6
Эта глава была написана через семь лет после остальных, потому что нежданно-негаданно появилась «подлинная» рукопись романа. Если бы ажиотаж охватил только товарищей из компартии, то ничего (они «Тихий Дон» не читали, им вообще не до литературы: защитить бы свое знамя да посчитаться с недругами), но начали разводить руками люди, занимающиеся литературой.
Сначала зададим вопрос: а что такое рукопись? Для обывателя нет проще ответа: текст произведения, написанный собственной рукой автора. Отлично. Сочиняем игривый стишок, переписываем три раза и рассылаем трем любезным дамам. Сколько стало рукописей? Четыре! – отвечает литературовед… простите! обыватель. Одна. Одна, та, что осталась на столе, с помарками, исправлениями, зачеркиваньями, восстановлением зачеркнутого и т. п. А дамам мы послали три копии, а не три рукописи. Рукопись и копия рукописи имеют много общего, но это далеко не одно и то же. Так называемый «беловик» является рукописью только в том смысле, что рукой написан, не более, он тоже копия.
Далее будем отталкиваться от четырех цитат из публикации Юрия Буйды ««Тихий Дон» течет на запад?» Газета «Известия», № 35, 25 февраля 1998 год.
«Писатель был вынужден предъявить комиссии черновые и беловые рукописные варианты романа…», «Это около 900 страниц рукописей первой-пятой частей (то есть 2 книги романа, опубликованные в 1928 году), из них 656 страниц черновиков и беловиков написанных рукой Шолохова».
Комиссия занималась черновиками и беловиками в 1929 году, после прекращения публикации третьей книги и приняла благоприятное для писателя резюме.
«По завершении работы комиссии Ульяновой Шолохов вернулся в Вешенскую, оставив рукописи у своего московского друга».
Странность номер один: чьей рукой написаны две сотни страниц «рукописей» Шолохова кроме тех 656-ти страниц «рукописей» Шолохова, которые написаны рукой Шолохова?
Номер два: какой процент от общего объема занимают «беловики», ведь «беловик» не автограф, а копия? О важности этого обстоятельства будет ниже.
Три: где рукопись третьей книги, ведь она уже пошла в печать и, очевидно, была представлена редакции журнала в полном объеме ее машинописная копия?
Следующая странность: почему громадный манускрипт был брошен в Москве у друга и никто о нем никогда не вспоминал (прежде всего сам Шолохов) и явился он на свет только после смерти писателя? Он так наивен и не понимает, что рукопись имеет громадную историческую, литературную и просто материальную ценность?
«–Он вообще, как известно, считал писательский архив делом вредным. И даже уничтожал его частями, чтобы впоследствии литературоведы чего не напридумывали». (Петр Палиевский, литературовед).
Архивы уничтожаются только в одном случае – когда необходимо что-то скрыть, но с шолоховскими манускриптами творилось воистину нечто удивительное: чуть не тысячу страниц он бросает в Москве, неизвестно сколько сотен страниц рвет сам и, наконец, фашистская бомба уничтожает все оставшееся! В довершение всего, через многие десятки лет кипа рукописей все же выныривает неведомо откуда, приводит литературную братию в растерянность, газету «Правда» в экстаз и утекает на запад! Бред какой-то.
Тем не менее, все эти странности – крыловский ларчик и открывается он просто. Вернемся в годы публикации первых трех частей. И для автора «Тихого Дона», и для Михаила Шолохова результат публикации имел неожиданные и неприятные последствия: друзья и недруги мгновенно разобрались в ситуации и вместо всеобщего восхищения и аплодисментов посыпались неприкрытые угрозы. Не только отпала возможность обнародования имени истинного автора, но и автор подставной мог лишиться головы. Организована комиссия во главе с сестрой Ленина и надо той комиссии что-то предъявить. Возможно, «соавторы» еще ранее спрогнозировали опасность положения, когда роман есть, а автографа нет. Переписать роман рукой Шолохова и предъявить переписанное как рукопись – глупость. Тот, кто писал книги, знает, что такое подлинный автограф и никогда не обманется подобным неуклюжим фокусом. Подделать же рукопись в масштабах «Тихого Дона» – труд напрасный. Легче два новых романа написать. Да и талант для такой подделки нужен едва ли не больший, чем для самостоятельного сочинения. Оставался один путь: скопировать рукой Шолохова подлинный автограф автора. Там, где зачеркнуто слово – написать и зачеркнуть, исправлена ошибка – написать с ошибкой и исправить, клякса – поставить кляксу, изменился сорт бумаги – изменить и самому. Работа исполнимая, но, честно говоря, дрожь пробирает при одной мысли о такой каторге. Взяться за нее можно только видя в перспективе стенку или веревку.
Времени было в обрез, а «рукопись» хотя бы двух книг надо представить. Часть «рукописи» была исполнена в «каторжном» варианте (черновики!), часть – беловики (ну, вредное это дело – писательский архив! В печку черновик бросил!), часть «под диктовку» писала, вероятно, жена. Ясно теперь, что означает присутствие «беловика»: это даже не подделка, это просто ничего не доказывающая копия.
Никого в комиссии эта жалкая комедия не обманула, да и Шолохов знал об этом. Все решил «хозяин»: Иосиф Сталин роман прочитал и назначил автором «Тихого Дона» простого донского казака Михаила Шолохова. Минимальные приличия соблюдены («рукопись» – вот она!), а ежели кто сомневается… Сомневающихся больше не находилось, это и козе понятно. О новых «рукописях» можно было больше не беспокоиться, да и дело это вредное, а там и бомба помогла. Нетрудно представить, какие чувства вызывала в Шолохове представленная комиссии «рукопись», раз он безжалостно бросил ее на руки друга и никогда более не вспоминал о ней. И, кстати, если бы утверждение Шолохова, что «писательский архив дело вредное» отвечал истине, пресловутая «рукопись», плывущая на запад, была бы уничтожена в первую очередь.