Тётушка Мари рано утром встаёт. Старается успеть за солнцем, ловит первое тепло и печёт оладушки. Оладушки у неё вкусные – летом пахнут и заботой. В огородике под окошком – земляника первая, красным соком наливается, как будто кто бусы коралловые по траве рассыпал.
Я стараюсь успеть раньше всех. Ещё бы – весь город прознает про тётушкины оладушки – мне только крошки останутся! Вот и приходится самой будиться ещё до солнца – но это того стоит, хоть и бегу по одиноким пока улицам по утреннему холоду, да на ходу зеваю... Но не попробуешь оладушек тётушки Мари – значит, всё лето пропустишь зря.
На кухне у тётушки стол застелен лёгким кружевом небесного цвета, на окне – всегда цветы, на занавесках (тоже небесно-синих) – бабочки самодельные из бисера. Пока ешь оладушки, тётушка Мари сидит в кресле, листает старые альбомы с фотографиями, о чём-то вздыхает, прячет в глазах грустинку – но только попробуй начать разгадывать – и тут же она захлопнет альбом, подняв клубы солнечной пыли – и улыбается, да сразу спешит чаю подлить, новым рукодельем похвастать. После её оладушек и жить сразу охота, и работа ладится. А в обед я опять бегу к тётушке – гостинец приношу – конфет пакетик или какую-нибудь безделушку – их Мари всегда ставит на полочку у самого окна. Горожане знают, что тётушка любит безделушки, и потому полочка уже давно стала мала для такого количества стеклянных слоников, фарфоровых щенят да бумажных птиц... Но тётушка никогда ничего не выбрасывает, говорит – «вы же от всего сердца...»
В обед тётушка Мари ставит в угол кухни блюдечко со сладким молоком, и, когда солнце осторожно заглядывает в окошко, через подоконник ловко перебирается солнечный зайчик. Он точно знает свой путь – всегда весело бежит к блюдечку, чуть трогает молоко, после чего замирает на миг – и совершает точный прыжок к тётушке на колени. Я не знаю, о чём беседует тетушка Мари со своим солнечным зайчиком. Молчание – это очень личная беседа, и я стараюсь не подслушивать. Одно я знаю точно – в эти моменты она счастлива... И лишь когда солнце лениво уползает за пределы окна, зайчик нехотя покидает дом.
... Мой нынешний шеф – человек добрый, но строгий. Ему нравится тётушка Мари, она нравится всем горожанам, кажется, что нет человека на свете добрее, теплее и приветливее, чем она. Но правила есть правила, и я с ними не спорю. И если шеф (сам того не желая - но ведь проверки, а значит – ему снова предстоит нагоняй от более высокого начальства) снова и снова говорит мне о тётушке Мари – делать нечего – это моя работа, пусть она и не всегда приятна. Только сегодня я не бегу на запах оладушек, а иду с неохотой – мне предстоит трудный разговор. У порога оставляю босоножки – у тётушки везде мягкие белые коврики постелены, и портить их совершенно не хочется. Сегодня оладушки вкусные, как само лето, а земляника совсем уже поспела, и чай – вы ни у кого в городе не сможете выпить такого вкусного чая, как у тётушки. Мари обменивается счастливым молчанием со своим солнечным гостем, а я пью этот восхитительный чай, думая, к сожалению, сегодня о совсем другом – всё мне нынче не в радость... В углу кухни – островок тёплого счастья. Пальцы Мари легонько касаются мягкого света, солнце дышит в окно теплом и всей щедростью лета... Я отставляю кружку в сторону и решаюсь наконец начать беседу.
- Тётушка Мари... ну вы же знаете...
Счастье прерывается удивлением, тётушка рассеянно поправляет очки.
- Вы же знаете, - решительно выдыхаю я. – Нельзя звать мёртвых.
Солнечный зайчик быстро спрыгнул с колен и убежал за окно раньше, чем могло позволить солнце. Он знает, о чём сейчас речь, и стремится оставить Мари невиновной. Губы тётушки жалобно задрожали:
- Но ведь у меня... никого больше нет...
Мне тяжело переносить чужие слёзы, но что делать – работа... Как же это паршиво, когда в сердце нет места ни для кого, кроме солнечного зайчика! Или... его, наоборот, слишком много, и оно пустует и покрывается пылью потому, что все горожане бегут мимо, заходя только чтобы отведать оладушек?.. Но – что поделаешь – не мне же отряхивать эту пыль.
- Я знаю. Но мы ведь больше не можем всё время закрывать на это глаза. Это против правил. Нельзя звать мёртвых.
Тётушка кивает и отворачивается к окну. У неё никого больше не было в этом мире – только большая старая кошка. Года два назад она погибла (то ли её сбила машина, то ли загрызла собака), но ведь она тоже знала – и сейчас знает, что у тётушки больше никого нет... И приходит (хотя это чудовищно трудно) – избегая перерождения, отыскивая силу солнечного света – блуждая по границам миров, когда солнце спит за облаками... чтобы прийти иногда и ненадолго – пока свет не уползёт за пределы окна... Тётушка законопослушна. Она не станет больше звать свою кошку. Я знаю...
Мой шеф – хороший человек. Сегодня он передал для тётушки Мари корзину. Я занесла её и заодно угостилась оладушками – больше нигде нет таких вкусных. Я сама налила в блюдечко в углу кухни молоко – ведь когда котёнок в корзине проснётся, он захочет есть. Тётушка снова улыбается – и, надеюсь, она будет делать это чаще. А я... я буду скучать по её оладушкам. Ведь работа – это всего лишь работа. И если меня никто не позовёт – я больше сюда не вернусь. Солнце светит и в других снах, а не для того ли мы живём, чтобы собирать самое дорогое – свет сердец, улыбки друзей и случайных знакомых, воспоминания и пыль новых дорог, беседы и молчание?.. Жаль только, оладушки тоже заканчиваются. Но это такое лёгкое «жаль»...