Ночь спрятала меня. Укрыла тишиной.
Я устроилась в этой тишине у любимого окошка: ни дать, ни взять – бабушка в тумане.
Там, за окошком, старая липа, потом газон, потом что-то вечно мельтешит – неинтересно. А вот дальше - профили, профили, профили домов.
В ряд, будто кем-то нарисованные.
Почему дома ночью такие плоские? А крыши жёстко очерчены чёрным: дорожка, подъём, потом спуск, башенка, опять дорожка длинная-длинная и вдруг - стоп! Ничего больше нет: ни дорожки, ни башенки. Только чуть в стороне звёздочка болтается фонариком.
Мне ни грустно, ни весело. Мне никак. Мне... почти.
Я вся "почти": почти молодая, почти старая, почти здоровая, почти любимая, почти умная, почти красивая, почти глупая, почти успешная, почти нужная, почти своя… кому-то… может быть.
И я смотрю в окошко, туда, где дорожки, башенки, спуски и подъёмы выстроились ровненько и ждут Её.
Она появилась неожиданно, как ей и положено, и покатилась устало, не спеша, будто кто-то тянул за верёвочку к той самой пустоте, где "стоп!" – и больше ничего.
И ничего нельзя было поделать, потому что Она сама выбрала эту дорожку, которая в никуда.
На самом краю дома Луна вдруг – или мне показалось? – остановилась, вздохнула – или это я вздохнула? – встала на цыпочки и прыгнула.
Вот теперь всё было на месте: я – сама по себе - у окна, Луна – счастливая – там, откуда мне подмигнула эта дурочка-звездочка.
Приоткрыла форточку – Муськину дверь. Жду её в гости.
Муська – местная оторва, чёртова дура, рыжая бестия с разорванным ухом и хриплым «мя-ав!» – приходит ко мне тайным ходом.
Сначала прыгает на липу, потом - скалолазочка моя! - прижавшись к стволу, мигом до надломленного сука, ложится на него и, свесив когда-то шикарный, всем товаркам на зависть, хвост, сканирует местность.
Муська осторожна и почти молчалива: иногда вякнет на пацанка кого-нибудь глупого или мне хрипотнёт спасибо за мисочку молока. А так-то – всё молчком, всё тихой сапой.
Ну вот, маятником забеспокоился Муськин хвост. Сейчас сиганёт.
Муська поднялась нехотя, странно посмотрела на моё окно и метнулась.
Эх, жаль, что я единственный зритель! Это ж надо видеть немолодую мою подружку в прыжке: передние лапы накрепко хватаются за оконную перекладину, а задними она с размаху бьёт по форточке. Открыла! ... и села. Разорванное ухо тоскливо повисло, хвост кокетливо прикрыл лапки, на меня - чудо, какая скромница! - не смотрит. Ждёт.
Ставлю миску с молоком на пол и ухожу.
Теперь Муська здесь хозяйка.
О чём они с Луной ночами болтают?
Не знаю. Я – лишняя.
Спасибо за фото Бовари!