Страшное слово мардо

 
« Товарищ проводник, почему поезд опаздывает, а вы мер никаких не принимаете?» - этот переходящий границы идиотизма вопрос мы слышали по несколько раз в каждом рейсе. Потому реакция наша на  вопрос была разной, но в целом развивалась по нарастающей, чтобы где-то там, в очень далекой точке пространственно временного континуума , струна терпения. лопнула и количество наконец-то перешло бы в качество, как учил нас товарищ Гегель. Однажды, например, после этого вопроса, мой соратник по вагонным бдениям, Гена подвел задавшего вопрос пассажира к стоп-крану и вежливо попросил дернуть.
-Так поезд же остановится, - промямлил пассажир
-Конечно, - сказал Гена, - зато перестанем опаздывать. Начнем стоять.
В другой раз Гена пустился в пространные объяснения причин столь большого времени опоздания перед довольно таки внушительной, человек в десять, пассажирской аудиторией. Причины он брал простые, почти кондовые. Только вот брал он их с низкого вагонного потолка. Он утверждал, например, что на Приволжской железной дроге, по которой мы ползем, по ночам моют рельсы с мылом. Видимо мыло не успели смыть, вот колеса и проскальзывают. Говорил Гена убедительно. Вдохновенно. Пассажиры верили, на их лицах появлялось выражение некоего благоговения и, казалось, сейчас они одарят Гену аплодисментами, переходящими в овацию, поднимут его на руки и понесут в светлую даль, дабы накормить финиками и выкупать в благовониях…
Кстати о благовониях… В тот памятный рейс мы с Геной шли, считая себя уже вполне все знающими, прожженными проводниками, коих на мякине не проведешь. Именно на волне этой нашей «крутизны», хотя и слово это в таком значении еще не существовало, мы поймались. Среди массы вагонного хлама, который выдают перед рейсом , мы впервые обнаружили флакон с пенящейся жидкостью темно-зеленого цвета. Этикетки на флаконе не было, но, в общем-то, сразу было понятно, что это какая-то химическая дрянь. Расспрашивать кадровых проводников по этому поводу было как-то не удобно. Мы ж уже сами крутые. Все же набрались смелости и спросили, дескать, знали, но забыли, с кем не бывает. Жидкость оказалась дезодорантом для , извините, туалета. И хотя дальновидный я и высказал некоторое сомнение в том, что надо разлить эту дрянь по туалетам из расчета полфлакона на туалет, Гена все же произвел разлив под девизом: «Дерьмо дезиком не испортишь». И все. На самом глухом полустанке, самой темной ночью мы бы нашли свой вагон безо всяких проблем – по запаху. Ехали как в парикмахерской. Гена разносил чай, благоухающий морской свежестью и ворчал что-то про цирюльню господина Голохвастова на колесах. Все в вагоне пахло морем. Через некоторое время,  к запаху привыкли, принюхались, так сказать,  но вновь прибывших пассажиров запах валил с ног. Гена мягко поддерживал очередную жертву, пошатнувшуюся в вагонных дверях,  и ласково шептал нечто парикмахерское: «височки вам прямые, ушко вам оставить?…» Так мы и ехали, неся народам Сибири неубиенный запах морской свежести невесть, на чем замешанный в дебрях Николаевского комбината с романтическим названием «Алые паруса».
Тем не менее, мы ехали дальше, благоухание угасало день ото дня, жизнь приходила в норму, ничего из ряда вон выходящего не происходило.
На одной из узловых станций Гена порадовал меня покупкой – на газетной раскладке он купил тоненькую брошюру: «Песни цыган келдерарей». Почему келдерарей, и чем собственно эти самые келдерари отличаются от остальных представителей певучего народа конокрадов и уличных гадалок, в книжке не объяснялось. Зато там были песни с нотами. А в конце брошюрки был небольшой словарик, точнее почти разговорник, причем транскрипция была дана русскими буквами. Гена заявил, что будет единственным на факультете, кто освоит цыганский язык. С этого все и началось. Утром Гена произносил по-цыгански «Доброе утро», вечером, соответственно – «Спокойной ночи». Периодически, в разговорах с пассажирами Гена позволял себе употреблять витиеватые цыганские ругательства, а ля: «Чтоб у тебя печень лопнула». Пассажиры не понимали, потому не обижались. Но истинный триумф Гены, как знатока цыганского языка был впереди. Дело в том, что цыгане шумною толпой кочуют не только по Бесарабии. К сожалению, может быть. Причем вся эта лабуда про разноцветные кибитуки и романтические посиделки в цыганских таборах с обязательным прослушиванием репертуара театра «Ромэн», в наше время – не более, чем сказка. Плавали, знаем. Теперешние цыгане кочуют с применением всех технических достижений цивилизации. Не гнушаясь поездов и самолетов, не говоря уже об автомобилях. В одном из рейсов мы уже сталкивались с какой-то частью табора, человек в двадцать. Цыгане эти кочевали в соответствии со всеми железнодорожными правилами. Во всяком случае, у каждого из них был билет. Проводник вагона, в который они сели был просто вне себя от привалившего ему счастья. Еще более счастливы были остальные пассажиры ехавшие в вагоне. Нет, я ничего не имею против народа в целом, не шейте мне шовинизм… Просто отдельные представители… как бы это помягче сказать… ну не совсем правильно себя ведут с точки зрения высокой гигиены и не менее высокой эстетики. Мало того, некоторые, естественно, совершенно не типичные представители гордого цыганского народа могут при случае по ошибке положить себе в карман что-нибудь из плохолежащего, принадлежащего другим лицам, или, того хуже, Киевскому вагонному депо. У проводника хватило ума не выдавать лицам цыганской национальности постель. Ни за какие деньги. А вот чай  все-таки разнес. Надо ли говорить, что ни стаканов, ни подстаканников, ни, тем более, чайных ложечек он назад не получил. За все это ему предстояло рассчитываться в Киеве из своего кармана. Дальше больше: приехав на свою станцию, цыгане выходили из вагона, не забыв захватить матрас и подушку. Дескать, мы за билеты платили, теперь это наше… В общем тот еще был рейс. Мы всем отрядом вагон мыли-чистили несколько часов, чтобы хоть иллюзию чистоты создать. Так вот, освоив несколько слов на цыганском, Гена объявил, что готов отомстить за прошлые обиды.
- Я понял , - говорил он мне, - какое слово у них главное. Ужо я им…
Ждать долго не пришлось, на каком-то полустанке в состав сели несколько цыганок и пошли по вагонам, предлагая пассажиром купить пышно начесанные подделки под оренбургские платки.
- Так, - сказал Гена, - ты иди в нерабочий тамбур и, когда они войдут, скажи громко и четко: «Мардо». Причем говори из-за закрытой двери. Главное ничего больше не произноси. «Мардо» и все… И пока не успокоятся дверь не открывай.
- А что, будут волноваться?
- Думаю будут.
- А потом?
- А потом, следи за ними, будут возвращаться в твою сторону – опять дверь на секретку и «Мардо»…
- Слушай, а что это «мардо» значит? – я немного представлял себе темперамент цыганских женщин, и перспектива получить по лицу меня отнюдь не вдохновляла.
Перевести Гена не успел, мне было пора запирать дверь.
Потом оказалось, что Гена четко просчитал психологию именно этой разновидности цыган. Для них основной задачей было пройти как можно больше вагонов за один перегон. Бизнес требовал скорости и плотности прочесывания. Любая заминка ставила под угрозу всю операцию по выемке денежных средств у пассажиров под угрозу. Потому Гена и решил устроить такое шоу.
Итак, начало – В нерабочий тамбур входят шесть цыганок с платками наперевес и натыкаются на закрытую дверь. Дергают за ручку и из-за двери доносится «мардо». Цыганкам по какой-то причине слово не нравится они несколько секунд галдят, потом успокаиваются и соглашаются. Я приоткрываю дверь и бизнесвумены просачиваются по одной в вагон, не забывая сунуть мне в руку рубль. Дальше они проходят по вагону, заглядывая в каждое купе и оглашая вагон рекламными скороговорками о качестве товара. Дойдя до выхода из вагона, они наталкиваются на Гену, который не позволяет цыганкам выйти, произнося при этом знакомое уже нам слово «мардо». Гвалт нарастает, но Гена стоит на своем, а на все аргументы уровня «мы уже платили», отвечает, мол вот и идите туда где платили, не забывая добавить «чтоб у тебя печень лопнула». Часть цыганок возвращается по вагону в мою сторону, дабы воззвать к моей совести, но опять натыкается на «мардо». В таком стиле проходит минут пять, после чего, Гена, перемежая русскую речь цыганскими ругательствами, снимает с каждой по рублю и отпускает дальше по составу. Надо ли говорить, каким словом встретили цыганок в следующем вагоне…
-Вот так… Мелочь, конечно, но приятно. Сколько мы там заработали…12 мардо. Прекрасно, в Куйбышеве пару ящиков пива купим.
И мы действительно купили в Куйбышеве два ящика отменного «Волжского». Вот только выпить из этих двух ящиков нам посчастливилось всего-то несколько бутылок. Но это, как говорится, уже совсем другая история.