…А это был всего лишь обыкновенный социоадаптер, один из тех, что позволяет почувствовать себя легко и комфортно, и продаётся…— да где угодно.
Но что за уродливые названия! Какой вопиющий вульгаризм, Что за полное отсутствие таланта и воображения! Вот я бы назвал его не иначе как «Бегущая По Волнам».( «100 грамм мне Бегущей По Волнам и маковый пончик мне же». Примерно так.)
Какой мерой меряете, такой и вам отмерено будет. Но нет во мне меры — одна соразмерность и гармония.. И, если уж угодно, то и «оправданная погрешность», по слову Друскина с Леонардо. Ну разве только ещё некий каприз, каприз кривизны, и это вечное (пардон) «да ради бога».
Об эту пору, когда осень только в полунамёке, в сезон спадающей листвы и утробного воркования горлиц, когда чистый разум настолько чист, что абсолютно лишён не только критичности, но и вообще всякой разумности, об эту самую пору, говорю я, меня не волнует уже почти ничего из того что успел посеять, разве только немного тот непостижимый дух, отталкивающий и исходящий , и плывущий от разверстых ног заезжей заезженной виолончелистки .
А они мне, что, во-первых, мол, с утра уже пришёл устраиваться на работу с запахом алкоголя, а к обеду был совсем практически невменяем. На что им парировал резонно: «Да ведь это и был-то всего лишь социоадаптер, потому что в трезвые глаза я вообще на вас смотреть не могу».
Но разве этим добрым христианам возможно хоть что-нибудь объяснишь! И я говорил им, что просто открыто следую тайной идее Нагорной Проповеди, где сказано, среди прочей прекрасной галиматьи, что мол, «будьте как лилии». А и я превзошёл уже даже и не как лилия я, а я как, смотри, пустоцвет и сухостой, если не сказать хуже, если я правильно разумею значение слов; сказано «будьте как голуби», а я уже не только то что как голубь, я вообще — археоптерикс, его чучело, набитое прошлогодней маковой конфискованной соломой. Да полно те, разве им расскажешь, когда они только трясут подбородками и трагически испускают желчь!
И вот вхожу я в настоявшийся август,и так предательски чешется нос, и подслеповатое, с лицом доброй еврейской бабушки, солнце, так заботливо прикасается к моему заснеженному лицу; и листья то шуршат, то взлетают, как пугливые листы Торы; и вот вновь ты плывёшь на острова блаженных, под оглушительным покровом тайны и тишины, куда-то вдаль. Куда-то вглубь. Куда- то вглубь себя.