, наблюдавшему за этими действиями, стало бы не по себе, но женщина в этот момент была охвачена неизъяснимой силой собрать эти грибы для мужа и накормить его ими в сыром виде. Сама эта мысль, ужасная и одновременно неведомая доселе ни одному здравомыслящему человеку, занимала сейчас практически все сознание женщины. Другая, незначительная часть, была занята мыслями о пропавшей собаке, причем непонятно от чего пропажа эта связывалась в мозгу ее с тем, что собака ищет и поедает грибы. Да, дорогой читатель, в мозгу женщины явно представлялась картина, как собака, найдя грибы, поедает их один за другим, мерно, методично, продвигаясь с каждым шагом на один гриб вперед.
Следуя медленно вдоль грибной цепи, сумасбродно и исступленно, движимая непонятно откуда появившимися мыслями, женщина продвигалась к растущему поодаль кустарнику. Как раз в сторону этого кустарника сворачивала небесная и земная цепь огней. Приблизившись к кустам, женщина раздвинула ветви и ее взгляду предстало совершенно невероятное и устрашающее по своему виду зрелище: на освещенной луной поляне, следуя кольцам, составленным из одиночно стоящих друг за другом светящихся грибов, крадущимся шагом двигалось огромное животное, только отдаленно напоминавшее собаку. Хвост животного имел в длину не менее двух метров и стлался по земле, извиваясь словно змея. Пасть животного была раскрыта и была усыпана множеством мелких зубов с выпирающими длинными и острыми клыками. Морда имела вытянутую форму и шея также была намного длиннее в пропорции, чем у обычной собаки или волка. Весь вид животного напоминал Наталье Леонидовне какой-то ужасный фильм или даже картинки на уроке биологии с изображениями динозавров и пресноводных ящеров. Обморок настиг женщину сразу же: ноги ее ослабли и тело ей более не повиновалось, глаза подернулись пеленой забытья и она упала навзничь на ветви кустарника, поранив в нескольких местах руки и ноги о жесткие сучья.
Пролежав так всю ночь, она поутру очнулась, и, едва вспоминая случившееся с ней как в страшном сне, окликнула свою собаку. Утро было пасмурное, начинал моросить холодный осенний дождь, и вокруг не было ни единой души. Тишина и только тихий шум ударяющих о желтую листву мелких капель. Едва воспринимая окружающую реальность, женщина встала, отряхнувшись и, взяв по привычке пакет, полный злополучных грибов, поплелась в сторону дома.
Устин Федорович еще спал в то время, когда раздался звонок в дверь. Уснув еще вчера незадолго после того, как жена ушла погулять с собакой, он так и проспал до утра и, проснувшись, даже окликнул жену чтобы та открыла дверь. Но не дождавшись ответа от жены, он встал, кряхтя и ругаясь, и поплелся в прихожую. Остолбенев от вида жены за дверью в столь ранний час, он не сразу принялся расспрашивать ее о случившемся, но, тем не менее, не поверил ни единому ее слову. Потеря собаки затмила все его сознание и, взяв отчего-то с собою пакет с грибами, он один направился в сторону пустыря. Причитания жены, пытавшейся отговорить его от этой затеи и обратиться в милицию, не дали никаких плодов. Не дождавшись мужа к вечеру, женщина обратилась за помощью к соседям, при этом все же не решаясь вызывать милицию дабы не гневить мужа, который, как ей казалось, вот-вот может вернуться с зловещего пустыря.
Соседи, Иван и Любовь Кузнецовы, жившие в соседней с Остафьевыми квартире, живо откликнулись на просьбу бедной женщины и вечером, составив поисковую бригаду, вместе с Натальей Леонидовной, направились на пустырь.
Погода в этот вечер выдалась менее приятная: моросил дождь и небо было целиком закрыто темными тучами. Иногда дождь усиливался и ощущались порывы ветра, застилавшие мокрой пеленой глаза и глубоко проникающие прохладой под одежду. Одевшись потеплее, три человека рассредоточились по вечереющему пустырю на расстоянии около пяти-семи метров друг от друга чтобы можно было всегда среагировать и известить друг друга о находке. Иван и Любовь Кузнецовы, даже не догадывающиеся о вчерашнем приключении, ходили бодро и попеременно окликали пропащих Адольфа и Устина Федоровича, его хозяина. Наталья Леонидовна также окликала их, но застилающие пустырь сумерки и зловещий шум трепещущей под ветром листвы холодил ее душу и ей почему-то хотелось убежать отсюда, даже не заботясь при этом об оставшихся здесь добровольцах-соседях. Панический страх охватывал ее, но с каждым его наплывом она старалась бороться, успокаивая себя мыслью о том, что вчерашнее было лишь сном, плодом ее воображения.
На этот раз путь их проходил по-другому: Иван и Любовь Кузнецовы уже миновали кустарник, за которым была поляна и на которой вчера Наталья Леонидовна видела страшное зрелище, и приближались к обрыву, намереваясь двигаться в западном направлении, как раз оттуда, откуда вчера в беспамятстве и сумасшествии шла их соседка.
С болью и какой-то тупой иглой в сердце подошла Наталья Леонидовна к страшным кустам и, поравнявшись с ними, встала в страхе и нерешительности. Вначале она хотела окликнуть Кузнецовых, но не решилась. Что-то в ней говорило, что она должна сама раздвинуть ветви и осмотреть поляну. Когда ее руки развели в стороны кусты ивы и с желтых листьев шумно полилась влага на мокрый песок, она увидела темную пустую поляну, поросшую редкой травой. Никаких грибов и, тем более, вчерашнего призрака она там не увидела. Выйдя на середину она огляделась и с каким-то паническим страхом позвала своего мужа. Ее поразило то, что внутри себя она боялась того, что ей ответят. Точнее ей казалось, что ответ этот будет не таким, который обычно она получает от своего мужа на обычный ее оклик.
Мерный шум дождя на время сменился каким-то зловещим затишьем. Ветер утих и даже капли перестали падать на листву. Неожиданно женщина почувствовала позади чье-то присутствие, чей-то леденящий душу взгляд, взгляд как будто пронзающий ее со спины. Резкий поворот ее головы обезобразил ее лицо: гримаса боли и ужаса перекосила ее скулы и рот. В двух метрах от нее сзади стояли два существа: одно, с низким черепом, высотой около полутора метров, с непропорционально длинными руками, было похоже на какую-то архаичную обезьяну. Ее близко посаженные глаза злобно смотрели вперед, поблескивая в темноте округлыми белками. Позади обезьяны очерчивался силуэт большого животного с огромным хвостом, даже еще большего, чем вчера, при лунном свете. Исход этой сцены был таким же: женщина беззвучно упала посреди поляны, и, распластав руки, перевернулась на бок, словно ее сразил выстрел или она была парализована.
***
Кузнецовы нашли женщину лежащей неподвижно на мокрой траве не сразу. Около полутора часов им пришлось кружить, пока они не решили заглядывать также и в кусты. Ничего необычного в округе они не видели и не слышали. Принеся бесчувственную Наталью Леонидовну домой, отогрев ее и, затем, сделав ей растирание, они привели ее в чувство, но и после этого она еще долго хранила молчание. Единственное, что она промолвила очнувшись, так это просьбу о том, чтобы побыть с нею рядом до утра, пока не рассветет.
Впервые рассказать страшную историю, произошедшую с ней, она решилась лишь спустя неделю после трагических событий. Разумеется, загадочность и фантастичность этой истории вызвали заинтересованность многочисленных жителей округи. Людская молва добралась и до столицы: в этот маленький городишко пожелал выехать журналист одной известнейшей в России газеты дабы поведать о случившемся для многочисленных газетных читателей.
Обо всем остальном дорогой читатель, вероятно, уже догадывается. Шум и расспросы окружили бедную женщину, принимающую нередко по несколько сот посетителей в месяц. Нередко ей приходится выходить с репортерами или журналистами на пустырь и, к вящему их интересу, показывать места и описывать последовательность необычных событий, случившихся с ней. Никто, ни она, ни окрестные жители, не видели более ни ее мужа, ни собаки, ни тех ужасных чудовищ, которые она описывает в своих леденящих душу рассказах.