Марионетка

Терри
Люсечка перебирала своими тонкими пальчиками шелковистые пряди его  волос. - Какие у тебя красивые кудри, шептала она, а он щурился от удовольствия, наслаждаясь ее нежными прикосновениями.
- Пусть это никогда не кончается, - думал он, - если бы это не мне, а кому-то другому нужно лететь в это чертово пекло. Сергей не любил вулканологию, он ее презирал. Когда перед  глазами всплывала картина - вертолет над дымящимся кратером, у него начинала болеть голова и на сутки пропадал аппетит. Но еще больше он ненавидел того, кто заставлял его думать о работе.
Иногда он чувствовал, что его, как слепого котенка  перебрасывает кто-то из одного состояния в другое. Образ жизни, к которому, как казалось ему он привыкал годами, вдруг рушился Ирочка сменялась вдруг Люсечкой, квартира в уютном южном городке, превращалась в убогое временное жилье где-то на Камчатке, а теплые отношения с друзьями обращались ссорами.
Как будто кто-то заставлял его то, о чем он не хотел даже думать. По вечерам, перед тем как уснуть, он долго думал о том, кто управляет каждой минутой его жизни, забывая о нем лишь по вечерам. Иногда ему казалось, что истина уже близко, как для спортсмена пик высочайшей горы. Подобно альпинисту, который дни и ночи карабкается к вершине, а успевает только схватиться за ее край и срывается, падает, но не разбивается, а весь изможденный с изодранной в клочья одеждой болтается на страховочном тросе у подножия этой горы.
И что удивительно, кто-то щедро выделяет ему время, чтобы залечить все раны и привести себя в порядок. Ему не дают заглянуть в глаза истине. О, если б он их видел! Но он прейдет в себя и будет снова карабкаться на эту вершину, чтобы посмотреть, кто делает его марионеткой, дергая за ниточки его жизнь.
Вот сегодня, почему он не послал подальше начальника экспедиции, потребовавшего от него немедленного вылета к вулкану, которого и не было никогда, а если и был, то о нем никто не знал и не догадывался,  а он через тысячу лет задымил. Он отчетливо осознал, что должен ехать, даже если терпеть этого не может. Люсечка что-то прошептала и он очнулся от полусна полудремы.
-Что? - спросил он.
-Ты, наверное, опять надолго, - задумчиво произнесла она.
-Недели на три, наверное, хотя леший его знает. Тот вулкан, ты даже не представляешь, ни каких извержений, ни каких признаков жизни, сотни лет... Чем он больше говорил, тем больше его глаза загорались живым блеском. Люсечка с сомнением покачала головой:
- Не правда, что ты терпеть не можешь свою работу, ты ее любишь больше меня, больше жизни, а дай тебе волю ты на этом вулкане и жить останешься, и забудешь обо мне.
- Ну, что ты такое говоришь, куда же я от тебя денусь? - пытался он ее успокоить, понимая, однако, что в словах его только часть правды, и что Люсечка стала ему надоедать. Нет! Он чуть не закричал содрогнувшись от того, что почувствовал, как кто-то заставляет его думать о том, что ему бы и в голову не пришло. Ведь он же отчаянно не хотел лететь к этому вулкану, покидать такую нежную и теплую Люсечку. Кто же это опять так нещадно ломает и коверкает его собственные мысли? Это не рок, не судьба и не Бог даже, но кто?
 
Потянувшись словно кошка, она зевнула: - "Ну что ж, на сегодня хватит". Ей очень нравилось сидеть в тишине и придумывать разные истории о ком ни будь, больше всего ей нравилось, чтобы происходящие события были правдоподобными и нереальными одновременно, а еще она не могла писать истории со счастливым концом... Она уже знала, что сделает с новым главным героем. Во сне она летела на вертолете с тем, кто ей порядком уже надоел. Вулкан проявлял активность и один из всплесков лавы задел вертолет. Проснулась она в холодном поту и бросилась к ноутбуку. Вчерашний рассказ был еще не дописан - от сердца отлегло.
Но последняя фраза принадлежала явно не ей.
Как завороженная она еще и еще раз ее перечитывала:
"Пожалуйста, хотя бы не убивай меня!"