Сказка написана в соавторстве с Юрием Пусовым http://www.proza.ru/avtor/jupusdnepr
Глава 13
Торжественная речь хана Бытуя
Настя думала, что не заснет после такого грандиозного провала. Она легла и закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Ей было очень грустно и тоскливо. А когда она открыла глаза, было уже утро.
- Проснулась, Солоха? – поприветствовала ее Дарина-один. – А сегодня у хана Бытуя день рожденья. Мы ему подарки приготовили.
- А ты приготовила подарок? – спросила Дарина-четыре, как бы невзначай демонстрируя роскошную черно-белую вышивку, изображающую дюжего мужчину с гербом Чистограда на груди, попирающего стопой гору.
- У меня только половина цветочка, - сказала Настя. – А разве хан Бытуй великан?
- Ну конечно! – уверенно кивнула Дарина-четыре.
- А еще он красавец! – со вздохом добавила Дарина-один.
- Настоящий джигит! – уточнила Олеся-десять.
«Настоящий Оболдуй Оболдуевич! – передразнил девушек Мух, влетевший в окно. – Целую армию женщин заставляет на себя пахать! Лентяй!»
- Поднимайся, Солоха, скорее! А то не успеешь умыться до начала торжественной части, - поторопила Дарина-один.
Настя поторопилась и оказалось было для чего.
На улице был настоящий праздник. Огромные плакаты с пословицами, щедро украшенные макраме, вышивками и даже неярким бисером висели везде: на домах, деревьях, мусорных баках. На каждом углу играли самодеятельные оркестры: завывали пилы, трещали тёрки, грохотали кастрюли. Всё это напоминало музыку первобытных африканских племён, но было очень весело.
Обе Дарины и Олеся тут же повернули по направлению к центру города.
- А разве завтракать мы не пойдём? – робко спросила Настя, а Мух на плече зажужжал очень даже настойчиво.
- Ни в коем случае! – ответила Дарина-один. – Сейчас хан Бытуй будет говорить речь. А мудрые наставления лучше всего усваиваются на голодный желудок.
- А при чем здесь желудок? – удивилась Настя. – Мы же не есть будем эти наставления?
Девушки возмущенно посмотрели на Настю, но ничего не сказали.
«Ненавижу наставления, какими бы мудрыми они ни казались», - подумала Солнышко.
«Ничего, пусть подольше говорит», - весело заявил Мух.
«Что это с тобой? – удивилась девочка. – Ты разве не хочешь побыстрее попасть в столовую?».
«Ты что? Какая столовая, если речь этого мужика – самая лучшая возможность незаметно найти и увести маму! Сегодня все соберутся на площади».
Солнышко так обрадовалась, что ближайший к ней плакат вдруг засверкал, как рекламный неоновый плакат. Девочка поспешила побыстрее отойти от него.
«Ладно, полечу я маму вынюхивать», - сказал Мух и тут же улетучился.
Чем ближе к центру, тем больше становилось людей. Настя даже представить себе не могла, сколько народу живет в Чистограде. И всё это чьи-то жены или мамы, подумалось девочке. Неужели никто их не ищет?
Женщины шли и вытягивали шеи, желая не пропустить появления любимого хана.
- Скоро будет речь?
- Сейчас начнется!
- Ой, как интересно… - слышалось со всех сторон.
Вдруг, словно волна по воде, по толпе пролетел шепот:
- Тише, тише!
И все замерли. Слышно было только робкое сдерживаемое дыхание. Насте даже показалось, что она слышит жужжание муха, летающего где-то там, в поисках мамы.
- Сейчас он будет говорить? – прошептала Настя, но никто ей не ответил. Снова тишина, от которой становится жутко, словно это секундное затишье перед взрывом.
- Ну когда же?…
- Слушай, что тебе говорят! – перебила Дарина-один. – «Любой труд облагораживает человека!» «Сделал одно дело – найди другое!»
- А разве он уже говорит?
- Уши прочисти, Солоха!
Но Настя, как ни старалась, ничего не могла услышать. Стоящая рядом с ней женщина достала блокнотик и стала быстро убористым почерком записывать. Солнышко заглянула в блокнот.
«Работать, работать и работать. Мастер дела не боится. Без труда не вытащишь и ложку из стола».
«Где-то я такое уже слышала, - подумала Настя, - только там было немного не так».
- Простите, - обратилась Настя к женщине. – Это вы сами только что придумали?
- Ни в коем случае! – возмутилась женщина шепотом, чтобы никому не мешать. – Это слова великого хана Бытуя.
- Но я ничего не слышу, - пожаловалась Настя.
- А вы смотрите ему прямо в рот. Вон он стоит на трибуне посреди площади. Красивый, голубоглазый блондин.
- Что вы говорите? – возразила Олеся-десять. – Хан – брюнет, он джигит! Я так и знала, что он будет сидеть на вороном коне.
- Да нет же! – возмутилась женщина справа. – Хан Бытуй на сцене в кожанке с гитарой. Слышите, он поёт: «Надо, надо нам работать по утрам и вечерам»!
- Тише, тише! – зашипели со всех сторон.
Настя встала на цыпочки и вгляделась туда, куда указывали женщины, но не увидела ни голубоглазого красавца, ни грузина на коне, ни рок-музыканта. Она вообще никого не увидела.
«Они что, все заколдованы?» - догадалась Солнышко.
Девочка даже немного огорчилась. Ей так хотелось увидеть это великого и ужасного правителя, а оказалось и нет его. Может, она не туда смотрит? Настя обежала глазами площадь и вдруг…
Нет, не хана Бытуя она увидела, а маму. Она стояла всего в нескольких метрах от нее. В белоснежном халате и шапочке, и как все смотрела в центр площади.
- Мама! – закричала Настя что было сил, но мама ее словно не услышала, она продолжала стоять и слушать. Зато на девочку зашикали со всех сторон поклонницы хана Бытуя.
«Мух, ты где?» - позвала девочка мысленно.
«Я ищу, - тут же отозвался пёсик, - мы с Цокотухой ищем, она согласилась мне помочь».
«Не надо искать».
«Как не надо!?»
«Я ее уже нашла. Летите ко мне».
Настя не могла больше ждать ни секунды. Живо работая локтями, она стала пробираться вперед. На нее шикали, отталкивали, но она упряма шла к маме. И странное дело, чем ближе она к ней подходила, тем меньше становилась сама, превращаясь снова в маленькую девочку, в дочку, которой просто необходима мама. Вскоре Настя уже не могла расталкивать взрослых тетенек, зато она смогла встать на четвереньки и добраться к маме у них между ногами.
- Мама!!! – закричала Солнышко и сильно дернула маму за подол халата.
Мама посмотрела на Настю, и девочка с ужасом увидела, что мама ее не узнает. Да и сама она узнавала ее с трудом.
Если человек давно не улыбался, если человек страшно устал, его трудно узнать. Если человека заколдовали, его еще труднее узнать. Но Настя ни на секунду не усомнилась в том, что это ее мама.
- Мама, мамочка, я тебя нашла! – Солнышко вскочила и крепко обняла маму за талию.
- Девушка, как вам не стыдно, вы мешаете мне слушать речь, - сказала мама чужим ничего не выражающим голосом и строго посмотрела на Настю. Строгие голубые глаза. Строгие густые брови. Печальные губы. Печальные руки. Грустные волосы, строго и обыденно завязанные в тугой хвостик.
- Ты меня не узнаёшь? – прошептала Настя, борясь со слезами. – Совсем не узнаешь?
- Нет, не припомню. Хотя… - мама внимательно посмотрела на девочку, но через секунду грустно покачала головой – Нет.
«Мух! Она меня не узнаёт!» - закричала Солнышко.
«Я уже здесь, я помогу! Может, ее надо укусить?»
«Не смей кусать маму!»
«Тогда не хнычь, давай скорее уведем ее отсюда».
«Как? Она ведь заколдована, как и все! Она не захочет уйти, пока речь не закончится!»
«Захочет. Скажи ей, что надо идти».
- Нам надо идти, - сказала Настя маме и дернула ее за руку.
- Куда? – спросила мама, не отрывая взгляд от того места, где все видели хана Бытуя.
- Надо.
«Для хана Бытуя», - подсказал Мух.
- Для хана Бытуя, - повторила девочка, - он забыл свои карандаши…
«Какие карандаши! Здесь рисовать запрещено! Скажи лучше: за самоваром».
- Он забыл свою любимую чашку, - выкрутилась Настя. – А без нее он не сможет закончить свою речь. У него в горле пересохнет.
- Да? Тогда пойдемте скорее. Куда нам надо идти?
- К учреждению распределения, - быстро соврала Настя.
- Почему? Разве там есть чашки? – насторожилась мама.
- А почему нет? – нашлась Солнышко.
- Действительно, - мама посмотрела на Настю и моргнула. – Знаете, девушка, вы мне кого-то напоминаете. Мы с вами не встречались?
- Встречались, - кивнула Настя и потащила маму сквозь толпу.
Глава 14
Побег
Очень непросто оказалось выбраться из толпы, но всё же Настя и мама с этим справились и вскоре быстро зашагали по Людмилиному проспекту по направлению к воротам. Чтобы мама не потерялась, Настя крепко держала ее за руку.
- Ой, мухи! – сказала вдруг мама.
Настя проследила за ее взглядом и увидела Муха и еще одну муху, которые самозабвенно кружились вокруг маминой головы, играя друг с другом в догонялки.
“Мух, перестань жужжать у мамы над ухом”, - сказала девочка.
“Хорошо, не будем, - быстро согласился Мух. – А над твоим ухом можно пожужжать? Кстати, позволь тебе представить Цокотуху. Правда, она прелесть?”
Настя вытянула руку ладонью кверху и обе мухи доверчиво уселись ей на ладонь. Рядом с Мухом Настя увидела обычную зеленую муху. “Наверное, надо быть мухой, чтобы ею восхищаться”, - подумала девочка. Мух подслушал ее мысли и обиделся:
“Наверное надо быть совершенно лишенным чувства прекрасного, чтобы не оценить красоты Цокотухи!”
“У меня есть чувство прекрасного!” – возразила девочка.
“Тогда посмотри, какие у нее глазки! А крылышки! А ножки! Скажи, что Цокотуха прекрасна! Если бы я был поэтом, я бы воспел ее в стихах!”
“А я умею писать стихи, - сказала вдруг Солнышко и тут же продекламировала:
Котик в домике живет,
Тихо песенку поёт.
Полосатый, как тельняшка
И пушистый, как ромашка.
Стена учреждения распределения, к которому друзья как раз подошли, вдруг пожелтела, крыша засверкала лиловой черепицей и во всю желтую стену нарисовался пушистый оранжевый кот с синими, как на тельняшке, полосками. Мама посмотрела на стену и улыбнулась. На щеках ее проступил румянец и волосы вдруг завились веселыми локонами.
“Здорово! – восхитился Мух. – А про цокотуху сочинишь стихотворение?”
“Вообще-то это единственное моё стихотворение и я не...”
Возле дверей учреждения распределения мама вдруг резко остановилась.
- Нам сюда, - сказала она.
- Зачем? – удивилась Настя.
- Мы ведь за чашкой пришли для хана Бытуя. Без нее у него горлышко пересохнет, - пояснила мама, и по ее лицу было видно, что она искренне в это верит и жалеет хана.
“Зачем ты сказала про учреждение распределения?” – пробурчал Мух.
“Это первое, что я придумала. Оно ведь недалеко от ворот”.
“И что теперь делать? Что если мама дальше не пойдет?”
Мама подошла к двери учреждения и подергала за ручку. Но дверь оказалась заперта.
- Мы опоздали, - сказала Настя. – Чашку унесли к воротам. Бежим скорее туда!
- Нет, мы должны проверить, - сказала мама и стала громко стучать в дверь. – Эй! Откройте! Нам нужна чашка.
Окно на втором этаже открылось и оттуда по пояс высунулся Нуры.
- Эй! Что за хулиганство? Убирайтесь слушать речь хана Бытуя!
- Нам нужна чашка! – повторила мама.
- Вам здесь не столовая! Уходите!
- Вот видишь, я же говорила, что чашки тут уже нет! – Настя взяла маму за руку и потащила за собой.
Нуры, видя, что они уходят, успокоился и собирался закрыть окно, но тут взгляд его упал на ярко раскрашенную стену.
- Что это? Что... – Начальник запнулся и закашлялся.
“Бежим!” – подсказал Мух.
- Бежим! – скомандивала фея, и мама подчинилась.
А в следующий миг раздался громкий, словно бы усиленный мегафоном крик Нуры.
- Эй, граждане Чистограда! Сюда! Тревога! В городе волшебница! Тревога!
И сразу же после этого крика со стороны площади послышался топот тысяч ног.
“А что, речь хана Бытуя уже закончилась?” – полюбопытствовал Мух.
Но Насте было не до того. Мама хоть и бежала, но не со всех ног. А сейчас Солнышко была бы не против и полететь. Но до ворот нельзя. Вон они уже виднеются в конце проспекта. Но мама вдруг остановилась и проговорила-пропела:
- Котик в домике живет, тихо песенку поёт... Я знаю это стихотворение. Откуда я его знаю?
- Это я придумала. Вспоминай, мама, только давай быстрее побежим к воротам! – взмолилась Настя, топот ног за спиной нарастал и уже вдали можно было различить голову огромной многорукой многоногой змеи, которая зовется толпой.
- Котик песенку поёт... – еще раз повторила мама, словно пробуя слова на вкус, но подчинилась, побежала. Однако через десяток шагов снова остановилась и внимательно посмотрела на Настю:
- Это стихотворение написала моя дочь мне на день рождения. Настя, это ты?
- Это я, - сказала Настя и вдруг стерильный Чистоград, погоня, хрупы – всё оказалось мелким и неважным. Всё растворилось в огромном чистом и светлом счастье. – Мама! Ты меня узнала!
Мама раскрыла объятия и Настя как в воду прыгнула в них и повисла на маме, обхватив ее руками и ногами. Она что-то говорила, плакала, и мама отвечала ей, гладила по голове, по спине. И радость, огромная радость распирала грудь и катилась по щекам хрустальными слёзками, и разливалась звонким смехом.
Волна счастья прокатилась по Людмилиному проспекту, превращая типовые бараки в яркие сказочные замки и особняки. Даже погоня на мгновение остановилась. Шоком оказалось превращение лозунгов с высказываниями хана Бытуя в ярких бабочек и громкоголосых птиц. Но вскоре погоня возобновилась.
“Эй! А давайте потом пообнимаемся! – воскликнул Мух. – Я в ужасе от надвигающейся на нас стены человеческих запахов. Бежим!”
И Настя с мамой снова побежали. Ворота становились всё ближе. И чем явственней проступал на них узор из веников и сковородок, тем назойливей крутилась мысль: “ А вдруг они не откроются?”
Глава 15
Из мухи в собаку
Ворота открылись сами собой, будто по волшебству. Стражники сидели на траве и играли в шашки. Китаец, по-видимому, выигрывал: на лице его, будто весенний цветок, благоухала улыбка. Ни бегущей девочки и ее мамы, ни летящих мух стражники не увидели.
За воротами блестел и переливался яркими красками летний полдень. Цвели цветы, колосились высокие травы. В них задорно и деловито летали мохнатые шмели и юркие пчелы. В небе сновали птицы, перенося в клювиках вкусных мошек или палочки для гнезда. Легкий ветерок расчесывал кроны деревьев. Все были чем-то заняты, и в то же время отовсюду веяло свободой и радостью.
- Какая красивая река там, вдали, - вдруг сказала мама. – Я никогда не видела такой голубой реки! Я думала, что такие реки только в сказках.
- А мы и так в сказке, - подтвердила Цокотуха.
И мама почти не удивилась говорящей мухе. Зато удивилась Настя:
- Цокотуха, ты тоже умеешь разговаривать?
- Умею, - подтвердила муха, - я ведь сказочная.
- А почему ты раньше не говорила?
- Не было необходимости. Мух может мои мысли читать. А от людей я в Чистограде пряталась.
- А знаете, мне здесь очень нравится, - сказала мама. – Если бы это было возможно, я бы осталась здесь навсегда.
- А я хочу домой! – вдруг сказала Настя.
Она только сейчас поняла, как соскучилась по дому, по своей маленькой уютной комнате, по своему столу, заваленному красками, фломастерами, альбомными листами и тетрадками, по своей уютной кроватке с клетчатым покрывалом, по своим игрушкам: кукле Тае, кукле Марине, собачке Вальке, котику Ферьке и другим. А сколько всего можно будет рассказать подружкам!
- Домой, моя маленькая фея! – весело согласилась мама. – Я сегодня приготовлю твой любимый яблочный пирог!
Настя с подозрением посмотрела на маму, но желание испечь пирог не сделало ее менее яркой и веселой.
- А у меня нет дома. И мамы нет, - вздохнул Мух.
В последнее время он вёл себя настолько по-взрослому, что все и забыли, что он почти еще щенок.
- Зато у тебя есть я! – попыталась утешить Муха Цокотуха.
Мух посмотрел на подругу и тяжело вздохнул:
- Милая Цокотуха, я ведь тебе еще ничего не рассказал. Я – собака. А в муху я превратился для конспирации.
– Так значит, это судьба, что мы с тобой встретились! Значит, не зря ты стал мухой! – чуть не плача сказала Цокотуха.
- Хм… Встретились бы. Я бы тебя хвостом отгонял.
- Оставайся мухой, Мух, - взмолилась Цокотуха. – Ведь мухой быть так здорово!
- Нужно всегда оставаться тем, кто ты есть, иначе тебя не найдут, говорил нам Фиолетовый куст. Я так хочу попрыгать и помахать хвостом! Солнышко, преврати меня обратно в собаку!
- Ну что же, думаю, на этот раз у меня быстро получится, ты ведь хочешь стать собакой, - Настя закрыла глаза и уверенно произнесла:
Раз, два, три,
Ты собака, посмотри!
Настя открыла глаза, готовая обнять своего пёсика, но улыбка сползла с ее лица:
- Не получилось…
- Наверное, это я не хочу, чтобы Мух превращался, - сказала Цокотуха. – Мне немножко страшно.
- Не бойся, Мух очень милый пёсик. Колдую еще раз! Раз, два, три, эге-гей, Мух, собакой стань скорей!
- Ой-ой-ой! – закричала мама. – Никогда не видела таких гигантских мух! Какая же тогда должна быть мухобойка?
Настя открыла глаза и чуть не испугалась. Мух не превратился в собаку, зато он стал мухой величиной с собаку.
- Какой ты стал большой, мухоственный! – воскликнула Цокотуха разглядывая друга со всех сторон. А что такое мухобойка?
Маме стало неловко, она и не подумала, что Цокотухе будет неприятно упоминание мухобойки.
- Это такая фабрика, где делают обои для мух, - придумала мама.
- Это такие липкие полоски? Знаю, у меня на такой полоске мама погибла, - сказал Цокотуха.
- Нет-нет, это такие обои, по которым мухам удобно ползать, - сказала мама, густо краснея, она так же, как и дочка, совсем не умела врать, и очень смущалась, когда это всё же приходилось делать.
- Я таким навсегда останусь? – зажужжал басом огромный Мух. – Давай, Настя, колдуй еще раз.
- А можно я попробую? – вдруг вызвалась мама. – Когда-то я тоже была неплохой феей. Я умела превращать фантики в бабочек.
- Я не хочу быть бабочкой! – запротестовал Мух.
- Не волнуйся. Сейчас я придумаю заклинание. Какое твое полное имя?
- Мухтар, - хором сказали Мух, Настя и Цокотуха.
Мама тут же четко и звонко продекламировала:
Ну-ка, муха-забияка,
Превратись скорей в собаку!
Быстро-быстро покружись
И в Мухтара превратись!
- А теперь давайте все хором.
И мама, и Цокотуха, и Солнышко зажмурились и произнесли заклинание. Даже Мух, вертясь, бубнил его себе под нос.
Мух первым узнал, что заклинание сработало, и когда все открыли глаза, он уже лаял, прыгал, кувыркался и что есть сил махал хвостом.
- Ур-рав! Получилось! Я снова собака! – кричал он так громко, что стражники у ворот спрятали шашки, достали половники и приняли настороженные позы.
- Это мама молодец! – закричала Настя. – Это она такое заклинание придумала.
Мух подпрыгнул высоко-высоко и лизнул Настину маму в щеку.
- Оно как-то само придумалось, - засмущалась мама. – Это наверное страна такая, здесь наверное воздух особенный.
- Особенный! – пёс с наслаждением принюхался. – Рекой пахнет и разнотравьем.
- Здесь всё волшебное, сказочное. А я-то думала, что сказка – это наша столовая, - вздохнула Цокотуха. – Оказывается за воротами совершенно другой мир. Не вернусь больше в гадкий Чистоград.
- Я тоже, - задумчиво сказала мама. – Как я могла попасть в такое странное место?
- Смотрите! – вдруг закричал Мух. – Опять в Чистоград идут девушки. Их нужно остановить!
Мух кинулся к девушкам, догнал их и залаял:
- Стойте! Не ходите туда! Вы станете бесцветными! Вы…
Но девушки не понимали собачьего языка, они только отмахнулись от Муха, подошли к стражникам и стали беседовать. Мух кинулся к Насте.
- Солнышко, раскрась их! Давай весь Чистоград раскрасим! Давай взорвем его яркими красками и смехом! Давай спасём всех этих несчастных женщин!
- А может, не нужно никого спасать? – сказала Цокотуха. Они по-своему счастливы. Разве работать плохо? Не зря же придуманы все эти пословицы о труде…
- Ага! – возмутился Мух. - Работать, чтобы с каждым днем забывать обо всём, кроме работы! Чтобы угождать хану Бытую, которого нет! Что тут хорошего?
- Не злись, Мух, - сказал мама. – Цокотуха права. Работа нужна, но всё хорошо в меру. Кроме работы нужно еще петь, рисовать, стихи сочинять, волшебничать.
- Так чего же мы стоим? – воскликнула Настя. - Идемте радоваться!
- Чему радоваться? – не понял Мух.
- Жизни! Погуляем, а потом – домой!
Всем было радостно. Повсюду было разлито доброе волшебство: чудесно пели птицы, прекрасные бабочки порхали вокруг чудесных цветов. За деревьями и кустарниками нежно и добродушно блестела река. Летний ветерок играл листьями.
Весь день друзья бегали, играли в лова и в прятки. Мух катал Цокотуху. Настя показала маме, как она бегает и летает. Мама пришла в такой восторг, что сама, подпрыгнув, надолго задержалась в воздухе.
Наступил вечер. Солнце стало оранжевым, как спелая морковка. Белые, как мороженое, облака стали сперва розовыми, а затем лиловыми и сизыми. Они толпились, обнимались и потихоньку стали превращаться в грозовые тучи.
- Ну что, пора домой? – сказала мама. – Надо бы успеть вернуться до грозы.
- Точно! – обрадовалась Настя. – Только… как мы туда попадем?
Девочка только сейчас поняла, что сюда попасть ей помог ворон, но он не сказал, как вернуться назад.
Продолжение следует