Дима Райков, красивый светловолосый синеглазый парень 23-х лет погиб в последних числах 20.. года в одной из российских столиц. Следствие разрабатывало версию убийства в целях ограбления - один-единственный удар ножом пришёлся в верхнюю часть брюшины, в результате чего была рассечена аорта и смерть от потери крови наступила в течение нескольких минут. Денег, мобильного телефона и золотой цепочки с крестиком, которая обычно была на Диме, при осмотре тела обнаружено не было.
Дима был довольно весёлым, правда, не очень общительным, человеком лёгкого нрава, личные оскорбления оставляли его равнодушными. Его немногочисленные друзья знали, что единственный способ сильно задеть Диму - ругнуть Россию, мол, "рашка-срашка" и т.п. В таких случаях Дима просто взрывался и был, пожалуй, способен убить, превращался в настоящего берсерка.
"Майор" в жизни Димы появился на третьем курсе его гуманитарного ВУЗа. Однажды Дима возвращался вечером домой из библиотеки, где зачастую засиживался после лекций, и из машины, припаркованной у бордюра безлюдной улицы рабочей окраины, его негромко окликнул довольно приятный мужской голос: "Дима! Дим! Подойди сюда, пожалуйста!" Дима замедлил шаг, вглядываясь в сумерки (фонари с разбитыми лампочками не горели), и, уже почти остановившись и так и не узнав голос никого из своих знакомых (у него был музыкальный слух), нерешительно спросил в темноту: "Что вам нужно? Вы кто?" - "Подойди, пожалуйста, к машине, Дима, - снова произнёс мужчина, не повышая голоса. - Ну, ты что ж, боишься?" - добавил немного насмешливо. "Ничего я не боюсь... - Дима пожал плечами и сделал несколько шагов в сторону машины. - Просто странно как-то... Мы знакомы?" - "Пока ещё нет, Дима. Ты залезай, садись, надо с тобой поговорить." - Распахнулась дверца, в салоне зажёгся тусклый свет - в машине сидели двое мужчин, один за рулём, другой рядом с ним - он-то и распахнул заднюю дверцу, приглашая Райкова. "О чём поговорить? - уже несколько нетерпеливо говорил Дима, уже взявшись за дверцу и разглядывая собеседника. - В чём дело-то? Вы кто?" - "Мы... люди, не волки же, - собеседник Димы быстро обменялся взглядом и тихим смешком с водителем. - Люди, которых беспокоят те же проблемы, что и тебя, которые думают и мечтают о том, что и ты... Садись, садись, неудобно на улице как-то..." Дима, снова пожав плечами, скинул с плеч рюкзак и залез в салон, захлопнув за собой дверь. Свет в салоне потух. Собеседник Димы ловко обернулся и спросил: "Куришь?" и полез в карман куртки. "Нет," - ответил Дима. "Молодец, а я вот люблю после ужина..." - проговорил человек, манипулируя пачкой сигарет и зажигалкой, в результате чего в практически уже полной темноте салона недалеко от лица Димы вспыхнул огонёк сигареты. "Поговорить мы с тобой хотели о России и о том, на что лично ты для неё готов, - продолжал человек - и тут же, предвосхищая ответ Димы, - ну, ВСЕГО от тебя не требуется. Во всяком случае, пока что. А вот, что требуется..." Дима жадно слушал, не веря ещё вполне своему счастью. Происходило то, о чём он порой робко мечтал, - его вербовали, то есть даже уже не вербовали, поскольку, очевидно, с самого начала, то есть ещё до, задолго до начала этой беседы знали, что он согласен, а уже объясняли, что от него требуется. Требовалось же следующее - среди институтских знакомых Димы были несколько ревнителей распада "рашки", которые не скрывали своих взглядов, молодые люди романтичные и поэтичные, адепты экзотического культа какой-то рептилии, которую они прочили в новое божество русского народа. Собирались они порой на вечера поэзии, куда приглашали и Диму, тоже не чуравшегося стихосложения. Дима пока всегда отклонял эти предложения - нелюбы были ему эти господа с явно антигосударственническими взглядами. Собеседник же Димы с сигаретой сказал, чтобы Дима в следующий раз не отказывался. На предположение Димы, что его, может, и не пригласят туда больше, человек сказал, что пригласят обязательно. От Димы же пока требуется просто внимательно слушать всё, что говорится на этих сборищах, и после нескольких таких вечеров начать разыгрывать "обращение" - то есть понемножку поддакивать, смеяться над "рашкой", ругать её и всё в таком роде. На прощание человек сказал, что найдёт Диму сам, когда это будет нужно, а на вопрос, как Дима должен называть своего собеседника, тот ответил, что это не имеет значения, но можно называть Вадимом Вадимовичем.
На этом их первая встреча и окончилась. Дальше всё было так, как предположил Вадим Вадимович. Последовало через некоторое время приглашение на поэзовечер национал-ориентированной молодёжи, Дима его принял, побывал там. Читали стихи, трепались, пили. Потом были другие встречи, в ходе которых Дима, сперва сурово-неприступный, постепенно будто бы оттаивал, начинал посмеиваться шуткам над "рашкой" (за которые месяц назад убил бы - во всяком случае, попытался бы). Его хлопали по плечу, говорили "да ты нормальный русский парень, хоть и крестик носишь!" и всё в таком роде.
Со своим давешним собеседником Дима встретился ещё раз - уже средь бела - хотя, скорее, сера - дня - небо было обложено свинцовыми тучами - когда Дима шёл через сквер из магазина к своему дому с батоном и пакетом сахара под мышкой. На полусломанной скамейке сидел мужчина в серой куртке и что-то там щёлкал на своей мобиле. Когда Дима проходил мимо него, он произнёс: "Здравствуй, Дима, как жизнь?" Дима с его музыкальным слухом тут же, вздрогнув, узнал голос. "Спасибо, Вадим Вадимович, всё хорошо," - произнёс он, остановившись. "Пройдёмся немного," - мужчина поднялся со скамейки и пошёл по дорожке, Дима следовал рядом. Теперь он хорошо разглядел своего собеседника. Тот был лет 37-ми, чуть выше среднего роста, среднего телосложения, русоволосый, с правильными чертами приятного открытого лица. Именно тогда Дима почему-то и стал "про себя" называть его майором - может, потому, что в детстве ему очень нравилось звучание этого воинского звания - "майор". И сам он тогда, в детских играх, представлял себя именно майором.
"Как поживают наши... общие знакомые?" - слегка улыбаясь, спросил Вадим Вадимович. Дима рассказал о том, что происходило на национал-поэтических вечерах и что за люди там бывали. "Майор" внимательно слушал, изредка задавал вопросы по ходу рассказа Димы, просил подробнее остановиться на том или ином новом знакомом Димы. Так они покружили по заброшенному скверику минут двадцать. Потом "майор" поблагодарил Диму за информацию, пожал ему руку, сказал, глядя Диме в глаза, что он (Дима) делает очень важную работу на благо России. Они попрощались.
Встречи с новыми знакомыми продолжались. Через несколько месяцев он был представлен "старшим камерадам" - среди них был один известный в национал-патриотических кругах поэт, ещё были помощник депутат Гос.Думы и крупный коммерсант, представитель какой-то финансовой группы. О своих беседах с ними Дима подробно рассказывал "майору" Вадиму Вадимовичу. Тот внимательно слушал, иногда при этом курил свой любимый "парламент". Встречались они - то есть Дима нежданно-негаданно встречал его - обычно в районе недалеко от своего дома. Однажды Дима собрался с духом и - в душе боясь услышать в ответ стальное "вопросы здесь задаю я!" - спросил "майора", к чему приведёт его, Димы, работа на благо России, к чему конкретно. Вадим Вадимович взглянул, слегка улыбнувшись, Диме в глаза и твёрдо спокойно произнёс: "Враги России понесут заслуженное наказание". "То есть их... поймают?" - спросил Дима. "Они понесут заслуженное наказание, - повторил "майор". - Я понимаю твоё беспокойство. Но... есть, есть честные люди, которым небезразлична судьба Родины, есть на всех уровнях и во всех ведомствах... Есть и среди твоего поколения..." Тут Дима слегка зарделся от похвалы. "Ты проделал важную работу, - продолжал "майор", - твоя наблюдательность очень помогла делу, нашему общему делу, - "майор" снова твёрдо, но с небольшой ободряющей улыбкой, поглядел Диме в глаза, подчёркивая каждое своё слово лёгким кивком головы. - Скоро всё закончится. Ещё немного, Дима, ещё чуть-чуть..."
И спустя полторы недели грянуло. Грянуло на самом верху. Новым премьер-министром, преемником Президента был назначен не надежда России, "силовик"-патриот с ястребиным профилем, ратовавший одно время за переименование Волгограда в Сталинград, а "юрист, предприниматель, оптимист", ростом почти карлик, со странным пухлым лупоглазым лицом. Ещё и, как говорили, еврей по происхождению. Представитель крупной финансовой группы, знакомец Димы по нескольким околорептильным вечерам, мелькнул в объективе телекамеры, выглядывая из-за спины нового премьера, когда тот заявлял об улучшении отношений с НАТО и о предстоящих совместных российско-НАТОвских учениях на территории одной из северных губерний РФ. Дима, слушая об этом в теленовостях, до крови грыз ногти. "Да что же это..." - шептал он.
На следующий день, когда он выходил из института, на его мобилу пришло сообщение: "Дима, будь на улице Заводской через полтора часа. Вадим Вадимович". В указанное время Дима был на этой небольшой, коротенькой улице, рядом с которой когда-то действительно находился важный завод, от которого нынче остались пустые корпуса со ржавеющей арматурой. Безлюдная улица имени этого завода являла собой такую же мерзость запустения. Из-за угла вышел Вадим Вадимович и с обычной своей спокойной небольшой улыбкой поздоровался. "Вадим Вадимович.. что ж это.. как же теперь.. это что ж происходит?" - зачастил Дима, у которого от волнения зуб на зуб не попадал. "Успокойся, Дима, всё в порядке, - пожимая ему предплечье, уверенно говорил "майор", - события приняли несколько неожиданный кое для кого оборот, но в общем всё нормально. Так даже лучше..." "Да как же лучше, это ж дорога к прямой оккупации!.." - возопил, не выдержав, Райков. "Ну это с какой стороны смотреть, - так же спокойно улыбаясь, загадочно произнёс "майор". - Ты, Дима, во всяком случае, своё задание с честью выполнил, и Родина тебя не забудет. Мы помним о твоей готовности!" Вадим Вадимович явно собирался прощаться, но Дима, уже не будучи в состоянии сдержать себя, говорил: "Я всё же не понимаю, товарищ ма.. Вадим Вадимович, в чём смысл того, что я делал.. в свете, так сказать, случившихся изменений.. и я бы хотел получить.. в общем, если вы не можете мне это объяснить, пусть объяснит кто-то.. кто не боится ответственности, в конце концов, люди имеют право знать..." "Майор" бросил пристальный взгляд на Диму, который уже избегал смотреть ему в лицо, и, широко улыбнувшись, сказал: "Да о чём речь? Объяснят, конечно. Ты очень ценный сотрудник и мы не желаем тебя терять. В ближайшее время тебе всё объяснят и поручат новое, более ответственное задание! Ну что, успокоился? А то как маленький, ей-богу... Всё в порядке, да? Тебя переведут на новый уровень, ты отлично проявил себя, нам такие люди во как нужны! Ну ладно, соберись, Дим. Да, карьерный рост, ты это заслужил! Всё, мне пора. Скоро увидимся." Вадим Вадимович, завернув за угол, достал из кармана мобильный телефон и, набрав номер, сказал: "Да. Как я и предполагал. Да, переводим на новый уровень, займись. Отзвонись по переводу".
Дима, свернув с Заводской, шёл по не менее пустынной Цеховой, шёл, несколько ободрённый, но всё равно не до конца успокоенный "майором". Что-то не понравилось Райкову в Вадиме Вадимовиче в эту встречу - Дима вдруг понял, что многое можно истолковать двояко. Смеркалось. Район, даже в дневное время суток не очень людный, практически опустел - светились окна в пятиэтажках за пустырём, зажигались редкие уцелевшие фонари. Из узкого переулка, пересекавшего улицу, вынырнул молодой человек в кожанке и, уже миновав Диму, внезапно окрикнул: "Ой, брат, не подскажешь, который час?" - "Да, конечно," - Дима, приподнимая рукав куртки, пытаясь добраться до дешёвых пластиковых часов, оборачивался одновременно через левое плечо, откуда услышал окрик - но, полуобернувшись, увидел, что там никого нет. Парень в кожанке вынырнул справа, Дима вздрогнул от неожиданности и почувствовал резкий сильный удар в живот и странную слабость, свалился на асфальт, теряя сознание. Парень в кожанке обыскал его, забрал деньги, мобилу, сорвал цепочку с крестом. Пощупал пульс тыльной стороной руки под скулой - почти не прощупывался. Парень быстро пошёл вдоль улицы, завернул за угол, проходя мимо стихийной свалки, выбросил туда мобильный и крест. Вытащил свой телефон, набрал номер, сказал: "Это я. Перевод на следующий уровень прошёл успешно."