* * *
Ольге Волковой
В тот час, когда глаза полузакрыты
И рот едва не рвется от зевоты,
Среди овец в ковчеге волки сыты,
И с длинной бородою анекдоты,
И так прелестна бытовая мерзость,
Вдруг освещенный адскими огнями
Дух взбунтовался: широко разверзлась
Рождественская пропасть между днями.
Предпочитая шишкинским медведям
Калейдоскоп картинок в духе Клее,
Мы прочь из дома в сумерках поедем
Туда, где сердцу русскому теплее,
Когда помчим галопом или рысью,
Не поддаваясь зависти и злобе…
Портреты наши грифелем и кистью
Запечатлеют тени на сугробе.
Зимы ландшафт, пленительный и жуткий,
Открылся со Спартаковского моста,
Фонарь, цветущий пышно, ради шутки
Бросал букеты в пасть ночного монстра.
Охапки света жадно зверь глотает,
Не поперхнувшись, в городской берлоге.
Провинциальной вьюгой заметает
Воспоминаний узкие дороги.
Не разберешься, где лицо, где маска…
Меня, на милость божью уповая,
Вези в Мочище через площадь Маркса,
Храпя на спусках, тройка легковая.
Пускай лицо терзает снега щелок,
Забились в щели уличные шавки,
Дворец буржуев в логове хрущевок
Шарашится, как слон в посудной лавке…
За тех, кого любил и помнил плохо,
Взвод фурий собирает недоимки.
К окну машины Дед Мороз-пройдоха
Приклеил городские фотоснимки.
Какой чужой Новосибирск на фото,
Какой далекий от оригинала!
Метель, как тень Иуды с фресок Джотто,
Меня в сухие губы целовала…
В груди поэта, сердце, бейся чаще,
Воображенье, рвись из Спарты в Трою
За женщиной, легко переходящей
От Менелая к новому герою…
Скребет авто холст ночи мастихином,
Волнует сердце магией движенья.
Дай, Бог, на волю рвущимся стихиям
Мощь языка для самовыраженья!
Но, прекословя колоколу храма,
Тоскует в филармонии соната,
Работает метели пилорама,
У облсовета с грацией сената.
Звезда волхвов ведет до Вифлеема,
Мать сына спать укладывает в ясли,
И на флагштоке римская эмблема
Блаженствует, как сыр, катаясь в масле.