И снова ничего. Сколько ж можно бродить по этим дурацким темным улицам Готэма в его поисках.
Вот уже вторую неделю я торчу в этой богом забытой дыре, гуляю по ночам, мерзну на окраинах и в центре в надежде на встречу.
Очень хочется плюнуть на все, вернуться домой в Нью-Йорк, выбросить все заметки, статьи и записи новостей, и найти кого-нибудь попроще. Например, героя. Герои – они вообще легко идут на контакт.
Бэтмена я видела дважды. Один раз на крыше какой-то высотки, а второй раз во время какой-то заварушки на вокзале. Я прибежала туда слишком поздно и тот, кто мне был нужен, уже ушел, скрылся, сбежал, а Бэтмен остался. Неко-мими, черт бы его побрал, с ушками! Все журналисты его на руках качают, чуть ли не в святые его вознесли. Идиоты восторженные.
Все, надоело, уже светает скоро, а я все еще торчу на промозглом ветру на набережной. К черту все. В гостиницу. Я слишком устала, чтобы гоняться за кем-либо. Вот вернусь домой, займусь чем попроще. Статьями о кактусах, к примеру. Кактусов много и за ними не надо бегать…
Я порылась в карманах в поисках ключей, отперла старую раздолбанную дверь, яростно захлопнув ее за собой. Дернула шнурок выключателя, раздался треск, яркая вспышка на мгновение ослепила меня и снова наступила непроглядная предрассветная темнота.
- Вот твою ж мать, а, сраные лампочки, чертов город, идиотские цели, все послать к гребаной… - я замолчала, внезапно ощутив в комнате чье-то присутствие, прислушиваясь, цепенея.
- Ты искала меня, не так ли, красавица?
Характерное растягивание слогов, слегка шепелявит, шумно облизывается и, я уверена, он улыбается. Он стоит у окна, силуэтом расплывшись на фоне чуть сереющего неба и одинокого фонаря на целой улице. Джокер.
- Ты… - у меня отшибло дар речи, я просто смотрела на эту размытую фигуру у окна. Не было ни страха, ни ощущения чего-то особенного. Просто я его искала. И вот - нашла.
- Я, детка, я. Что тебе от меня нужно? Две недели ты ошиваешься вокруг да около, прочесала все улицы, чудом не напоролась ни на одного дебила с горящим членом…
- Это же твоя заслуга, не так ли? Ты ведь не позволил никому до меня дотронуться?
Он молчит, смотрит на меня. Я не знаю, видит ли он в темноте, видит ли он меня, но я чувствую, как у меня поползли мурашки по коже.
- Ты слишком высокого о себе мнения. Мне плевать.
- Но ты здесь.
Я не заметила движения, просто сильная рука схватила меня за горло, а сталь ножа уперлась мне в щеку.
- Конечно, я здесь. Ты же искала меня. Я бы убил тебя, красавица, но у меня есть одна проблемка – я страшно любопытен, да, детка, и мне просто интересно, зачем ты искала меня.
Страха не было.
- Я тоже очень любопытная, Джозеф Керр, и у меня к тебе есть парочка вопросов.
- Какого черта?! – стало легче дышать, щеку слегка саднило.
- Ты великолепен, Джокер, и ты это знаешь. На твоем фоне Бэтмен выглядит скучным бревном.
Он стоит рядом, совсем рядом, у него в руке нож, и, я так подозреваю, он весь напичкан оружием. От него слегка пахнет бензином, пылью, сыростью и чем-то вроде краски… Наверное, это театральный грим.
- Я стараюсь быть похожим на Бога. Я хочу, что бы люди делали для меня тоже, что и для Него.
- У тебя получится, я не сомневаюсь.
Тоненькое хихиканье, клоунский размашистый поклон. Я уже различаю его движения – рассвет неумолимо приближается.
- Благодарю. Но разве может человек без прошлого и не имеющего никаких планов стать наравне с Богом?
- А у Бога есть прошлое? что мы вообще о нем знаем? Нет, такой подход - не лучший.
Разве Богу интересно, что думают о нем люди? Да ему плевать. Он просто делает то, что считает нужным, вот и все. У него даже нет достойного противника. Что, кстати, лично мне, кажется скучным.
- У Бога есть прошлое. Иначе никто не вспомнил бы про этого дядьку. Если бы ему было наплевать, что думают о нём все - он бы наплевал на всех. Что касается противника. Вы забыли о Дьяволе. Он находится так же глубоко внизу, что и Бог наверху.
Вот это да. Теологический спор… И с кем? С тем, кто убивал людей, искренне и глубоко наложив на все заповеди. Потрясающе.
- Ты мне нравишься. Кем бы ты ни был раньше, сейчас, под маской – ты интересен.
- По твоим словам можно подумать, что во мне живет добряк. – смех. Напряженный и наигранный смех. Думаю, если бы его не сковывал им же созданный образ, он бы закурил сигарету и нервно побегал бы по комнате. Ситуация комическая. Но мне становится не до смеха – до меня постепенно доходит, КТО стоит передо мной и пахнет бензином.
- Ты же знаешь, что это не так. Откуда у тебя шрамы? Расскажи мне одну из твоих сказок. Не повторяйся, я знаю множество версий.
Я чувствую, как повисло в воздухе что-то тяжелое, навроде липкого и тесного воздуха перед грозой.
- Знаааешь. Ты говорила, что у меня нет прошлого... Прошлое было у меня совсем не безоблачным... был я пессимистом.. смотрел на жизнь... в чёёрных тонах, не видел ничего, кроме войны, ужжасса, страаха людей. Все мои друзья говорили, что мне надо больше улыбаться... Собрались мы однажды в моём доме и начали ониии опять говорить: "Чего ты такой грустный, почему ты не улыбаешься?" Я взял нож и на их глазах сделал... это...Потоом я убил их... Аххааххаххаххааа!!
Он смеялся громко, запрокинув голову, и я видела, как напряжены его руки, прижатые к сердцу якобы в попытке сдержать смех.
- Вечная улыбка, так? Значит, у тебя был дом, но ты не был счастлив. И ты не жалеешь о содеянном?
Смех моментально прекратился.
- Был дом не у меня, а у моих родителей Вечная им Память. Сожалеть я буду лишь тогда, когда не смогу добиться своей цели. И счастлив я буду лишь тогда, когда мир будет таким, каким я его видел тогда.
- А сейчас у тебя нет дома? Ты думаешь, что в одиночку способен изменить весь мир?
- Знаешь, чувствую себя как на допросе. Может ли у меня быть дом? ххаахаха... конечно... У всех великих людей есть сообщники. Бэтмен думал, что сможет изменить в одиночку свой мирок. У него ничего не вышло...
- Он слишком много думал о себе. Именно поэтому у него никогда ничего не выйдет.
Сообщники, говоришь? Доверяешь ли вы своим сообщникам, мм?
Внезапно он замолчал, приблизился вплотную. Пахнуло гримом и железом.
- Ты помешанная на моей личности психопатка. Точно такой же человек, как и тот, кто скрывается под этой маской! – он с силой провел ладонью по лицу, стирая грим.
Черные провалы глазниц съехали на щеки, кровавая улыбочка поплыла на подбородок.
- И что это меняет?
Вспышка света. Я одна в комнате. На щеке маленькая царапинка, саднит, даже не кровоточит. А вот на шее наверняка синяки.
На столе карта. На карте – пляшущий шут в колпаке и с улыбкой до ушей. Я начинаю смеяться, истерически, громко, захлебываясь смехом, заливаясь слезами.
Вот как, значит, я психопатка, а он – человек.
Я бухнулась в кресло, размазывая по щекам слезы, дрожащими руками закуривая сигарету. Я улыбаюсь.
Он вернется. Ему нравится говорить о себе вот так, в никуда. Он несомненно вернется… Потому что он чертовски любопытен. И потому что он так и не спросил, зачем мне его ответы на мои нехитрые вопросы.
Всходило солнце.