Сержант Пылыяыэ
Вступительные экзамены в Военно-медицинскую Академию начинались почти на месяц раньше, чем в других институтах. Это было удобно хотя бы потому, что при неудаче можно было попытать счастья в другом месте, а при удаче оставался еще целый месяц перед началом занятий, и я планировал провести его где-нибудь на юге. Я даже представить себе не мог, что на самом деле ждет меня в случае этой самой удачи. А ждала меня дальняя дорога и казенный дом. Нет, нет, не так круто, как вы подумали. Просто поехали мы в военные лагеря для прохождения курса молодого бойца, дабы по окончанию могли принять военную присягу.
Какое же надо было иметь счастье, чтобы получить в командиры взводов курсантов Ленинградского пехотного училища, направленных к нам для прохождения последней перед выпуском войсковой практики.
- Сержант Пылыяыэ - низким басом представился нам, испуганным новобранцам в плохо подогнанной форме, здоровущих кирзовых сапогах и пилотках на наголо обритых головах ладный, красивый, белокурый эстонец. Что эта белокурая бестия проделывал с нами потом, на полях тактических занятий и полосе препятствий, я даже сейчас вспоминать не хочу. Справедливости ради, дожжен признать, что все, что он требовал от нас, не относилось к разряду невыполнимых, так как сержант с необыкновенной легкостью, как бы играя, сначала проделывал сам. Он напоминал мне крупного хищника, в покое медлительного и ленивого, моментально преображавшегося в атаке. Стремительность, расчетливость, мощь.
Где-то в середине нашего пребывания в лагерях, произошло событие, которое вселило в меня надежду на более мажорное завершение этого кошмара.
Было 3-4 часа ночи. Я стоял под грибком, вооруженный штыком от карабина, выполняя незамысловатые обязанности дневального. Кто был в армейских лагерях, тот знает, а не посвященным скажу, что перед палатками, расположенными в несколько рядов, находятся три параллельные линейки (дорожки). По ближней можно ходить всем, по средней - только командирам, по дальней- командиру командиров, и носила она название генеральской. Естественно, что последняя вылизывалась дневальными с такой же тщательностью, с какой кот содержит в порядке свои интимные места. Даже такое священное действие, как обработка линейки граблями, должно было производится дневальным, стоящим на траве рядом с линейкой, но ни в коем случае на ней. Представьте мое состояние и ужас, когда ночью я увидел силуэт человека, пытающегося ползком пересечь святая святых, направляясь к ничего не ведающим и мирно спящим людям. Диверсант! Не обладая достаточным численным превосходством, не имея явного преимущества в вооружении, но влекомый солдатским долгом и святой заповедью «Сам погибай, но товарища выручай!» с акцентом почему-то на первой части фразы, я атаковал «неприятеля» на полусогнутых от страха ногах. Тот повел себя несколько странно,- не пытаясь защищаться или контратаковать, он тянул ко мне ручонки и что-то мычал. Сержант Пылыяыэ собственной персоной!
В стельку пьяный, он возвращался из самоволки и, как хороший матрос, лежал головой к своему кораблю, то бишь к сержантской палатке. Увидев меня и, вероятно, узнав, он благополучно отключил собственное сознание, предоставив мне полное право распоряжаться его телом. Перевернув на спину и взяв его ноги под мышку, я волоком дотянул его до палатки и затащил на койку.
А потом всю ночь граблями старался создать на генеральской линейке абсолютно параллельные линии. За 15 минут до общего подъема разбудил своего боевого сержанта и пошел к себе в ожидании новой замечательной жизни. Но оно оказалось напрасным, ничего в отношениях моего непосредственного начальства и подчиненного, спасшего, можно сказать, его от позора и наказания, не изменилось. Который раз пришлось убедиться в черной человеческой неблагодарности. Да и что от него, чухонца несчастного, было ждать!
Буквально за пару дней до окончания лагерного сбора наш взвод под командованием бравого сержанта направили в какое-то сельскохозяйственное поместье - подсобить по хозяйству. Задача была проста, как угол дома. «От забора и до заката» рыть траншею на глубину человеческого роста для прокладки канализационных труб. На языке военных это означало - вырыть траншею полного профиля. Каждый из нас получил участок земли для проявления трудового героизма. Результаты очень быстро стали проявляться.
Те из нас, кто раньше копался в огороде и знал, с какой стороны надо подходить к лопате, довольно быстро освоились в новой обстановке и стали постепенно погружаться в землю. Я же к таким ни с какого бока не относился, и мой участок работ скорее напоминал поле для гольфа, где было вырыто несколько лунок. Мешали камни, корни и все то, что мешает плохому танцору. Оглядываясь на других землекопателей, что были намного впереди меня по количеству вынутого грунта, я был в полной панике. И в этот момент появился сержант Пылыяыэ.
Взглянув на мои мышечные подергивания, он, слова не говоря, разделся до пояса, взял лопату и стал копать. Но как! Это надо было видеть! Будущий пехотный офицер, вырывший за несколько лет учебы в своем училище километры траншей, окопов и ходов сообщений, он погружался в землю с неудержимостью раскаленного ножа, вонзенного в кусок масла. Я стоял, держа в руках командирскую гимнастерку, и завороженно смотрел на эту симфонию труда. Только гуляли мышцы его спины и на ветру развевались русые волосы. Чистой воды «Котлован»! Когда довольно скоро все было закончено, он вылез из ямы, молча взял свои вещи и ушел. Господи, как же мне было стыдно. Нет, не потому, что я плохо владел лопатой, с кем не бывает. У меня было ощущение, что я незаслуженно обидел хорошего человека, которого, по сути дела, совсем не знал.
Мы разъезжались через день - два. Я его больше никогда не видел и ничего о нем не слышал, но помнил все эти годы. Как-то совсем недавно смотрел фильм «Эрик - король викингов». Быть может человек, игравший заглавную роль, замечательный актер и прекрасно воплотил все творческие задумки режиссера. Но я, глядя на экран, видел не его в этой роли, а единственного, по моему мнению, настоящего короля викингов- сержанта Пылыяыэ.