История эта, разумеется, фантастическая и является лишь плодом моей бурной фантазии. Но иногда, думаю, из мечты рождается реальность - поэтому я и позволил себе придать сугубо медицинской истории неспецифически сказочный оттенок.
Отдельное спасибо д-ру Снауту - за консультации, помощь и поддержку, д-ру Менгеле - за вдохновение, одобрение и нетерпеливые тычки в затылок в моменты творческого застоя, сайту www.feldsher.ru и его администратору А. Степанову – без которых это просто не было бы написано, редактировано, опубликовано и оценено по достоинству.
Витя Мирошин не любил самостоятельную работу. Он сознавал, конечно, что запись «фельдшер» в дипломе косвенно ее подразумевает – но не любил. Раз есть на «Скорой» врачи, значит им, более образованным – если судить о качестве и глубине образования, и быть главными в бригаде, принимать на себя ответственность за все, ставить диагнозы, морщить лоб над ЭКГ, назначать дозы и пути введения препаратов, а самое основное – им же и сидеть над картами вызова в приемном, пытаясь выжать из уставших мозгов остатки вдохновения для их написания. Последний пункт вызывал у него глухое раздражение, пограничное с ненавистью, особенно когда приходилось описывать очередную глупость, вроде ранки, образовавшейся при извлечении из пупочной ямки неизвестным образом влетевшего туда камешка, подбитого ногой дворового футболиста. Над тем амбулаторным вызовом он сидел аж сорок минут (помощь оказал намного быстрее, смочив вату в бриллиантовой зелени, ткнув ей в царапину и указав экзальтированному таким неучастием к своему недугу подростку на дверь), пытаясь внятно и кратко изложить анамнез, локальный статус и оказание медпомощи, да так, чтобы вся диспетчерская потом не лежала на полу, читая это. Не получилось. Содержимое его карты старший врач вынесла на всеобщее обозрение на пятиминутке, заставив загоготать всю отработавшую смену.
- «При игре в футбол нападающим был произведен удар по мячу», - сдерживаясь, оглашала Нина Алиевна, - «после чего мяч пришел в соприкосновение с покрытием из гравия, и камень из этого покрытия, путем получения опосредованного удара, попал в район омфалического кольца, где и застрял вследствие несоответствия своих границ и границ кольца».
Фельдшера и врачи буквально лежали на столах, некоторые почти рыдали, закатываясь в приступах судорожного хохота. Даже главный врач, обычно хмурый и неразговорчивый с утра, сдержанно смеялся в кулак.
- Витька, иди футбольным комментатором! – выкрикнул «реанимальчик» Лешка. – У тебя талант!
- «Будучи извлеченным, он нанес острой поверхностью рану длиной 1 см и шириной…»
- Нина Алиевна! – страдальчески выкрикнул Витя. – Да откуда я знаю, как эту чушь описывать?
- Вас не учили работать с медицинской документацией, Мирошин? – поинтересовался главный, мгновенно теряя чувство юмора.
- Учили, но…
- Карта вызова – это официальный документ, который, в случае чего, фигурирует в ходе судебного расследования. Если в ответ на запрос из компетентных органов мы им представим такую вот клоунскую писульку, кем мы будем выглядеть, а?
Витя молчал, чувствуя несправедливость обвинений, но не в силах найти слова оправдания.
- Если у вас проблемы с написанием карт, есть старший врач. Вы обязаны были обратиться к нему за помощью.
Да, так оно и есть, да только Витя побаивался Нину Алиевну – слишком уж часто она, в силу своей нездоровой пунктуальности и гипертрофированной ответственности, придиралась к его картам. И в этом случае, чего уж греха таить, понадеялся на «авось». Разумеется, сказать вслух этого он не мог, поэтому угрюмо молчал, получая выволочку.
«Сучонок», - зло подумал он, садясь обратно на стул в конференц-комнате и безуспешно пытаясь согнать красноту с пламенеющих щек, вонзив ногти в ладони. - «Футболист долбанный, чтоб тебе этим мячом в следующий раз в лоб получить. Марадонна…».
После того случая, словно издеваясь, его перевели на восьмую бригаду, поставив «по производственной необходимости» работать в гордом одиночестве ориентировочно на месячный срок. И каждую смену Нина Алиевна с пугающей регулярностью вызывала его в свой кабинет, заставляя переписывать выстраданные им карты. Один раз даже отправила обратно на адрес для повторного получения росписи отказа от госпитализации и согласия на медицинское вмешательство – это было последней каплей, и по возвращению Виктор, уже плохо владея собой, высказал все, что думает о старшем враче.
- Я сюда пришел людей лечить! – орал он на весь коридор. – Умирающих спасать – а не ваши траханные бумажки сочинять! Нравится вам – вот и пишите сами!! Что вы ко мне постоянно цепляетесь? Я что, кого-то угрохал? Кому-то помощь оказал криво?
- Вы напрасно кричите, Мирошин, - хладнокровно ответила Нина Алиевна, кутаясь в шаль, наброшенную поверх безупречно-белого халата. – И тем более напрасно так недооцениваете оформление медицинской документации. В идеале, правильно оформленная карта вызова – это правильное ведение больного уже на госпитальном или амбулаторно-поликлиническом этапе.
- Причем здесь…
- А в реальности, - голос старшего врача похолодел, - это ваша собственная прикрытая задница, по той причине, что любая ваша описка или недописка может обрушиться вам на голову в виде судебного иска от самого больного или его родственников. И на мою, кстати – тоже. Подумайте над этим.
- Давно уже подумал, - зло сказал Витя.
- Не бросается в глаза.
- А вы очки оденьте!
- Перестаньте хамить, Мирошин! – повысила голос Нина Алиевна, стукнув сухим кулаком по своей ладони. – Вы не на рынке находитесь, а в медицинском учреждении, перед старшим врачом смены! Что еще за тон?!
Витя замолчал, со свистом дыша сквозь туго сжатые зубы. В горле клокотала невыпущенная наружу злость, которую было некуда и нельзя выплеснуть. Повернуться и уйти – это все равно, что капитулировать перед этой буквоедкой, нахамить – тут же напишет рапорт главному, который и так уже имеет определенное мнение на его счет.
- НА ВЫЗОВ БРИГАДЕ ВОСЬМОЙ, ВЫЗОВ СРОЧНЫЙ! – раздалось над его головой.
- У меня вызов, извините, - ледяным тоном сказал Виктор, оттесняя старшего врача и направляясь к окошку.
Диспетчер протянула ему карту, уголок которой украшали две красные черты – знак особой срочности.
- Центральный рынок, возле цветов, где заправка зажигалок, - пояснила она. - Вызывают люди рядом, там мужчина без сознания…
Вызов врачебный – потому что уличный и неопределенный. За свой немноголетний опыт Витя, однако, успел убедиться, что просто так сознания на улице не теряют и иногда четырех рук не хватает для того, чтобы пунктировать пустые вены, ставить инфузионную систему, дышать «рот в рот», давить на грудную клетку и одновременно смотреть на зубцы ЭКГ. Чего уж говорить о переноске, когда большинство добровольных советчиков из толпы тотчас же испаряются, стоит фельдшеру только намекнуть, что этого залитого кровью, с мокрыми от мочи и тяжелыми от непроизвольно выпущенного кала штанами, человека придется тащить на себе, рискуя неминуемо испачкаться.
- Почему мне? – обреченно поинтересовался он. – Если там…
- Вызов дали – езжай! – оборвала Зоя Савельевна. – Если там – на себя вызовешь. А реанимацию гонять на каждый уличный я не собираюсь!
- Действительно, зачем, когда козлы отпущения имеются? – буркнул себе под нос Витя, но так, чтобы Зоя не слышала. Спорить с ней – себе дороже, тем более, что, вероятнее всего, на это есть соответствующее распоряжение начальства. Реанимационная бригада одна на город, а пробки еще никто не отменял. Послать ее не по профилю – это загубить чью-то жизнь, и дай то Бог, чтобы только одну. Но, с другой стороны, вызов на себя тоже не панацея – очень часто пациенты просто не доживали до приезда «шоков».
Фельдшер торопливо выволок сумку из ячейки и побежал к машине, стоящей в дальнем конце двора. Машина была закрыта, а водитель, сидя в компании других водителей за столиком под навесом, словно не замечая Виктора, как раз раздавал карты.
- Сергей! – заорал Мирошин через весь двор. – Ты что, оглох? Срочный вызов!
С недовольным лицом тот бросил карты, неторопливо закурил сигарету и побрел к машине, пуская клубы дыма.
- Чё шумишь? Сейчас поедем, не сбежит твой больной…
Не отвечая наглецу, Витя втиснулся в кабину, поставив сумку себе под ноги. Машина завелась со скрежетом и шумом давно не ремонтированного двигателя, поработала несколько секунд и благополучно заглохла.
- Зараза, - равнодушно сказал водитель. – Стартер дохлый.
Он еще несколько раз дернул ключом, вызывая из недр машины судорожные чихи, после чего вылез и без намека на спешку поднял капот.
Фельдшер почувствовал, как краска залила его лицо.
- Мы ехать будем или как?
- Не видишь – машина не едет, - донеслось из-за приподнятой крышки.
- Так какого дьявола ты вышел на смену на неисправной машине?
- Была исправной.
Мирошин несколько раз вдохнул и выдохнул, окинув взглядом плывущие над зданием подстанции облака, кипарисы, выстроившиеся стеной вдоль бетонного забора, станционного рыже-белого кота Подлизу, сидящего на багажнике чьей-то машины, припаркованной у бордюра…
- Сергей. Там срочный вызов. Из-за задержки он превратится в вызов на констатацию трупа.
- А я чё? – лениво ответил водитель, что-то ощупывая в нутре «ГАЗельного» капота. – На себе тебя потащу, что ли?
- С родственниками того, кто умрет, разговаривать будешь не ты – поэтому ты сейчас такой весь из себя спокойный, - свирепея, произнес Витя. – Пока на меня будут орать и размахивать кулаками, ты будешь отсиживаться в машине и делать вид, что меня не знаешь. Твое дело. Но я тебя, сука, сдам с потрохами твоему начальству, что ты вышел на смену на неисправной машине, и своему тоже, что ты необоснованно задержал выезд бригады на срочный вызов, и тем самым угрохал больного. А Кулак тебе за это яйца закрутит так, что ты с этой работы быстрее Карлсона вылетишь!
Громко хлопнул капот.
- Щас поедем, чё бухтишь? – недовольно пробормотал Сергей, однако быстрее, чем в прошлый раз, залез в кабину и провернул ключ. Машина несколько раз чихнула и завелась, выбросив выхлопной трубой струю сизого дыма на растущую вдоль станционного бордюра гортензию. – Карбюратор там… и стартер уже менять надо…. я что? Там уже…
- Сирену с мигалкой включи, - зло оборвал его фельдшер. – И по встречной пошел.
* * *
Площадь перед Центральным рынком всегда была многолюдна днем, а сейчас, когда произошел эксцесс, там негде было яблоку упасть. Любопытствующего народу собралось человек сто, и прибывали все новые, подпрыгивавшие в желании углядеть виновника торжества.
Возле ларька, сбоку которого была прикреплена фанерка с надписью синей краской «Заправка и ремонт зажигалок», мелькали головы и неслись крики. Витя сглотнул. Фельдшерский вызов, зараза.
Услышав сирену, к машине устремились стоящие на обочине люди.
- Наконец-то! Живее давай, там человек умирает!
Витя выпрыгнул из кабины, больно зацепившись бедром обо что-то твердое, торчащее из-под сидения, рывком распахнул дверь в салон, сгреб сумку и, прихрамывая, стал пробиваться вперед.
- Пропустите!
Прилавок по обслуживанию зажигалок представлял собой простой деревянный ящик, на который сверху были уложены доски, покрытые свернутой вдвое клеенчатой скатертью. За этим ящиком, фельдшер помнил точно, сидел пожилой дедушка-цыган, улыбавшийся каждому прохожему щербатой искренней улыбкой, сверкающей единственным золотым зубом. Витя и сам не раз заправлял у него свою зажигалку, подаренную другом на день рождения... Теперь же ящик был опрокинут на бок, и заполнявшие его изнутри баллончики с газом, насадки и запчасти от зажигалок были рассыпаны по затертой многочисленными подошвами тротуарной плитке. Старик сидел рядом на асфальте, уперевшись спиной в стену ларька, запрокинув голову и выставив на всеобщее обозрение узкий подбородок, украшенный колючей седой щетиной. Клетчатая рубашка была мокрой от пота, крупные капли которого скатывались по смуглой, пористой коже.
- Давай, спасай деда - видишь, загибается! - послышалось из толпы.
Говорил крупный мужчина, одетый, несмотря на свежесть уличного воздуха, в открытый комбинезон и майку, позволявшую любому поражаться размерам бицепсов хозяина. В руках он держал полное воды эмалированное ведро, видимо, собираясь окатить лежащего.
- Давай плесну, может – очухается? – предложил он.
Фельдшер, покачав головой, торопливо присел возле, бегло осматривая пациента.
- Что с тобой, отец?
- Жжёт... доктор... в груди... – едва слышно прохрипел он.
Витя схватил безвольно лежащую на тротуарном покрытии кисть, пытаясь нащупать пульс. Где-то на магистральных сосудах он был, несомненно, но нащупать его на запястье Витя не мог. Периферия молчала. Жёлтые, обкусанные ногти на руке цыгана медленно приобретали синеватый оттенок. Инфаркт с кардиогенным, суммировал свои наблюдения Витя. Как всегда, по закону подлости...
- Ну что там с ним? - рявкнул сзади фельдшера мужчина с ведром, звонко ставя его у стены ларька.
- Беги в мою машину, скажи водителю, пусть сумку с флаконами даст! Живее! А вы разойдитесь!
Толпа, однако, не внимая его голосу, только сомкнула ряды, напирая на лежащего. Виктор отчаянно посмотрел по сторонам, мысленно сплюнул, и торопливо распахнул терапевтическую укладку. Больной в это время, лишившись опоры, медленно сполз на землю, закатив глаза.
- Чем помочь, земляк? - раздалось у него над ухом. Говорил высокий длинноволосый парень, с небольшой, пижонской, на Витин взгляд, бородкой и серьгой в ухе. Кожаная куртка, которая ему была велика на размер, украшалась бесчисленным количеством различных цепочек, значков и заклепок, делая парня желанным гостем на любом рок-концерте или пункте приема цветного металла. Впрочем, какая сейчас была разница?
- Возьми этот ящик, подними ему ноги, - бросил Витя, рывком разматывая резиновый жгут и задирая рукав рубашки больного.
- Да живее ты, врач, твою мать! - донесся из толпы женский голос. - Не видишь, он не дышит уже!!
Дыхание у больного и впрямь приобрело скверный характер, став реже и поверхностней. Фельдшер затянул жгут на плече цыгана и принялся искать хоть одну вену, в которую можно было бы ввести иглу. Черта с два, угрюмо констатировал он. Вен, разумеется, не было, потому что давление, судя по состоянию больного, уже рухнуло ниже предельно допустимой нормы. В таких случаях проводилась пункция подключичной вены - но эта манипуляция врачебная, сложная и чревата осложнениями, если за нее возьмется непрофессионал. Фельдшеров ей не учили...
Длинноволосый парень, кряхтя от натуги, поднял ставшие враз тяжелыми ноги больного, обутые в кажущиеся нелепыми в этой обстановке домашние тапочки, и взгромоздил их на ящик.
- Все? Что еще сделать? Может…
- Да погоди ты, - Виктор судорожно гладил кожу на руке лежащего пациента, нагоняя остатки крови в спавшиеся вены. - Ну, хоть одна... Слушай, дружище - делай, как я сейчас, понял?
- Ага, - парень присел на корточки возле тела, принялся, явно брезгая, неловкими движениями водить ладонью по предплечью цыгана.
- Кошку так свою гладить будешь! - зло бросил фельдшер, ломая «носики» ампул морфина и атропина. - Делай по-человечески, как я показал! Капельницу собрать сумеешь?
- Не знаю... Никогда не делал.
- Черт с тобой! Сам справлюсь.
Стравив воздух из цилиндра шприца, обмакнув ватный тампон в спирт, он принялся осматривать локтевой сгиб. Глухо. Кожа, усеянная редкими седеющими волосками и пигментными пятнами, даже не собиралась оттопыриваться в местах залегания вен. Ладно, как всегда в таких случаях, придется наобум. Повернув иглу срезом вверх, Витя проколол кожу. Мимо. Несколько раз поводил иглой вперед-назад, разыскивая ставший невидимым сосуд. Все равно, при контрольном оттягивании поршня тот шел до безобразия туго, без намека на окрашивание раствора кровью.
- Вен нет, - тоскливо прошептал Витя. - Врача нет, помощи толковой нет... ну почему мне, з-зараза?
Он сорвал жгут с плеча и затянул его на предплечье, повернув к себе холодеющую кисть тыльной стороной. Господи, сколько всего еще надо сделать - поставить систему, ввести во флаконы и шприцы лекарственные растворы, подключить кислород! Одному ему этого никак не осилить.
- Позвоните кто-нибудь на «03»! - крикнул он, вонзая иглу в дряблую кожу. - Попросите для восьмой бригады реанимацию в помощь!
- А ты нахрена здесь тогда? - язвительно крикнул тот же скандальный женский голос. Впрочем, двое стоящих - мужчина и женщина - в толпе тут же достали телефоны. И то ладно.
После трех попыток вена все же нашлась. Осторожно, не дыша, Витя продвинул иглу в ее полость, чтобы не потерять, и осторожно, стараясь не торопиться, плавным движением поршня ввел препарат.
- А ну, свали в сторону! - раздался грубый голос, и, растолкав двух стоящих, из толпы вынырнул мужчина в комбинезоне, который ходил к санитарной «ГАЗели», нагруженный хирургической укладкой и сумкой с кислородным ингалятором. - Тупые, что ли? Вам врач сказал - разойтись, какого лешего вы тут столпились?!
- Чего раскомандовался? - визгливо возразил женский голос - он принадлежал краснолицей бабище, торговавшей неподалеку зеленью. - Кто тебя вообще спрашивал, куда нам идти?
- Чего? - проревел мужчина, угрожающе поворачиваясь могучим корпусом в сторону бунтующей торговки. - Я тебе, шушера, сейчас скажу, куда тебе идти! Сейчас, если пасть не захлопнешь, я доктору работы добавлю!
"Ай, спасибо", - подумал Витя, закончив введение гепарина и собирая систему для капельного введения жидкостей. "А я все думал, чего мне еще не хватает!".
- Держи, - он пихнул флакон с реополиглюкином в руки "кожано-заклепочному" парню. - Повыше подними.
Жидкость нехотя поползла по пластиковой трубке. Витя отвернул вентили у КИ-3, дождавшись ожидаемого шипения, и приложил резиновую маску на лицо лежащего.
- Трубку не берут, - раздраженно сказал мужчина в белой рубашке и строгом черном жилете сверху, с бабочкой у воротника – судя по всему, официант из кафе напротив. - Гудки длинные, и тишина!
Вторая - женщина в сером пальто, с ярко-рыжими волосами, внезапно махнула рукой:
- Да... девушка! Это... это мы вызываем... тут мужчине на Центральном рынке плохо, ваша «Скорая» здесь, говорит, что надо реанимацию сюда. Э... да! Ну не знаю, говорит - надо. Господи, да откуда я знаю, что! Капельницу он ему делает...
- Трубку сюда! - гаркнул Витя. Женщина протянула сотовый к его уху. - Слушай меня ты, идиотина! Если ты сейчас мне «шоков» не пришлешь, тебе самой реанимация понадобится! Ты меня поняла?!
- Прекрати истерику, Мирошин, - донесся из телефона далекий, но очень злой голос Зои Савельевны. - Пока внятно не скажешь, что там у тебя, никого тебе не пришлю. У меня распоряжение главного вра...
- У меня инфаркт тут, с кардиогенным шоком! Тебе что, мало? Не знаешь, что это такое?
- Ты кардиограмму снимал?
- Да какая, к долбанной мамаше, кардиограмма?! - заорал фельдшер. - Ты слово «инфаркт» понимаешь вообще, дура?!
В трубке раздались гудки отбоя. Виктор дернул головой, показывая, что разговор окончен. Рыжая женщина быстро убрала телефон в сумку и посторонилась - оно и понятно, вид у Вити был, наверняка, не из приятных.
- Сы... сынок... - внезапно глухо, из-под резины маски, донеслось до него. Витя повернулся - больной открыл глаза. Первый раз Мирошин обратил внимание, что радужки у цыгана ярко-зеленые, как у кошки. А зрачки - расширены.
- Ты как, Яша? Очухался немного? - присел рядом здоровяк.
- Помираю... сынок... - тихим, свистящим голосом выдавил старик. - От... отму... чался уже...
- Перестань! - тревожно сказал Витя, придерживая маску и косясь на флакон с реополиглюкином, который держал парень в кожаной куртке. - Не говори ерунды только, ладно? Сейчас спецы приедут, мигом тебя на ноги поставят...
- ... сердце... болело давно... мне вот Давид говорил - не... не ку...ри...
- Ладно, хорош болтать! Экономь силы!
Что-то легонько толкнуло Витино бедро - повернув голову, он увидел, как старик протягивает ему зажигалку, ярко-оранжевую, с потертым колесиком.
- Возьми, с... сынок.... только... - голос становился все тише. - Толь... ко не часто... не на...
Цыган обмяк в руках фельдшера Вити и здоровяка Давида. Зажигалка со стуком упала на украшенную трещиной тротуарную плитку.
Приехавшая через десять минут бригада реанимации застала его в том же самом положении. Виктор, сопя сквозь сжатые зубы, раз за разом давил на грудину мертвого, пытаясь оживить остановившееся сердце. Длинноволосый парень, бледный от только что увиденного, машинально сдавливал бока мешка Амбу, расширенными глазами глядя в сторону, не желая смотреть на покойника. Все было тщетно. Аккуратно отстранив Мирошина, «шоки» обступили лежащего старика. Реаниматолог, приподняв веко, надавил на глазное яблоко и покачал головой.
- Все равно, - зло и упрямо произнес Витя, чувствуя пощипывание в уголках глаз и предательскую дрожь в горле. - Александр Григорьевич, хоть один раз!
Тот пожал плечами, кивнул фельдшеру. Лешка быстро включил дефибриллятор, разодрал на груди лежащего рубашку, мазнул гелем и приложил электроды. Прибор выплюнул разряд, заставивший обмякшее тело вздрогнуть. Врач, присев рядом, внимательно смотрел на экранчик кардиомонитора, встроенного в дефибриллятор.
- Еще раз.
Тело снова вздрогнуло и опало. На экране издевательски долго зеленой змеей тянулась изолиния.
- Да почему? - тяжело дыша, прошептал Виктор. - Я же все... все, зараза, сделал!
- Фибрилляция, скорее всего, - сочувственно сказал реаниматолог. - Извини, Витька. Тут ты уже ничем бы не помог. Вероятно, слишком большой очаг некроза был. Затянул дедушка с вызовом… Андрей, звони в милицию.
Толпа людей, обступивших медиков и лежащего умершего старика, молчала. Кто-то из женщин всхлипнул. Кто-то из мужчин выругался вполголоса.
- Иди, отзванивайся, мы здесь побудем, - сказал Александр Григорьевич.
Виктор судорожно кивнул, опустился на корточки, собирая содержимое укладок.
Рядом с пустым шприцем сиротливо лежала ярко-оранжевая зажигалка. Машинально, словно в ступоре, фельдшер подобрал ее и сунул в карман.
[Здесь выложена разрешенная издательством часть произведения. Полностью его можно будет прочитать, приобретя книгу]