Прибалтийский акцент
Наш поезд прибывал в Вильнюс настолько рано, что проводникам было лень готовить обязательный чай. Усталые и хмурые, они, как тени, бродили из купе в купе, собирая постельные принадлежности и сообщая всем интересующимся, что кипятильник вышел из строя. Если во всем пытаться искать причинно-следственные связи, можно считать, что из-за этого несчастного чая весь день пошел кувырком.
Сначала не было мест в гостинице, и нас несколько раз отправляли в разные места города, но, в конечном счете, устроились очень прилично, в самом центре, рядом с башней Гедиминаса. В городском военкомате, куда мы приехали за пополнением, никто с нами разговаривать не стал, ввиду царящего там столпотворения, посоветовали придти завтра, а лучше послезавтра.
Часам к пяти вечера мы оказались в центре города, голодные, как волки, во рту не было ни крошки со вчерашнего скудного походного ужина в поезде. Чтобы не портить впечатление от предстоящего совмещенного завтрака, обеда и ужина, решили ничего не перекусывать на скорую руку, а еще часочек подождать и пойти в ресторан ко времени его вечернего открытия. Да, да, в те времена ресторан не был открыт постоянно, как сейчас, в Советском Союзе у него был строгий регламент работы. Вечерний прием посетителей начинался где-то часов с семи.
Мы – это ваш покорный слуга и мой друг, капитан ВВС, блондин с голубыми глазами, гигант двухметрового роста Сашка Ребров. Раньше я никогда за пополнением сам не ездил, это была прерогатива строевых офицеров. Личное участие в командировке было вызвано моим постоянным недовольством качеством того отбора, что производили в военкоматах наши офицеры в прежние годы. В данном случае речь идет только о медицинском аспекте проблемы. Уж я-то отберу и привезу то, что надо.
В семь часов вечера два капитана Советской Армии зашли перекусить в ресторан на центральной улице Вильнюса. Первая ошибка, совершенная нами в этот вечер, произошла сразу же в момент заказа. Нам бы спокойно заказать обычный ассортимент блюд и напитков, не торопясь, в уюте, прохладе и приятной беседе поглотить их, а потом, в зависимости от желания, продлить пиршество. Мы же заказали, ориентируясь на сигналы совершенно пустых желудков. Я видел, как наш молоденький официант прежде, чем пойти на кухню, показывал тезисы нашего заказа своим приятелям, и те, не скрываясь, в голос смеялись. Жесты, сопровождавшие этот смех, говорили, ну что с них взять, жлобы.
- Вам как принести, сначала, закуски, а потом горячее?
- Не мучайтесь, несите все сразу.
Надо было соответствовать роли, которую мы, сами того не желая, себе выбрали, да и зрителям не следовало разочаровываться в спектакле.
Все, что принес официант, при всем желании, невозможно было уместить на столик для двоих. Часть блюд осталась на подносе. Но, все-таки, полностью не смог понять западный человек россиянина: за хлебом пришлось посылать официанта еще дважды и единожды за водкой.
Зал быстро наполнялся народом. Многие здесь были завсегдатаями, поскольку вопрос официанта о заказе звучал почти у всех одинаково:
- Вам, как обычно?
И этот обычный заказ у поголовного большинства людей представлял собой небольшую чашечку кофе с рюмкой ликера, или какого-либо иного напитка. Чего же, спрашивается в задаче, было смеяться над нами? С каких доходов это предприятие общественного питания собиралось делать план? Откуда должны были браться деньги, чтобы платить этим смеющимся молодым и не очень официантам зарплату? На какие чаевые они могут рассчитывать, если при западном подходе к решению этой проблемы, более 10 процентов оставлять не принято? Но, видать, здесь действовали какие-то другие экономические законы, поскольку, благодаря усилиям осведомленных официантов, количество зрителей нашего спектакля постоянно увеличивалось.
Мы съели и выпили все, что заказывали, завершив эту замечательную процедуру чашечкой черного кофе с ликером. Вероятно, адреналин, с избытком выделявшийся в кровь, не позволил нам после достаточно солидной дозы принятого алкоголя, выглядеть пьяными. Получивший хорошие чаевые официант пригласил:
- Приходите еще.
- Можете не сомневаться. Ждите завтра, часов в девять. Желательно, чтобы столик для нас был зарезервирован.
- Все будет сделано.
На центральной улице города было темно, но не потому, что плохо светили фонари, а потому, что они пропадали в густой листве деревьев. Закурили.
- Молодые люди, желаете продолжить свой вечер? Могу предложить вам знакомство с интересными людьми. От вас только потребуется просто внести небольшой вклад в убранство стола. Пара бутылок вина, полагаю, будет вполне достаточно,- голос принадлежал женщине, лицо которой просто в этой темноте рассмотреть было невозможно.
Молодые люди, конечно, желали, Сашка вернулся в ресторан и очень быстро вышел с покупкой. Он тоже все время, как и я, делал какие-то движения головой, пытаясь разглядеть незнакомку, но тщетно. Такси доставило в пункт назначения очень быстро. Рассчитались и нырнули за нашим проводником в темную пасть подворотни. Маршрут был долгим и каким-то очень мудреным: сначала пересекли двор и вышли с другой стороны дома, потом длинной галереей на уровне второго этажа достигли темного подъезда и, наконец, поднявшись еще на этаж, оказались у цели.
Наша новая знакомая щелкнула выключателем и сделала приглашающий жест рукой, мол, проходите и располагайтесь, гости дорогие. То, что открылось взору, заставило нас замереть на месте. Это была довольно большая комната, вдоль стен которой стояли кровати, застланные каким-то грязным рядном. В центре комнаты под одиноко свисающей с потолка лампочкой стоял стол, заваленный остатками давно съеденной пищи, пустыми бутылками и консервными банками, наполненными окурками. В комнате стоял ужасающий запах непроветриваемого помещения, в котором давно и тяжело пьют.
"Интересные люди", знакомство с которыми нам было обещано, медленно отдирали свои всклокоченные головы от подушек, собираясь встать и продолжить пиршество. Наконец, мы имели возможности рассмотреть нашего гида. Это была немолодая женщина с испитым лицом, дефекты которого тщетно прятались под толстым слоем пудры, наложенной небрежно, а потому ужасно.
- А, мальчики пришли, сейчас приберем на столе,- старческий голос принадлежал какому-то беззубому и бесполому существу с землистым лицом и колтуном в редких и жирных волосах.
- Не беспокойтесь, мы просто ошиблись адресом. Продолжайте отдыхать.
Такси мы нашли там же, где его покинули. Видимо, мы были не первыми, кого он привозил сюда и кто в ужасе покидал эту городскую достопримечательность. Никто ничего не говорил, стыдно было смотреть друг на друга.
На следующий день, увидев нас в коридорах подвластного ему учреждения, военком издалека прокричал:
- Я же вам человеческим языком сказал, не приходите пару дней, нечего вам тут делать. Погуляйте по городу, познакомьтесь с достопримечательностями.
- Спасибо, уже познакомились.
Почему военком не хотел, чтобы часть офицеров, приехавших за пополнением, находилась в здании и мешала его работе, объясняется просто. Все хотели получить крепких, здоровых и образованных ребят. Но существовал определенный порядок отбора новобранцев. Школа младших авиационных специалистов, которую мы в Вильнюсе представляли, дважды в год полностью обновляла своих курсантов, но никаких привилегий в их отборе не имела. Поэтому наша команда в порядке очередности стояла на предпоследнем месте, уступив почетное право замыкать строй будущим военным строителям.
Такое положение вещей нас вполне устраивало. Поди плохо, если у тебя есть несколько свободных дней, которыми ты вправе распоряжаться. Побродили по городу, полюбовались его красотами, даже посетили какой-то музей, замаливая свои грехи перед Господом. К девяти часам вечера, как и обещали, вновь зашли в ресторан на центральной улице города. Наш официант, в предвкушении таких же, как и вчера, чаевых, встречал нас у входа в зал и провел к столику. Смотрели ли другие на второе действие спектакля, меня уже не интересовало. Все было в прошлом, интерес к игре пропал. Заказ был короток, как выстрел:
- Два кофе с ликером.
Официант даже растерялся. Он приготовился писать на бланке заказа если не роман, то, наверняка, солидную повесть, а тут - явно вариант устного рассказа.
Засиживаться в ресторане настроения не было. Выпив кофе, попросили счет, долго его изучали, затем отсчитали какие-то гроши и положили сверху ровно десять процентов, а потом еще пару монеток. Гуляй, официант, и ни в чем себе не отказывай, знай наших!
На улице единодушно пришли к мнению, что с головками у нас полная беда: два дня подряд совершаем идиотские поступки. Ладно, сейчас идем спать, а завтра с утра будем анализировать содеянное.
Наутро после завтрака пошли гулять. Было просто необходимо оценить свои выходки и забыть о них, иначе они будут давить на плечи тяжелым грузом и мешать жить.
- Согласен, что вчерашняя выходка в ресторане - чистой воды дешевка,- Сашка прищурился и продолжал,- А вот позавчера ситуация была совершенно иная. Представь себе, мы приезжаем, а там хорошая веселая компания, музыка, танцы, красивые женщины. Что скажешь?
- А чего тут говорить? В жизни всегда есть место празднику. Но то, что мы пережили – это наказание Господне, а, может быть, предупреждение не совершать впредь совершенно необдуманных шагов. Не оправдывает нас и то, что внутри уже торчало по полкило. Но мы же не мальчишки. Или нашли себя на помойке? Не имеем права попадать в такие ситуации. И если одному лень, второй обязан включить голову.
Начали обсуждать детали своего отношения к будущей жизни. Ведем себя достойно, все действия подчинены разуму, а не эмоциям. И чтоб мы когда-нибудь, где-нибудь, совершили что-либо непродуманное? Да никогда!
За спиной раздался звук, который мужское ухо моментально выделяют среди тысяч других. Это стук женских каблучков-шпилек. Поскольку только что принятая конвенция запрещала непродуманные действия, решили не оборачиваться, а только слегка сбавить обороты и дать возможность каблучкам обогнать нас, чтобы иметь возможность посмотреть на них перед собой. Но каблучки не обогнали, а, достигнув нашего уровня, голосом молодой женщины спросили:
- Извините, молодые люди, вы местные или приезжие?
- Мы - москвичи.
- Замечательно. Тут вот какое дело. Мои друзья собралась отметить день рождения одной из подруг, и вдруг все сорвалось. Вымыли дом, приготовили много разных вкусных вещей, почистили перышки, и узнаем, что почти вся мужская половина компании вынуждена срочно уехать из Вильнюса. Не отменять же торжество. Решили пригласить кого-нибудь, а то даже потанцевать не с кем. Я от лица нашего небольшого женского коллектива официально приглашаю вас в наш дом. Что скажете?
Я посмотрел на Сашку и понял, что все, о чем мы несколько минут назад говорили, начисто забыто. Круглое славянское лицо моего друга озарилось счастливой улыбкой, и можно было не сомневаться, какой ответ он изберет. Что касается меня, то больше всего в приглашении, произнесенным с очаровательным прибалтийским акцентом, мне понравилось одно словосочетание: "…даже потанцевать не с кем". Оно предоставляло необозримые возможности для полета фантазии и широко раздвигало горизонты разрешенных действий.
Если у кого-то возникло представление, что в нашей компании я был более строг в соблюдении морально-этических норм, то это ошибка, вызванная моим писательским непрофессионализмом. Я, как и Сашка, был молодым тридцатилетним мужчиной, не чуждым всему прекрасному. В конце концов, принятое только что соглашение о совершенно новом для нас отношении к окружающей действительности могло немного подождать и совершенно спокойно войти в нашу жизнь с завтрашнего дня. Никакой необходимости в спешке не было. Ведь те наброски нового поведения не были даже нами официально ратифицированы.
За углом у нашей новой знакомой "совершенно случайно" оказалась черная "Волга" с мигалками, сиреной и водителем, которая тут же, как мы в нее сели, сорвалась с места и куда-то помчалась, удерживая центральную разделительную полосу дороги строго между колес. Видимо такая манера вождения была вызвана, исключительно, боязнью сбиться с маршрута. Конечная цель путешествия - большая охотничья усадьба располагалась далеко от города в лесу на берегу красивого озера, на территории, обнесенной забором. Хозяин этого дома был, видимо, человек щедрый, земли себе не пожалел. За забором свободно могли разместиться два-три, а, может, и более садово-товарищеских кооперативов со своими шестью сотками на каждую счастливую советскую семью.
Во дворе нас встречали две симпатичные и со вкусом одетые молодые женщины. Судя по их первым репликам, они положительно оценили выполнение важного задания их подругой. После того, как в компанию влился шестой ее член – наш водитель, у которого здесь был свой интерес в лице одной из подруг, сразу же стали понятными точки приложения остальных векторов усилий. Сашка ни на шаг не отходил от нашего рекламного агента, поэтому с третьей подругой мы стояли и, молча, улыбались. Все было решено без нас. А после того, как она глубоким контральто с все тем же очаровательным акцентом произнесла свое имя, Вида Ангеле, сомнений не осталось - Бог есть на свете!
Позднее Толик, наш водитель, рассказал, что дом этот принадлежит отцам города то ли по партийной, то ли по советской линии, которые все до единого сейчас в Москве на каком-то официальном сборище. Наши новые знакомые, которых часто приглашали в этот дом при большом сборе высоких гостей, решили, на самом деле, отметить здесь день рождения одной из них, благо все местные условия были хорошо знакомы, включая и содержимое закромов. Видать, поднадоели девочкам их пожилые кавалеры, и они решили погулять в другой, более молодой и, желательно, не местной компании. И погуляли. Молодежь, выражаясь современной терминологией, оторвалась по полной программе.
Чтобы не вызывать ненужную зависть и лишнее слюнотечение, скажу только, что, пока наши партийные вожди серьезно решали проблемы благоденствия советских людей в нашей стране, малая толика народа в нашем лице эти блага, не без их помощи, вкушала.
Толик высадил нас у подъезда военкомата через два дня.
- Где вы бродите, черт возьми? То от вас отбоя нет, то уже сутки не могу связаться. Забирайте в казарме свою команду и марш на вокзал, ваш эшелон в восемь вечера!
На то, что нам осталось после всех отсеиваний, без слез смотреть было невозможно. Мне наши офицеры привозили разное пополнение, когда чуть лучше, когда хуже, но то, что на этот раз должен был привести я сам, не лезло ни в какие ворота. Я не собираюсь вдаваться в медицинские подробности, но, если добавить ко всему и "бешеное стремление" прибалтийских парней служить в Советской Армии, то можно было представить себе, какой объем работы ждал меня в ближайшие полгода. Ясным было и другое: никаких жалоб на качество здоровья нового пополнения командир от меня не услышит. Человек – сам кузнец своего счастья. Вот я и наковал.
С тех пор прошло много лет. Перебирая в памяти былые события, иногда спрашиваю себя, будь моя воля повернуть время вспять, изменил ли я что-либо? Стоили ли те два дня в охотничьем домике полгода каторжной работы и нервотрепки? И перед глазами старого человека снова появляется лес, озеро, вечернее солнце, озаряющее золотисто-коричневые стволы сосен, а в ушах мелодично звучит контральто с очаровательным прибалтийским акцентом.
Нет, однозначно, нет. Ничего бы менять не стал. Оно того стоило.