Мефисто-вальс. Часть 3. Маленький Руслан

   
     Физически ребенок ничуть не пострадал, но в психике его случились, по-видимому, непоправимые изменения. И раньше он редко улыбался, рос молчаливым и задумчивым ребенком, теперь отец и мать его и вовсе не узнавали. Улыбаться перестал совсем, резко замкнулся, несколько раз взрывался неистовой яростью на своих родителей. В первый же день, как вернулся из больницы, вечером: мать погнала его спать, Руслан неожиданно топнул по щелястому полу и закричал:

     –Налей воды вымыть ноги! Свиньи!

     Второй раз через несколько дней: папаша явился домой в подпитии и начал привычно куражиться над семейством. Крохотное существо налетело на него с неестественным бешенством, пьяница попятился, винные пары как ветром выдуло из головы.

     Появилась странная привычка: бродил по двору, огороду, палисаднику и внимательно осматривал каждый куст, каждую доску или камень. Когда в палисаднике зацвели черемуха и деревцо дички, мальчика невозможно было от них оттащить. А под вечер, если не сыпал дождь, он выбегал на середину улицы и не сводил глаз с красного огня фонаря на вершине мачты радиостанции. За эти причуды отец неоднократно грозился выпороть своего наследника, но однажды нарвался на откровенно язвительную усмешку и грозить перестал.

     –Угробили пацана в больнице! Свихнулся! – ругался перед женой и тещей.

     Родителей Руслан терпел, как нечто неизбежное, к младшей сестре, плаксивой и капризной девчонке, питал полное равнодушие, и только к бабушке, когда никто не видел, жался, робко и виновато. Бабушке не было и пятидесяти, она сильно кашляла и зять запрещал ей нянчиться с внуками.

     –Заразишь их туберкулезом!

     –Какой еще беркулез? – сердилась бабушка Оля. – Нету никакого беркулеза!

     Через многие годы Руслан тоже решил, что не было никакого туберкулеза: прочитал, что рак – болезнь печали. У бабушки был рак легких…

     Она сильно курила, махорку, никотин притуплял боль в груди. Почти каждую ночь выходила на крыльцо, сидела сгорбившись, сворачивала самокрутки одну за другой и спрашивала Бога, за что он сделал ее сиротой? За что детство и юность прошли в семье дальних родичей, которым она была в тягость, которые жалели для нее не только сладкого куска, но и простого хлеба? За что определили в женихи рябого и тупого парня, так что пришлось бежать из «родного» дома к совсем чужим людям? Муж нашелся на двадцать два года старше, единственная дочь – эгоистичная и ленивая барышня, вздорный зять… Бесприютное детство, бесприютная старость…

     И последний удар – боль в груди. Когда боль донимала чересчур сильно, бабушка кричала на дочь и зятя, чтоб те затопили печь и ушли бы из дома, а она позакроет заслонки и тихо себе угорит, и перестанет мучиться сама и мучить других. Умерла бабушка когда Руслан учился во втором классе и он потом всю жизнь терзался мыслью, что отец и мать, в конце концов, выполнили волю бабушки. Впрочем, он и сам бы ее выполнил…

     В июне противостояние мальчика со своими родителями достигло апогея. Началось с пустяка: отец сидел и просматривал газету, Руслан подошел, посмотрел и спросил:

     –Ты что делаешь?
     –Читаю.

     –Как это?
     –А вот так, – и начал читать вслух.
 
     Сын забрался на лавку и уставился в газетный лист, переводил внимательный взгляд с черных значков на губы отца.

     –Научи меня.
     –Мал еще.

     –Научи!
     –Пойдешь в школу – научишься. Не мешай.

     Руслан молча слез с лавки и вышел во двор. В задумчивости постоял перед большущим кустом георгина, принял какое-то решение и выбежал за ворота. Отправился вниз по улице, там, через несколько домов, жила некрасивая, смуглая и порядком драчливая девчонка, в связи с чем он предпочитал уважать ее соблюдая безопасную дистанцию. Но выбирать не приходилось: девчонка перешла в четвертый класс и, по всей очевидности, умела читать и писать. Несколько минут потолкался у ее палисадника, совсем уже решился войти в калитку, как вдруг заметил в мутном окне пристальные черные глаза. Поманил ладошкой, девчонка выскочила из дома и двинулась на Руслана с явным намерением надавать по шее. Руслан быстренько попятился.

     –Научи меня читать буквы.
     У девчонки ноги приросли к земле.

     –Научи! Ты такая красивая, значит хорошо умеешь читать. Я, когда вырасту, куплю тебе целый кулек конфет.

     Ну, какое женское сердце не дрогнет и не растает от таких комплиментов и посулов! Кавалер, правда, никудышный, мелюзга, но все равно приятно. И ослепительная мысль попробовать себя на поприще учительницы, поприще ученицы успело уже надоесть хуже горькой редьки.

     –Пошли со мной, – напустила на себя строгий вид и открыла калитку.
     Усадила неофита за стол и раскрыла перед ним старый букварь.

     Через час мать девчонки вознамерилась разогнать организованный в ее доме университет, но дочь вне себя от восторга запрыгала:

     –Мама! Он полбукваря выучил! Послушай! А ты – читай. Здесь.
     –Ау – уа.

     –Теперь здесь.
     –Маша ела кашу.

     –Какая это буква?
     –Дэ.

     –А эта?
     –Рэ.

     –Неправильно!
     –Эр.

     –Видела? Вот здорово!

     –Это не я, – льстиво ввернул хитрый мальчишка. – Это она так хорошо учила.
     Девчонка растрогалась чуть не до слез.

     Но переменчиво женское сердце!.. Ах, как переменчиво!.. Через несколько дней уличная босота сбежалась под окна класса и учинила во время урока скандёж:

     –Жених и невеста, поехали по тесто! Жених и невеста, поехали по тесто!

     Профессор филологии вспылила, с одной подружкой подралась, с другой на всю оставшуюся жизнь побила горшки, студента прогнала, курс русской словесности закрыла.

     Руслан не особенно огорчился: запомнил все буквы и довольно легко прочитывал все слова в «Руслане и Людмиле» Пушкина. Ему нравилось, что сказочного витязя зовут так же, как и его. Родители поначалу не обратили внимания на то, что сын копается в книгах и были поражены, когда он бойко зачитал им несколько строф. Отец даже расхвастался талантами сына перед подпившими гостями. Гости подивились маленькому книгочею, только одна женщина заметила:

     –Какой-то он у вас неприветливый. Глаза как ледышки.
     –После болезни, никак не отойдет, – вздохнула мать.

     И сразу началась вторая серия: мальчик всегда внимательно слушал радио, особенно радовался музыке. И однажды спросил:

     –А что это?.. Что?..
     И мать произнесла роковое слово:

     –Это скрипка играет. Твой дедушка умел играть на скрипке.
     –Скрипка… Мама, напиши слово. На бумаге.

     Мать написала.
     –Скрипка… Скрипка…

     И пока мать возилась на кухне, сын подобрался к толстому коричневому кирпичу – дореволюционному словарю Павленкова.

     –Мама! У нас есть скрипка! Мама! Скрипка!

     Мать вбежала в комнату. Руслан сидел перед раскрытым словарем и не сводил глаз с рисунка. Спрыгнул с лавки и опрометью бросился в крохотную спальню. Там над постелью висела гитара, на которую он никогда не обращал ни малейшего внимания.

     –Скрипка!

     Но чиркнул пальцами по металлическим дребезжащим струнам и попятился.

     –Это не скрипка, это гитара. На скрипке играют… такой палкой, с конскими волосами.
     –Палкой? – мальчик притих.

     И вечером потребовал:

     –Купите мне скрипку. И палку. Я хочу играть.

     А папаша пребывал не в духе: в ГорФО ему пригрозили за неуплату налога описать имущество. Одолевал зуд забогатеть на фотографии, взял патент, но к систематическому упорному труду склонности никогда не имел, много болтался без дела, не обходил пивнушки.
 
А семья перебивалась с хлеба на квас, да с огорода, на который глава семьи был мало вхож. Так что требование сына упало на очень плохую почву:

     –Я тебе покажу скрипку! Ишь! Скрипку ему!

     Мальчик смолчал, но на другое утро исчез из дома. В это утро и началась его беспримерная одиссея.