Это мы, Господи!
Территория облома
Бывший шахтёрский посёлок превращается в гетто
В советское время посёлок Углеуральский был достаточно успешной территорией Пермской области. Здесь работали две шахты, которых хватало, чтобы обеспечить очень приличные условия для проживания 15-тысячного населения. В посёлке каждый год строили новые дома, асфальтировали улицы, открывали магазины. Практически каждая шахтёрская семьи без проблем могла отдохнуть на любом курорте Советского Союза, едва ли не половина стояла в очереди на приобретение автомобиля…
- Жирный крест поставили на посёлке в 1997 году, когда закрыли наши шахты, - рассказывает депутат местной думы, бывший горняк Александр Метелкин. – Обещали, что взамен организуют другие производства. Не организовали. Проще оказалось переселять безработных шахтеров в другие регионы. Но и здесь нашего брата обломали, как говорится, по полной программе.
«Облом», в самом деле, был крутым. Во-первых, в сертификатах на жильё было отказано тем, кто уже вышел на пенсию по шахтерскому стажу. Логика была простая и беспощадная, как шахтерский молоток: мол, вы, мужики, уже пожили, на старость себе заработали, дайте возможность молодым пожить.
На старость, между прочим, многие люди себе действительно заработали. Но! В 1992 году Гайдар и Чубайс, а в 1998 году Кириенко опустили российский рубль ниже плинтуса, и все заработанные потом и кровью сбережения (и не только шахтёрские) обратились в прах. Так что отказ в сертификатах означал для этих людей лишь одно: куковать вам, бедолаги, на родной земле до скончания века.
Во-вторых, «вилы» выставили и перед молодыми шахтёрами, оказавшимися без работы. Для получения сертификата перед ними было выставлено совершенно идиотское условие: до вручения заветной бумаги сохранять… статус безработного. Натурально: чтобы получить жилье в другом городе человек должен был пожить некоторое время на пособие по безработице!
- Вот вы, лично, что бы делали в такой ситуации? – горячится, вспоминая прошлое, Александр Васильевич.
- Наверное, запил бы с горя, - честно признался я.
- Вот! Именно так и поступили очень многие. Десятки моих товарищей и знакомых, отличных специалистов и хороших людей, стали тихо пьянствовать. Они вынесли из своих домов всё, что можно было пропить. В конце концов, дело дошло до собственных квартир: чтобы расплатиться с долгами их стали продавать за бесценок. Где, на какой территории вы еще смогли бы купить двухкомнатную квартиру за 50 тысяч рублей?! А у нас покупали и покупают!
***
Вообще цены на жилье в посёлке, по данным Углеуральского МУП ЖКХ, колеблются от 90 до 170 тысяч рублей за двухкомнатную квартиру. Это официально. Но…
- Цена зависит от состояния жилья и конкретных обстоятельств его приобретения, - рассказывает главный инженер ЖКХ Ирина Кулябина. – Мне известны случаи, когда квартиры продавали всего-то за сорок и даже двадцать тысяч рублей.
- Но как это возможно?
- Да элементарно. Например, квартиросъемщик А., горький пьяница, не платил за квартиру три-четыре года, а тут подъехал к нему «хороший» человек и пообещал рассчитаться со всеми долгами. Да еще и приплатить за эту «халупу». Жилье у алкашей и в самом деле запущено донельзя, настоящие халупы. И такой горе-квартиросъемщик безропотно соглашается с любой оценкой. С низкой ценой соглашаются и продавцы родительских квартир, решившие забрать к себе, как правило, одинокую маму. Быстро, не торгуясь, расстаются с чужим жильем родственники умершего квартиросъемщика. Рассуждают по поговорке: «С паршивой овечки хоть шерсти клок». На безденежье доплата в 20-30 тысяч рублей поначалу кажется им огромным капиталом. Это потом уже люди начинает соображать, что к чему. Но, как говорится, поезд уже ушел.
Смехотворные, по сегодняшним меркам, цены на жилье привлекают в Углеуральский «черных» риэлтеров из Перми, Березников, Соликамска. Они слетаются сюда, как, извините, мухи на навоз. Все неблагополучные квартиросъемщики у них переписаны, и как только клиент созрел (об этом риэлтерам сообщают осведомители из местных), добрые дяденьки тут как тут: «Здравствуйте, я ваша тетя!».
Ладно, с продавцами ясно. А вот кому риэлтеры после своих выгодных приобретений продают это совершенно непрестижное, а в иных случаях и непригодное жильё? Кто и за какие коврижки
соглашается переезжать сюда?
Судя по реакции моей собеседницы, я задал наивный, если не сказать глупый, вопрос.
Ирина Анатольевна укоризненно посмотрела на меня и искренне удивилась:
- А вы не догадываетесь? Вы, в самом деле, не знаете, кому эти «благодетели» продают жилье? Я могу вам организовать экскурсию по этим квартирам, и вы сможете лично познакомиться с
нашими новыми «земляками»…
Не то чтобы с великой радостью, но с глубоким профессиональным интересом я принял это предложение. Ирина Анатольевна быстренько сформировала из работников ЖКХ «группу поддержки», и мы отправились на «экскурсию».
***
Вера в светлое будущее у шахтёров была настолько велика, что две главные улицы в рабочем поселке до сих пор носят одинаковые названия – Первая и Вторая Коммунистические. Модные демократические переименования к ним почему-то не применили. А жаль. Было бы справедливо, если б одну из них переименовали, скажем, в Малую Гайдаровскую, а вторую – в Большую Чубайсовскую. Впрочем, может быть много других, не менее достойных вариантов.
Именно на этих улицах, по иронии судьбы, и скупают «черные» риэлтеры квартиры. Расположены здесь, в основном, двухэтажные шлакоблочные дома, построенные в 50-60-е годы прошлого века. Ветхие, конечно, но жить в них можно: отопление, газ, вода к ним подведены. Но почему окна некоторых домов заложены кирпичом?
- А это означает, что в квартире никто не живет и жить в ней в принципе невозможно, - объясняет Ирина Анатольевна. – Новые хозяева часто снимают в квартирах ванны и батареи отопления, сдают их в металлолом. Да вы сейчас сами все увидите…
Квартира номер 1 в доме номер 24 «б» по улице Второй Коммунистической – реальное подтверждение слов главного инженера ЖКХ. Входные двери сорваны с петель и прислонены к косяку. Внутри – запустение и хаос. Ванны на месте нет, батареи тоже отсутствуют. Стекла на внутренних рамах выбиты. Отхожее место, что тут еще скажешь.
- А ведь всего год назад, - комментирует увиденное Ирина Анатольевна, - здесь жила добропорядочная пенсионерка. Квартира была как игрушка. Но вот она продала её пермским риэлтерам, уехала к детям и… Вы видели, во что эта квартира превратилась. Вообще такая судьба ожидает весь этот дом. Это проверено практикой: как только в дом въезжают две-три семьи переселенцев, и всё – дом обречен! Из него через год уйдут все нормальные жильцы. Потому что невозможно изо дня в день терпеть ежедневных пьянок-гулянок, разборок и драк с выбитыми стеклами. Мало того, в доме становится опасно жить из-за антисанитарных условий: новые жильцы по причине полной нищеты тащат с помоек в свои квартиры всё, что под руку попадет. А еще вместе с переселенцами в дом приходят тараканы, клопы и крысы. О такой жизни, наверное, можно снять фильм ужасов «В мире животных». Зато риэлтерам опять же лафа – цена на такое жилье при существующей дешевизне становится еще ниже: люди даром готовы отдать свои квартиры, лишь бы оказаться подальше от этого кошмара. В квартире бывает даже по восемь долей! Были и есть случаи, когда одну и ту же квартиру риэлтеры продавали по два-три раза. И не поймешь, кто в ней истинный владелец.
- Но почему они ведут себя так нагло? Что это за люди и почему вы им не препятствуете?
- Люди как люди. Прилично одетые, общительные, вежливые. И с документами у них все в порядке, так что свой бизнес на нашей территории они ведут на законных основаниях. Но, по сути, это, конечно, бандиты. И не нам с ними бороться. Это дело – государства.
***
В квартира номер 6 в недавнем прошлом жил шахтер-ветеран. По словам работников ЖКХ, жилье было вполне приличным. По какой причине пенсионер его продал и уехал из посёлка – история умалчивает. Но точно известно, что эта квартира была продана уже дважды. Сегодня в ней – полный разгром. В углах – какое-то тряпье, узлы. Мебели нет. В комнате стоит ведро - с потолка капает.
А живёт в ней Нина Валентиновна Черкасова из Березников. Увидев «комиссию», она естественно, обращается к нам со своей бедой:
- Почините крышу! В сырую погоду здесь жить невозможно.
Заявка эта отвергается сразу же. Новая квартиросъемщица, оказывается, в квартире не зарегистрирована, а кто истинный владелец жилья - неизвестно.
- Меня сюда дочь привезла, - заплакала Нина Валентиновна. – Продала в Березниках мою гостинку и отправила сюда, сказала, что здесь лучше. За сколько продала и за сколько купила, я не знаю. Но мне здесь не нравится, меня практически бросили на произвол судьбы. Напишите, пожалуйста, чтоб они меня отсюда забрали – у меня самой денег нет, чтобы выехать.
В Березниках у этой несчастной матери, кроме гостинки, была работа – она трудилась санитаркой во второй городской больнице. Сейчас – ни жилья, ни денег. А перспектив, что нынешнее жилье станет её законным пристанищем – весьма и весьма призрачны.
- На сегодняшний день, - комментирует ситуацию И.А. Кулябина, - таких вот жильцов без прописки мы выявили более сорока. С каждым из них наверняка связана какая-нибудь криминальная история или семейная драма.
***
Криминальные истории для Углеуральска перестали быть криминальными. Они стали привычными, как пятирублевый пакетик супа для бомжа. Редкая семейная драма заденет кого-нибудь за живое.
Вот, к примеру, еще одна - совершенно заурядная для поселка история. Рассказывает пенсионерка Мария Яковлевна Федотова:
- Мы с мужем жили в Перми, на улице Энгельса в двухкомнатной коммуналке. Плохо нам там жилось. Из-за соседки – она в милиции работает. Муж у меня инвалид, часто выпивал, так она ему в глаза брызгала всякой гадостью. Она и вынудила нас жильё продать, человека специально нам направила. Как же его, дай Бог памяти…
Вячеслав Трунин – вот кто продал нашу квартиру и нас сюда затащил.
- А за сколько вы продали своё жилье?
- Не знаю, он не говорил. Но он за нас долг за квартиру заплатил. И немного денег давал на питание, а мужу спиртное покупал.
- А эту, углеуральскую, квартиру он вам за сколько купил?
-Сказал, что почти равноценная. Он ведь все бумаги сам оформлял.
Я ему верила. Он обходительный, все объяснил, сказал, что здесь лучше будет. Лучше было, пока муж не пил. Здесь у него друзей и родственников нет, а я денег на водку ему не давала. Но сейчас мой Афанасий Степанович обратно в Пермь уехал, и снова будет пить... А у меня завтра, между прочим, день рождения - 62 года исполнится. Как я буду его отмечать – ума не приложу.
- Постряпайте печенье к чаю.
- Какое печенье? У меня и чая- то нет. И сахара. А пенсию я только 13 августа получу. Пенсия - смешно сказать: две тысячи рублей, хотя я сорок два года отработала на Пермском телефонном заводе.
- Как же вы протянете до пенсии? На какие деньги вы вообще здесь выживаете?
- Крупа у меня маленько осталась. И суп в пачках.
- А дети у вас есть? Они вам помогают?
- Чем они могут мне помочь? Они сами нуждаются в помощи. Степа, сын, в тюрьме сидит, а дочь в Перми сама бедствует. Вот Степан выйдет из тюрьмы, тогда поможет.
- Мария Яковлевна, а вам не кажется, что с пермской квартирой вас обманули?
- Теперь кажется. Да что толку, ничего ведь не поправить сейчас. Обвел нас этот Трунин вокруг пальца, и сюда носа не кажет. А может, его в тюрьму посадили за такие-то шутки?
- Кто ж его посадит? Вы же заявление в милицию не писали.
- Может, другие люди нашлись. Хоть бы посадили, ведь он так пошутил не только с нами.
***
В одной из квартир этого же дома на первом этаже отдыхают две пожилые пары. Отдыхают прямо на полу, потому что кроватей нет. Одна парочка расположилась на кухне, другая, через коридор, в комнате.
Оказалось, хозяев в этой квартире двое: кухонной площадью владеет некто Вохмянина, бывшая нянечка детского сада из Голованово, а комнатой – без году пенсионер Александр Александрович Черняев. Из всей четверки он и оказался самым разговорчивым.
- Расскажите, как вы здесь оказались?
- Очень просто. Три или два года назад я жил в Перми. Жил в деревянном доме, который попал под снос. Мне дали одну комнату в квартире с подселением возле цирка. Жить можно было, но я работу не мог найти, стал немного выпивать.
- За квартиру, естественно, не платили?.
-С каких шишей? Я ведь говорю: нигде не работал. А тут как-то подрулил ко мне новый русский, давай, говорит, я тебе помогу. И жильё у тебя будет, и работа. И денег тебе подкину. Квартиру эту, продадим, купим равноценную, но в другом месте. Я согласился, тем более, что он все расходы и хлопоты взял на себя. Сначала привез меня в Голованово, но там что-то не получилось, и он завез меня сюда. Вот уж почти два года здесь мыкаюсь.
- Не помните, за сколько вы продали свою комнату в Перми?
- Черт его знает! Тысяч за пятьдесят, так мне этот парень сказал.
- А за сколько эту вам купили?
- За сорок.
- И у вас нет ощущения, что вас обманули?
- Так он же мне еще материально помогал. Продукты, винишко покупал… Работу, правда, я здесь так и не нашел, а до пенсии всего год остался.
- И что же дальше?
- А дальше хочу отсюда свинтить, вернуться в Пермь обратно.
- Да как же вы вернетесь, не имея ни жилья, ни денег?
- Пусть мне дают в Перми какую-нибудь халупу, я даже на барак согласен. Но жить здесь не хочу и не буду!
Таких горемык через Углеуральск прошли сотни. Оказавшись здесь в пьяном угаре и через месяц-два очухавшись от беспробудного пьянства, многие из них не только не воспринимают адекватно суровую действительность – они не понимают, не могут вспомнить, что с ними произошло. Иные всерьез спрашивают у местных жителей, как пройти до ближайшей трамвайной остановки…
Кому-то удалось вернуться на место прежней «дислокации», и теперь они бомжуют в Перми или Березниках. Или в Соликамске. Именно из этих трёх городов «деловые люди» поставляют в Углеуральск переселенцев. Кто-то уже умер здесь или на пути в любимый город.
Однако большинству из них возвращаться некуда – дорога назад отрезана.
***
Итоги моей командировки мы подводили вместе с главой Северо-Углеуральского поселения В.А. Фишером. Виктор Александрович поначалу пытался сдерживать свои эмоции по поводу складывающейся ситуации в родном посёлке, но слишком больной мозолью оказалась тема выживания на вверенной ему территории.
- В прошлом году из-за огромных долгов (шесть миллионов рублей) мы смогли подключить отопление в домах лишь 13 октября, на месяц позже, чем на других территориях. А отключили у нас тепло и горячую воду 19 апреля. Как будто мы живём на знойном юге! По итогам нынешнего года мы задолжали Межрегионгазу одиннадцать миллионов рублей. Несколько раз собирались с депутатами обсуждать эту проблему: где взять деньги? Рядили так и этак, в конце концов порешили урезать до минимума всю социальную сферу, отказаться даже от плановых ремонтов. В итоге с грехом пополам наскребли девять миллионов рублей. Появилась надежда, что отопительный сезон нынче у нас начнется. А вот что будет дальше – сказать не берусь. Самые злостные неплательщики в нашем поселке – семьи, переселенные из Перми, Соликамска, Березников. С начала года таковых зарегистрировано 156 семей. А сколько еще живут без регистрации! Все они пользуются коммунальными услугами, но не платят за них. И никогда не заплатят. Все идёт к тому, что через три-четыре года наш поселок превратится в поселение бомжей. Сами посудите. В поселке не стало градообразующего предприятия. Значит, молодые люди вольно или невольно вынуждены из него уезжать в поисках работы. Мы никак не можем заинтересовать молодых больше рожать. У нас в посёлке рождаемость в 4-5 раз ниже смертности. В прошлом году, например, родилось пятеро, а умерло 27 человек. За десять лет численность поселка снизилась в два раза: с 15 до 7, 5 тысячи человек.
При аховом положении государство ежегодно сокращает нам дотации: с 35 миллионов рублей в 2005 году до 24 миллионов в нынешнем. Нас призывают самим зарабатывать деньги. Вот, мол у вас кругом леса, реки – так собирайте грибы, я годы, ловите рыбу. Это с кем же я, интересно, буду зарабатывать деньги в бюджет? С пенсионерами и приблудными бомжами? Организую с ними грибную или рыболовецкую артель? Нет, для спасения наших поселков нужны другие меры.
***
Очень тревожно, что подобные переселения происходят не только в Углеуральске, но и в соседних , теперь уже бывших шахтерских городах - Гремячинске, Кизеле.. И как-то слабо верится, что о бедственном положении этой территории не знают депутаты Законодательного Собрания и ответственные чиновники аппарата губернатора.
- Ко мне часто приходят мысли о том, что наша российская власть сама заинтересована в таком исходе, - сделал неожиданный вывод В.Фишер. – Для этого и был принят в 2005 году закон о местном самоуправлении. Кем мы стали по этому закону, если деревни, села и города теперь нужно называть поселениями? И живут, стало быть, на этой территории поселенцы. Между прочим, рядом с нами издавна существуют колонии-поселения, где отбывают наказание осужденные преступники, уголовники. Нас, выходит, с ними под одну гребенку причесали. Что вы об этом думаете? Прав я?
Шут его знает, Виктор Александрович. Вообще, конечно, повод для определенного скепсиса есть. В толковом словаре русского языка у слова «поселенец» только два значения, и оба, к сожалению, в пользу вашей версии.
«Поселенец – 1. Человек, поселившийся где-нибудь впервые на новом необжитом месте. Первые русские поселенцы в Сибири. 2. Лицо, подвергнутое ссылке на поселение (дореволюц). Среди ссыльных различались каторжники и поселенцы».
Но наши депутаты, возможно, принимая этот закон, просто не посмотрели в толковый словарь. Они вообще редко туда смотрят. Хуже, однако, если они знали значение слова и не придали этому, извините за тавтологию, значения. Тогда, выходит, вы правы: нам, гражданам России, умышленно дали статус ссыльных на своей земле.
Но, по большому счету, мы ведь часто ведём и ощущаем себя на родной земле, как ссыльные. Всё ждём, что когда-нибудь кто-нибудь позовёт нас в «даль светлую» и будет нам счастье. Но чудес, господа, не бывает!
***
Наши чиновники объявили Пермский край «территорией успеха». Красиво звучит, ничего не скажешь. Заманчиво. Так и хочется, «задрав штаны, бежать за комсомолом». Только вот не бежится почему-то. Совсем некстати вспоминается один из эпизодов этой командировки.
В «нехорошем» доме по улице Коммунистической в Углеуральске мы увидели у дверей убогого жилища совсем юного поселенца «обновляющегося» поселка.
- Как тебя зовут, малыш?
- Вова.
- Тебе здесь нравится?
- Да.
- И что же здесь хорошего?
- Ничего.
2007 год