Огнемет.
Мы стояли в строю, ожидая, когда сержант назовет фамилию, и ты, чеканя шаг, подойдешь и получишь свое первое боевое оружие. Кто получал автомат, кто карабины, счастливчики - ручные пулеметы . В каждом взводе был полный набор всех видов стрелкового оружия, необходимый для его изучения и отработки тактических приемов ведения боя подразделением в атаке и обороне. Мы - это успешно сдавшие экзамены и принятые на первый курс, но не принявшие еще присягу слушатели Военно-Медицинской Академии, прибывшие в военный лагерь в окрестностях Красного Села под Ленинградом для прохождения курса молодого бойца.
Меня из строя вызывали всегда последним, или предпоследним, все зависело от того, был ли кто еще с фамилией, начинающееся с буквы, стоящей в алфавите после «Ф». В нашем взводе таких не было. Сержант, назвав мою фамилию, странно улыбнулся и торжественно вручил мне … кусок ржавой водопроводной трубы, сообщив, что с этого момента я буду огнеметчиком. Громовой хохот покрыл конец его фразы.
Дорогие читатели! Вы представляете себе состояние 17-ти летнего юноши, решившего связать свою жизнь с Вооруженными Силами страны (обратите внимание - вооруженными!), стоящего перед строем своих сослуживцев, слыша их здоровое ржание и ошалело смотрящего на это самое «вооружение». Человек с больным сердцем или слабой психикой такого мог бы и не выдержать.
Я служил мишенью для всякого рода подначек в течение всего дня, а наутро начались такие нагрузки, что всем стало не до шуток. Курсанты Ленинградского Пехотного училища, проходящие последнюю войсковую практику перед производством в офицеры и назначенные к нам, грешным, в качестве командиров, отрабатывали приемы работы с подчиненными, оттачивая командирский голос. Бескрайние поля для тактических занятий, «обожаемая» всеми, без исключения, полоса препятствий и строевой плац стали местом нашего обитания на этой земле. Мало нам не казалось. И вот тут-то потихонечку стали проявляться очень даже положительные стороны моего вооружения.
Представьте себе, что вам надо проползти метров 300 по пыльно-песочному грунту с достаточно тяжелым ручным пулеметом. Уже через 10-15 метров хочется выбросить его к чертям собачьим и забыть, как о страшном сне. Ан нет, надо не только тащить этого тяжеленного монстра, ужасно мешающего твоим движениям, но и думать о том, чтобы не очень сильно загрязнить, потому что не исключалась возможность стрельбы с последующей чисткой оружия до состояния абсолютной стерильности. Обладателям табельного оружия не позавидуешь, тем более, что профессиональных контролеров качества чистки и смазки нам поставляло славное пехотное училище.
Мое вооружение такого обхождения не требовало. При передвижении по пластунски «огнемет» летел по воздуху на несколько метров вперед, а я полз на встречу с ним налегке, потом этот производственный цикл повторялся. По окончанию занятий он занимал свое место под койкой, а его обладатель мог либо, как пишется в уставе, «отдыхать лежа (спать)», либо кидать мяч в баскетбольную корзину, пока хозяева серьезного стрелкового оружия сливались с ним в экстазе в ружейном парке. Я все больше и больше проникался любовью к своей трубе, нежно величая ее Марией Ивановной и нарочито подчеркнуто выказывая ей уважение на людях.
Началась смена отношения к моему оружию и со стороны громко гоготавших в свое время сослуживцев. Сначала это были дружеские предложения выручить меня, поменять трубу на настоящее оружие и дать временно почувствовать себя настоящим мужчиной. Потом эти же предложения стали носить другой оттенок. Из них исчезла часть фразы, касающаяся мужчин, а направление действия слова «выручить» сместилось с меня на того, кто это предлагал. И наконец, последнее - все чаще и чаще стали поступать предложения продать мой любимый вид оружия. Всем этим купцам приходилось объяснить, что в детской, из которой я вышел, самым большим грехом считалась измена своим друзьям.
Единственным неудобством в должности «огнеметчика» - было прохождение строем по Красному Селу с водопроводной трубой не плече под взглядами местных, порой, очень молодых и симпатичных жителей. Ведь при моем росте в 188 сантиметров, приходилось занимать место в первой шеренге. Но это можно было пережить, и я справился.
В последний день сборов, узнав, что на следующий год мы снова приедем сюда, я тщательно закопал свое оружие и, как показало доигрывание, оказался прав.
Будь я верующим, поставил бы свечку во здравие того, кто решил оснастить стрелковый взвод огнеметом.