- Простите, а где я могу найти Дашу Медведеву? – худощавый молодой человек с бородкой стоял рядом с Анжеем, разглядывая его с нескрываемым интересом. – Её у вас называют Огненной Феей.
- Огненная Фея в гримёрке, её обрабатывают, – ответил поляк. – Марго, отстрой барабаны, я пока пана…
- …Леонида, пан Анжей, – ответил худощавый. – Меня зовут Леонид.
- Так вот, Марго, – обратился поляк к полной брюнетке с какими-то восточными чертами лица (кстати, очень даже красивой), – ты отстрой там барабаны, пока я там пана Леонида провожу до гримёрки. Кстати, а зачем пану Огненная Фея?
- Хочу собственными глазами взглянуть на ту, которая обскакала мою ученицу. Ведь Костя Вольский, он был мой ученик.
- Пойдёмте, пан Леонид, – сказал поляк. Они двинулись по «развалинам», в которых располагались музыканты и обслуживающий персонал (там была даже небольшая кухня). Дверь в гримёрку охранял какой-то парень в чёрных военных штанах, чёрных же не то кроссовках, не то ботинках и чёрной футболке с белой надписью “MDA”, расположенной на фоне пентаграммы, три луча которой образовывали красную букву «А». – Антон, это со мной. Он к Фее.
- Хорошо, – бросил охранник. – Сейчас её там докрасят, поговорите.
Ждать пришлось недолго. Леонид и Анжей вошли в гримёрку и разулись, чтобы не грязнить на брезенте, постеленном там. Огненная Фея быстро повернулась в сторону вошедших и спросила, что это за человек новый тут, и что ему надо.
- Вы Дарья Медведева? – спросил Леонид. – Меня зовут Леонид, я преподаватель танцев. Моя ученица участвовала в конкурсе в Санкт-Петербурге, вы отобрали у неё первое место.
- Положим, это я, – ответила Огненная Фея. – Вы чем недовольны? Что судьям больше мой номер понравился? Ну, подготовьте ещё раз свою ученицу, на следующий конкурс, а я посмотрю, как она на сей раз сможет. В чём проблема?
- Даша, – Леонид заговорил мягким, примирительным тоном, – никакого недовольства нет, я просто вас сам не видел лично и захотел посмотреть. Интересно просто, кто это мою ученицу смог превзойти. Кстати, я хочу глянуть, как вы танцуете.
- Будет сет HEART OF GLASS – посмотрите. Извините, мне ещё готовиться надо. В трёх сетах работаю.
- Ну, удачи, – ответил Леонид и пошёл наружу, к сцене, где уже заканчивалась отстройка ударной установки. – Ладно, Анжей, не буду вам мешать, сам человек искусства, знаю, как это непросто всё делается…
Он ушёл по каким-то своим делам, а Анжей уселся за пульт. На сцене отстраивались инструментальные «гнёзда» – Лена Сухорукова, которая способна была заменить любого (практически) участника рок-группы, поскольку играла на всех основных инструментах, отстраивала звучание гитар и клавишных.
Неподалёку прогуливалась пухленькая, невысокого роста женщина в летнего стиля пёстром платье и стильных сланцах. Она что-то высматривала в палатке звукооператоров, пока Марго не подошла к ней и не спросила достаточно строгим тоном, что ей нужно.
- Извините, – ответила женщина. – Я пришла к Анжею, он меня консультировал по ряду вопросов психологического характера, мы с ним не закончили разговор об антикультовых движениях. Меня зовут Валентина Ильинична. Кстати, его сейчас хотят видеть какие-то девушки, одна среднего роста, худенькая, на Диту фон Тиз похожая, а другая – крупная, чёрненькая, Сусанной представилась.
- Подождите, Анжей там бас выведет по частотам и подойдёт, недолго осталось.
- Рит, отстрой Ленку, я сейчас с пани Валентиной перетру пару сложных вопросов. Да, кстати, а где Сусанна и Дита? Я сам с ними хотел поговорить.
Вышел из палатки звукооператора и пошёл вслед за Валентиной Ильиничной в сторону многоэтажки, возле которой стояли две молодые женщины. Одна из них и вправду была похожа на Диту фон Тиз, так сказать, «на отдыхе» (стильные босоножки, идеальный педикюр, платье немного в ретро-стиле и сумочка, всё весьма повседневного при всей элегантности вида). Вторая была в светло-голубых джинсовых бриджах и белой блузке с вышитыми цветочками, на ногах – босоножки без задника, на достаточно высокой, но не огромной платформе.
- Так, девчонки, во-первых, добрый день, – начал Анжей. – Во-вторых, извините, что не смогу уделить вам сейчас много времени, саундчек идёт, а потом мне ещё и выступать сегодня в двух составах.
- Да нормально всё, – ответила Дита. – Мы тут твои фотки глянули, которые ты в «Зажигалке» нам принёс. Слушай, я тут недопоняла, ты там что-то говорил, что этот Воронцов сам не пишет ничего.
- На него «негр» пишет, некий Дмитрий Лопухов, – пояснил поляк. – Работает журналистом в православных журналах, пишет на сайтах. Во всех журналах он – колумнист, то есть пишет не раз от раза, у него там свои постоянные колонки. Темы – вера, блуд, ересь, в общем, «классика жанра». Но там ему мало платят, да и писатель – не всегда хороший журналист, ему б простора побольше. Вот он и пишет «негром» на этого Воронцова. Если, конечно, моя догадка неверна, и авка – только авка.
- Где авка? – спросила Сусанна.
- Как это где? – удивлённо спросил поляк. – На «Прозе», я же тебе адрес давал.
- А, эта, – Сусанна усмехнулась. – Вот, Анжей, смотри. Этот кадр на фотках, которые ты нам принёс, это же вылитый Воронцов, только у Воронцова борода поаккуратнее будет, да и прикид у него какой-то стрёмный. Я тебе точно говорю, это шмотки с какого-нибудь китайского рынка, поди, ещё и подшивать пришлось не один раз.
- Зоэ, ты права. Шмотки у него с рынка, если точно, это Левобережка, он это дело там с контейнеров покупал. «Тайгеры», может быть, только в спортивном магазине – на рынке большие размеры не всегда есть.
- Нет, я в курсах, – ответила на это Сусанна, – я не к тому. Этот твой Бурдок, Лопухов то есть, он в ноль похож на Воронцова.
- Вот, девчонки, – сказал Анжей. – Я сопоставил это дело. И смотрите, у Бурдока есть одна проблема – он ненавидит барефутеров, у него в списке врагов находятся Дикарь, Профэссорь, Арт Эмиус, Данила-фотограф. То есть мужчины, которые пропагандируют барефутинг. Я сначала думал, что на женщин у него зуб скрытый, не афиширует, что его баба отметелила.
- Это где такое было? – поинтересовалась Дита.
- В Питере, он там на Баядерку с Кайрой напал с железкой.
- Анжей, – заговорила Валентина Ильинична, – ты подожди, я сейчас тебе кое-что расскажу. Я просмотрела твою информацию и сравнила с тем, что у нас есть, да и с Сусанной поговорила. Так вот, получается странное совпадение. Сусанна и Дита – фут-модели, как ты говоришь.
- Я контракт получила от поляков, средства для ног рекламировать, – сказала Дита.
- Вот, Эля, – сказала ей Валентина Ильинична, – смотри, что получается. Ты сказала, что он обращался к Вяльцевой, а она занимается профессиональной проституцией, уж прости за прямолинейность.
- Вяльцева? – Анжей усмехнулся. – Так она перед особыми вызовами Струбцину к себе вызывала, парикмахершу со Стрельникова. Она же работает на совесть, видите, как меня подстригла? Лучше только Куропятников, но он в Москве. Ну, в общем, Струбцина её до кондиции доводила тут раза три для этого графа Портянкина, то есть Воронцова. С головы до ног обрабатывала, чтоб была, как картинка.
- Ну, Тамара Георгиевна рассказывала, – подтвердила Сусанна. – Мне тут рекомендации давала на твою эту Струбцину. Её, кстати, не Юлей зовут?
- Так и зовут, Юля Соболева, – ответил Анжей. – Кстати, она сейчас в гримёрке, должна Милку и Шакиру до ума доводить. Освободится – напросись на сеансик.
- Анжей, – вдруг сказала Валентина Ильинична, – ты можешь меня к ней проводить, я хочу с ней побеседовать?
- Могу, но боюсь, что вы не особо много узнаете. Вяльцева же скрывает её визиты от Воронцова. Чтобы скандала не было – граф-то у нас сильно верующий.
- Ха-ха-ха, как смешно, – сказала на это Дита, – этот, как ты его называешь, «верующий» мне не далее, как позавчера вечером в привате ножки облизывал. Так это ещё что – он в гостинице на следующий день с нами резвился, там мы с Зоэ и Тамара были. Ты бы видел шоу, как он тогда «молился и постился»: при всей компании на коленки перед Тамарой падает – и чмок её в пятку, потом в другую. Он на всех нас тогда оторвался, я тебе говорю. И бабок накидал, как будто он там банк ограбил, столько много набрал. Я тебе без шуток это рассказываю.
- Ладно, Дита, потом расскажешь, как там было, – сказал Анжей, – я сегодня занят сильно. А над тем, что ты сказала, я подумаю. Валентина Ильинична, пошли, я вас к Струбцине отведу.
Струбцина действительно оказалась сильно занята, но она всё же не отказала Валентине Ильиничне в разговоре. При этом она продолжала доводить до ума Милу, которая сегодня должна была выступать.
- Юля, можно вас спросить? – Валентина Ильинична сбросила сандалии и вошла на брезент.
- Спрашивайте, – ответила парикмахерша.
- Юля, вы обслуживаете Вяльцеву Тамару Георгиевну?
- Да, она меня вызывает периодически, чтобы я её подготовила к встрече с кавалерами, так сказать. Платит хорошо, если бы не трещала иногда, как сорока, цены бы ей, как клиентке, не было… Анжей, ты не забыл, что тебе сегодня со Скелетоном работать?
- Я сейчас пойду туда, как раз надо приборчик настроить.
Ушёл, а Валентина Ильинична продолжила разговор со Струбциной.
- Юля, а можно у вас ещё спросить?
- Я вас слушаю.
- А вы встречались с Воронцовым? Павел Евграфович Воронцов, писатель. Он встречается с вашей клиенткой.
- Нет, я с ним не встречалась, Тамара Георгиевна не хотела, чтобы он меня видел. Я же ведьма.
- И что? Она боится, как бы вы его не заколдовали?
- Нет, она говорит, что Воронцов нас из-за религии не любит. Он же греко-ортодокс, православный, как обычно в России говорят. Поэтому он ведьм терпеть не может, как она утверждает. Поэтому она мне говорила, чтобы я осторожно вышла из двора, чтоб он меня не заметил.
- Юля, а вы что-нибудь знаете об антикультистах? – спросила Литовка.
- Анжей сказал, вы в прокуратуре работаете.
- Да, я следователь. Сейчас я просто в отпуске, к дочке приехала, а тут коллеги меня всё равно достали с делами – нашли человека мёртвого, убили его просто зверски.
- Вольский?
- Вам уже и это рассказали?
- Так мы тоже сейчас своё расследование проводим – после того, как вы Анжею про этот труп сообщили. Так вот, вернёмся к вашему вопросу. Вы работаете в горпрокуратуре, так?
- Да, но какое это имеет отношение к моему вопросу?
- Либо вы, прошу прощения, ненаблюдательны, либо батюшка Александр так умело шифруется вместе с Заевым своим. У вас же храм Александра Невского рядом. Вот вам и антикультисты – их новосибирский штаб. У нас в городе антикультисты – это «Центр Георгия Победоносца» при ОмГУ. Официально работают. Центр возглавляет аспирант кафедры социальной психологии Олег Кожевников (этот гад нам крови попортил немало своими выходками). Духовное руководство на месте – отец Александр Алексеев, он в часовне универа служит. Есть независимые группы, их примерно две больших – это группа Иванченко, они в контакте с Кожевниковым, но так сами по себе. Вторая – это группа Годилина. Этих мы пока мало знаем. Вам Анжей не рассказывал про них?
- Вот, Юля, вы меня опередили, я как раз хотела о них спросить. С ними же связан Дмитрий Лопухов, Анжей его называет Бурдоком.
- В курсе. И в курсе, что он зашифровался. Где он – мы не знаем, вы наверняка в курсе.
- Ладно, извините, не буду больше вас отвлекать… Здравствуйте, Света, – Литовка поприветствовала вошедшую в гримёрку Шакиру.
- Здравствуйте, – ответила та. – Струбцина, ты меня вызывала?
- Да, сейчас Милу дообработаю, и ты следующая.
Валентина Ильинична вышла из гримёрки (всё-таки нехорошо как-то отвлекать гримёра, да и ту же Милу она хотела послушать и посмотреть на сцене). Пошла по территории. На сцене Анжей что-то колдовал над небольшой коробочкой с антенной и «петлёй» сбоку. Из колонок доносился своеобразный, но вполне мелодичный звучок, который складывался в несложную мелодию.
- Рита, простите, что отрываю, – заговорила Литовка, – я просто первый раз такое вижу.
- Вы мне мешаете, – мягко, но настойчиво ответила ей звукооператорша. – Сейчас вот отстрою терменвокс – и поговорим. Подождите. Анжей, ты себя в мониторе слышишь?
- Марго, в мониторе по средним частотам пустота, средние подними, я их почти не слышу, и по верхам, по ходу, перебор. Что в колонках?
- В колонках нормально, играй дальше, я тебя сейчас отстрою.
Литовка стояла минут десять, пока поляк не спрыгнул со сцены, подойдя к ней. Марго вышла из-за пульта и подошла к ним.
- Так о чём вы хотели спросить? – совершенно миролюбивым тоном начала она.
- А вот этот ваш… э… терменвокс – это какой-то новый инструмент?
- Пани, должно быть, не в курсе, – усмехнулся Анжей. – Терменвокс – это самый первый в мире электромузыкальный инструмент, кстати, изобретённый в России, изобретателя зовут Лев Термен. Кстати, один из создателей телевидения. Из доступных радиодеталей собирается достаточно легко, но научиться играть очень непросто, тут нужен слух очень хороший. Лучше всего – абсолютный. Кстати, у Марго слух абсолютный, да и у меня вот тоже. Вы не думайте, я не хвастаюсь, это где-то дар, а где-то крест. Тяжело с теми, кто не обладает таким слухом. Ты слышишь фальшь, а он – возможно, нет.
- А Лена?
- Лена, к сожалению, таким слухом не обладает. Но она умеет играть на барабанах, а я – нет. Лучше её у нас пока только Бэби Спайс, это та чёрненькая, которая тут за барабанами сидела на отстройке.
- А с ней можно поговорить?
- Она вон, с Ленкой что-то перетирает, – Анжей кивнул в сторону компании, в которой стояли Лена, Наташа Мартинес и невысокая крепенькая брюнетка в рубашке с длинными рукавами и широких камуфлированных штанах с карманами-«карго», как сейчас носит молодёжь. На ногах у неё были кеды в красную с зелёным «шотландскую» клетку, они были зашнурованы оливковыми шнурками. На ушах и физиономии брюнетки Валентина Ильинична не смогла сосчитать серёжки просто. Короткая стрижка – в принципе, не так уж сильно и экстравагантная, хотя уже хватало пирсинга.
- Елена Константиновна, – Литовка обратилась к Сухоруковой, – можно вас тут на минутку? Просто мне сказали, что вы… как бы так сказать… Ну, что вы – язычница.
- Это очень плохо для вас? – спросила Лена.
- Нет, просто я хотела у вас спросить, вы ведь наверняка имели какие-то проблемы с антикультистами.
- Это просто прослойка геморройщиков, – ответила брюнетка. – Как мы что устраиваем – тут же начинается сыр-бор, что опять что-то против России. При этом какая Россия там при чём, ещё вопрос. Могла быть просто вечеринка для своих.
- А вас как зовут? – спросила Валентина Ильинична.
- Тоня, – ответила брюнетка. – Свои называют Бэби Спайс, раньше вообще Дэзи Бенсон называли. Что на неё похожа.
- На кого? – удивлённо спросила Литовка.
- На Дэзи из «Бегущей по волнам», – ответила Сухорукова.
- А, поняла. Лена, а вот чем вы этим антикультистам не угодили?
- Мы против их понимания мира, что в России обязательно должно быть христианство, чтобы все этому подчинялись. У нас люди с разных конфессий, Тоня вот – ведьма, тот же Анжей – «свободный художник», есть даже люди, интересующиеся Дао или индийскими традициями. Вот, можете, если что, Алю Байбулатову спросить – у неё давала мастер-классы в группе Елена Кузьменкова, Кайра, так она буддистка. И никаких проблем. А вот у этих проблема в том, что я, к примеру, славянского обычая держусь. Тут случай был. Одна женщина у меня покупала игрушки глиняные в городе, я сначала не знала, что она Годзилке кем-то приходится. Так вот, она во второй раз приходит с ним – просто мимо шли. Она у меня пару свистулек купила родственникам. Так Годзилка стоит рядом, и от него искорки отлетают просто, морда такая, что сейчас вот-вот набросится и горло грызть будет.
- А Годзилка – это Алексей Годилин?
- Он, а кто же ещё, – ответила Бэби Спайс. – Он не один, конечно, просто Лена имела в виду, что она сама видела. Я с этим пока не сталкивалась, я только картины через салон сбываю, ну, иногда выхожу на пленэр или портреты порисовать немного – для практики. Но пока всё нормально было, хвала Богине и Богу. Лена, кстати, тоже картины через салон реализует и по заказам работает, это у нас основной заработок. Но такие, как Годилин, не интересуются нашими работами. Вы извините, конечно, но я вам много рассказать сейчас не могу, нам с Леной сейчас может вызов поступить от Струбцины, чтобы мы быстро шли в гримёрку. Нам же сейчас Милу сопровождать надо. У неё пока своего состава нет, вот мы её и поддержим, пока Шакира не свалила из города, ей же тоже работать надо. Переводы, да и к школе надо подготовиться.
- Ладно, не буду мешать. Только, Тоня, Лена, вы, если что-то узнаете о Лопухове, сообщите мне.
- Это к Анжею, он у нас главный исследователь.
- Хорошо, учту. Но если что, вы хоть ему сообщите.
- Для такого случая постараемся, – ответила Лена.
- И на том спасибо, – сказала Литовка и пошла в сторону сцены, где заканчивалась отстройка аппаратуры через компакт-диск (включают и оптимально подгоняют частоты, чтобы нормально звук выглядел). Рядом с палаткой уже стоял Леонид, который просто слушал, как там звучит музыка. – Слушаете или помогаете?
- Помогаю тем, что слушаю, – ответил Леонид (Жухов, танцор из Америки, спутавший все карты следователям своим приездом – то есть найденный мёртвым в новосибирском подвале Константин Вольский был совершенно другим лицом, с Жуховым, возможно, не связанным). – Пан Анжей попросил послушать отсюда, как всё будет звучать по частотам. А вы что-то хотите спросить?
- Я всё не могу понять, кто был этот парень, который погиб в Новосибирске. У него были документы на имя Константина Сергеевича Вольского и фотографии босых девушек. Я подумала, что этот человек – скаут, как мне сказал Анжей. Возможно, что этот человек набирал девушек для порнографических съёмок.
- Костя? – спросил Жухов. – Не знаю, по моим сведениям он мог себе позволить не опускаться до такой низости, денег у него было много – он же занимался обучением танцам по моей методике, хоть и не полностью освоенной.
- То есть, вы имеете в виду, что он был вашим учеником?
- Да, поначалу неплохим, но не хватило дисциплины – наркотики, пьянство. Талант, конечно, не пропьёшь, но должного уровня Костя, к сожалению, не достиг. Контроль за ситуацией он не осуществлял должным образом, и Марина Щеглова – пример этому, он не проследил за ней, и она получила сильные ожоги. Уже то хорошо, что она сумела на прежний уровень вернуться и не сильно, как мне говорили, уступила этой омичке, Даше Медведевой, – рассказывал танцор. – Её ещё называют Огненная Фея. Хочу посмотреть её в работе, чтобы самому убедиться, что меня не обманули. Хотя мной глубоко уважаемая госпожа Зарифа славится тем, что подбирает учеников очень придирчиво. И сгоняет с них семь потов.
- Это та, которую в Омске называют Шахиней? – спросила Литовка. – Ведьма она, по-моему. Я с ней пообщалась немного. Такая уже в возрасте, но очень красивая, волосы по пояс, одевается просто безукоризненно. Она дружит с Анжеем.
- Да, скорее всего это она. Так вот, раз вы спрашивали насчёт Кости, я вам скажу. Костя помимо того, что он имел проблемы с наркотиками и выпивкой, был ещё и любителем женских ножек, фут-фетишистом. И группу он создал именно для того, чтобы получать своё удовольствие.
- Скажите, Леонид, а он был фетишистом какого типа – рабом, нейтральным или агрессивным?
- Доминирующим, Валентина Ильинична, – донеслось из палатки (музыка уже прекратилась, всё было отстроено). – Если уж вы начали тут пользоваться моей терминологией, так вы пользуйтесь грамотно.
- Спасибо, Анжей, я на самом деле немного категорично о покойном.
- Нет-нет, пан Анжей, тут уважаемая Валентина Ильинична правильно выразилась, очень правильно, – заметил Жухов вылезшему из палатки Анжею, открывающему бутылку с минеральной водой. – Хотя уточнение ваше всё-таки уместное, не все доминирующие фетишисты агрессивны. Но Костя был очень агрессивен, я говорил с его ученицами, когда он пропал, просто пытался выяснить, что там происходило. Он часто выбрасывал тех учениц, которые нарушали его правила, и для него очень был важен физический контакт, лучше всего – оральный. Взгляд, он очень любил смотреть на босых девушек. Работе это, увы, сильно мешало, полного совершенства он им дать уже не мог, так как сам он был несовершенен. И такой трагический конец.
- Скажите, Леонид, а как вы думаете, кому могла быть выгодна смерть Константина?
- Валентина Ильинична, – вздохнул Жухов, – вы задаёте вопросы, на которые, боюсь, вам не всякий ваш коллега ответит, причём, живущий в Новосибирске.
- Есть вариант, что его убили из-за склонности, – пояснил Анжей. – Я потому и подумал, что он скаутом на Гишара мог работать, что фотографии эти, и их не сильно гуманно грохнули. А тут такое. Вариант получается такой, что их убили за стимуляцию, так сказать, распутства и прелюбодеяния. То есть вышли на охоту «чистильщики», чтобы не было в стране всяких извращенцев и порнографов.
- А вы считаете, что это несколько человек? – спросила Литовка.
- Убить мог и один, если он, конечно, мог быстро клиента «упаковать», пока тот не очухался, а потом его бил там, ну, пытал. Не гипнотизёр же он, честное слово. Правда, можно было и в кафе пригласить, с девчонкой так познакомить для вида. Девчонка – «криминальный талант», кому надо, ножки глянул, если что – в салончик, педикюр навести приличный. Бабки он ей мог из гонорара вычесть или в расходы заранее вписать. Девочка мальчишу угостила чем, тот согласился, а она ему в бухло клофелина подлила банально. Он срубился, а очнулся уже на месте, привязанный и беспомощный. Как Селенку усыпили, Катину подругу. Там тоже, если пани помнит, врачи потрудились хорошо и долго.
- А что теперь с Селеной? – спросил Жухов.
- Оклемалась панна Селена и пошла работать в общепит кассиршей, – ответил поляк. – И живёт просто весело. Только она при всём общении с барефутерами сама как-то к этому не склонна. Наверное, перепало ей хорошо. Я не спрашивал – в доме повешенного, вы знаете, о верёвке говорить грешно. Но это уже и неважно, Валентина Ильинична не об этом спрашивала.
- Анжей, вы о Рябинкиной? – спросила Литовка.
- Она уже не Рябинкина, она уже Смолина. Замуж вышла. Муж – «офисный», какой-то шишкарь среднего звена в частной конторе, не в курсе, что за контора.
- Жаль. А вы не знаете, как её найти?
- Она с Катей Бушуевой в одном подъезде живёт, не сильно, по-моему, далеко от Хитрюги. Я плохо адрес помню, где-то на Линиях.
- А Хитрюга – это кто и где?
- Не «кто, а «что», пани Валентина, это Хитрый рынок. Адрес, если пани угодно – Ипподромная, двадцать семь. А панну Екатерину вы можете найти тут поблизости, кажется, она тут на кухню заходила помочь девчонкам – англичане же сейчас приедут.
- Какие англичане? – спросил Жухов.
- Триша, Джессика, Марк со свитой, так сказать. Ладно, я побегу, скажу девкам, чтобы руки в ноги – и на сцену выходить готовились, сейчас Марсианин сет закончит, и им выходить.
Побежал по направлению к девчонкам, а Литовка вошла в «развалины», в которых находилась кухня. Естественно, Катя была там. И была серьёзно занята, а азиатка с обильно татуированными руками говорила ей:
- Катя, ты куда столько срезаешь-то? Все витамины в помойку. И не делай обиженную мордочку, я тебе говорю, как дипломированный врач, что такими слоями чистить – это неправильно. Ты запоминай это, выйдешь замуж, будешь хорошей хозяйкой.
- А если за повара? – спросила Катя. – Тогда что, а, Алсу?
- Огорчу тебя, повара часто дома не готовят, они дома от работы отдыхают. Ладно, на, скребком почистишь. Но потом я твоим воспитанием займусь.
- Прошу прощения, – Валентина Ильинична подала голос. – Алсу…
- …Ибрагимовна, если вам так проще, – ответила татуированная. – Что вы хотели?
- Не от вас, а от Кати. Нам надо поговорить.
- А картошку чистить будет Джон До?
- Я не оторву её от готовки, я здесь спрошу. Кстати, меня зовут Валентина Ильинична.
- Очень приятно, – ответила Алсу. – Представлю остальных. Рыженькая вот эта – это Настя, а светленькая, которая сейчас суп доваривает – Аня, её муж сегодня в двух группах на гитаре играть будет.
- Хорошо. Слушайте, а вам помочь, пока мы разговариваем? Я, слава богу, картошку чистить умею хорошо.
- Ну, смотрите, – ответила Настя. Литовка быстро облачилась в пёстрый фартук, который ей протянула Алсу, взяла ножик и принялась чистить картошку.
- Катя, можно вас спросить? – начала она, обернувшись к своей собеседнице.
- Спрашивайте, – Катя закончила с очередной картофелиной.
- Вы не знаете, с Селеной Смолиной как можно встретиться?
- Она со мной в одном доме живёт, Восьмая Линия, 180-а, квартира семьдесят три. Они с мужем там живут. А зачем она вам?
- Нужно задать ей несколько вопросов. Открылись новые обстоятельства того дела, да и трупы новые, простите за откровенность.
- Вольского и Гишара? – спросила Алсу. – Вы не удивляйтесь, меня Анжей попросил ему помочь ваш клубок распутать, это же и нас касается отчасти. Мы мониторим ситуацию по нескольким фронтам, насколько это возможно. Тут же просто кампания развернулась, эти умники греко-ортодоксального толка тут начали мстить за Ястребову – двоих панков в городе взяли, спровоцировали агрессию, одному из них наркотики в карман подложили, там драка небольшая возникла, теперь парни в СИЗО суда дожидаются.
- А откуда вы знаете, что это из-за антикультистов? – спросила Литовка. – Может быть, милиция их сама по себе задержала?
- По такому принципу могли замести кого угодно, но ведь не винтят же всех подряд только из-за «АКАБа» на одежде, – возразила Алсу. – Многие ходят в таких футболках, и менты знают, что слово “ACAB” означает “All cops are bastards”, то есть, грубо говоря, в «органах» работают одни уроды. И эти футболки продаются на Левобережной оптовке, потому что модно. А метут только тех двоих – Крота со Звероящером. Я узнавала у парней с неформальной точки – с ученицей ездила за толстовкой как раз. Не метут парней с группы СИСТЕМА ДОЛЖНА БЫТЬ УНИЧТОЖЕНА. Типа, Крот судимый, а Звероящер «квинс», «бомжепанк», как их иногда называют. Значит, Анжей за них заступаться не будет. Белоснежку и Эльфийку не трогают. А между тем они помогали не меньше, чем Крот со Звероящером, ту же расклейку плакатов взять, инфу по Сети кидали по нашим концертам. Просто кое-кто ментовское присловье знает.
- Это какое? – поинтересовалась Валентина Ильинична.
- Жаловаться будешь потом, а здоровье потеряешь сейчас, – пояснила азиатка. – Ну, они же так вопрос ставят, что мы сектанты, и что мы мир стремимся захватить, и у нас есть рычаги воздействия. Например, прописать им, извините за выражение, конкретной 3, 14зды. Что на самом деле крайний случай – если напали, и по-другому нельзя. Ну, ещё же магия есть. Я, кстати, ведьма, как Настя, Аня вот тоже. Ну, известно, как они там к этому относятся. Сглазы-порчи всякие там, в общем, дешёвая готика в худших традициях Эда Вуда, Патриция Дэй с контрабасом там и всё такое прочее. Не мои слова, Бэби Спайс, но Тонька права.
- А кто такие Патриция Дэй и Эд Вуд? – осведомилась Литовка.
- Эд Вуд – это кинорежиссёр, – пояснила Алсу. – Он автор пародийных фильмов ужасов ещё чуть ли не пятидесятых годов. А Патриция Дэй – певица и контрабасистка группы рок-н-ролльной HORRORPOPS, там тематика песен очень сильно связана с вот такими низкокачественными фильмами ужасов и их эстетикой, такая дешёвая готика, если на это смотреть глазами малосведущего человека. Там готики не сильно много, кстати. У меня муж увлекается таким вот стилем, хотя ему куда больше нравится именно «гаражный рок» из шестидесятых, а не сайкобилли.
- По сайкобилли у нас Гоша Болотов, Псих его все называют. Он этим болеет, – сказала Аня. – Он сейчас в Питере играет, в Омск приедет только в начале сентября, потом опять на гастроли – Москва, Питер, Калининград, потом в Скандинавию поедут. Ну, вы-то навряд ли такое слушаете, мне почему-то так кажется.
- Вы правы. Я пошла сюда Милу послушать и Наташу Мартинес, мне давали её записи послушать, понравилось. А про Милу мне очень много рассказывали. Она, оказывается, стихи пишет.
- Да, и весьма неплохо пишет, – ответила Настя. – Вы боитесь пропустить? Так вы идите, она уже на сцене. Вы хорошо помогли, спасибо. Катя, будь другом, сполосни картошку и бросай в кастрюлю, уже пора.
Валентина Ильинична поблагодарила ведьм за то, что они ей рассказали, и обещала подойти, когда Милу послушает.
- Да вы идите, мы справимся, – сказала ей Алсу. – Настя вас позовёт, если что. Кстати, сегодня же у нас будут гости из Англии, послушаете. Марк отлично поёт, я вам это точно говорю.
- А кто он такой? – спросила Литовка.
- Вы не знаете Марка Олмонда? – Алсу удивилась. – Это очень известный певец. Ну, я вам рассказывать не буду, вы сами послушайте.
- Алсу, я вашего совета послушаю, – ответила Валентина Ильинична. – Я на самом деле это имя слышу в первый раз. А, кстати, Анжей его знает?
- Да, очень хорошо. Вы идите, а то пропустите свою Милу.
Литовка отдала фартук Ане и пошла в сторону сцены. На стоянке уже стоял недавно приехавший микроавтобус, вероятно, на нём и приехал сюда знаменитый гость со своей «свитой». На сцене выступала Мила. По сравнению с Курдюмовкой… Да сравнивать-то нечего было с Курдюмовкой – на сцене стояла достаточно уверенная в себе девушка с гитарой (Литовка плохо в этом разбиралась, но гитара, судя по всему, была явно не копеечной стоимости), а её сопровождали Лена (с басом), Шакира (на второй гитаре) и Бэби Спайс (уже облачившаяся в костюм американской болельщицы – Литовку поразило обилие татуировок на теле барабанщицы). Играли очень неплохо, Миле повезло с группой весьма сильно. Да и остальные музыканты в этот вечер тоже кое-чего стоили. Например, Анжей оказался очень неплох в роли бас-гитариста, да и голос у него тоже был впечатляющий. Можно было, как угодно относиться к стилю музыки, которая там звучала, да и идеи многие Валентина Ильинична никак не разделяла. Но то, что это было сделано на достойном уровне, она для себя отметила. Оценила по достоинству и англичанина, о котором ей тут говорили (оказывается, это достаточно популярный певец, а кое-что из его репертуара Литовка слышала хотя бы у той же Наташи). Весьма необычным оказалось то, что он стоял на одной сцене с Анжеем (дуэт получился весьма любопытный в плане пения). Не это сейчас занимало следовательницу.
Она пыталась понять, что же такое она тут раскопала, что за пласты оказались приподняты, когда нашли эти злосчастные трупы – Гишара и Вольского. Вся эта странная история с антикультистами (знать бы, откуда это появилось, и почему этим людям так не дают покоя чужие убеждения, пока это их не касается). Нет, сама Литовка сталкивалась и с мошенниками, которые под видом религии обтяпывали какие-то афёры, и с маньяками, заманивавшими женщин и детей под предлогом «духовных практик». Но законы писаны для всех, и существуют милиция, прокуратура, да ФСБ, на худой конец.
Но нет. Кто-то решил для себя, что он – судья и палач для тех, кто якобы нарушает Закон Божий, кто несёт в мир блуд и ересь. И он решил, что заповеди той веры, на которую он уповает (если Анжей был прав насчёт антикультистов), можно нарушить ради общего блага, ибо он – Судья-От-Бога, «тот, кто право имеет», как писал Достоевский в одном из своих бессмертных произведений (хорошо же его читал этот «Раскольников»). И сейчас, возможно чья-то жизнь подвергается опасности всего лишь потому, что у модельной туфельки отломался каблук, что задник обуви натёр ногу, что, в конце концов, бежать на «шпильках» по проливному дождю как-то не очень удобно, а хлюпающая в туфлях вода попросту неприятна. Неважно, что двигало этими людьми, но Литовка была ведь не только следователем, но и матерью, которая боялась потерять дочь, просто женщиной, которая не раз попадала в такие ситуации. И просто могли ударить по голове железкой, полоснуть по горлу, прострелить голову, как Гишару. И добро ещё, чтобы при этом не пытали и не насиловали.
И эта странная история с Лопуховым и Воронцовым. Два лица одного человека? Вполне возможно: из города исчезает Лопухов, на его месте появляется Воронцов. Всё это чем-то походило на фильм какой-то или книгу. «Доктор Джекилл и мистер Хайд» просто. Одно лицо – это сластолюбец, ради славы пишущий о русской старине. Другое же – злобный религиозный фанатик, который всё, что не вписывается в его догматический ряд, готов выжечь огнём и мечом. Если правда то, что она думает после всего, что узнала. Только не совсем было понятно одно: зачем так уничтожать свою жертву? Чтобы однажды взять и засветиться? Чего он хочет, этот таинственный человек (если человек), так хладнокровно лишающий жизни тех, кто вряд ли реально мог перейти ему дорогу. Или это новый Алан Томпсон, только в России. Правда, Анжей сказал, что информации о Томпсоне в России крайне мало, а русских переводов его писаний нет в природе – не нашлось пока на такое желающих. Но мало ли – человек, который убивал женщин в Новосибирске (если это он убил Гишара и Вольского) вполне мог знать английский язык. И кто сказал, что нет ещё и французского перевода кроме английского оригинала (на Западе такие книги нередко становятся бестселлерами, и как раз рядом Канада, где половина населения говорит по-французски). Франкоязычный текст в России как бы не нужен, но он мог найти его и не в России – у родителей того мальчика, который подкладывал босоногим девчонкам под коврик китайские кнопки, могли быть возможности достать литературу по своему выбору, это были люди, вполне способные позволить себе такую роскошь и дерзость. Разве это не могло быть? Могло. Старые связи после смерти родителей могли и не прерваться. И ведь Литовка была наслышана о том, как ещё в советское время сынки состоятельных мам и пап доставали через родителей запрещённый в СССР “Mein Kampf”. Так что же мешает в наше время вместо наскучившего маркиза де Сада или Леопольда Захер-Мазоха найти новомодного или просто не разведанного массами Алана Томпсона, ведь, кажется, Грин писал о привлекательности образа разбойника для масс (прочла вчера по рекомендации Ивана «Создание Аспера»). Так что возможно, что и этот персонаж мог читать Томпсона. А мог ведь и лично с ним общаться, в американских тюрьмах, не в пример российским, не такая уж и проблема – свидание с заключённым, даже таким, как Томпсон.
(Валентина Литовка не особо интересовалась американским панк-роком – как и русским тоже, надо заметить, – и не была в курсе того, что легендарный «отморозок номер один американского хардкора» Кевин Майкл Оллин, известный больше под псевдонимом Джи Джи Оллин, посещал в тюрьме легендарного «Клоуна-Убийцу» – Джона Уэйна Гейси, на совести которого было тридцать три убитых и изнасилованных гомосексуалиста, за что в 1994 году ему сделали инъекцию яда).
К концу концерта все стали разъезжаться по своим делам. Жухов поехал в гостиницу, в которой незадолго до этого проживал Павел Воронцов. Литовка вернулась домой не только с новой информацией, но и с автографом Марка Олмонда (Анжей любезно согласился её провести через охрану заграничного гостя). Олмонд же сам поехал к себе в гостиницу опять-таки – завтра он улетал в Токио. Зрители просто разъезжались по домам. Организаторы запаковали аппаратуру и инструменты и отправились по своим обычным адресам – до нового мероприятия (тату-вечеринка, намеченная на эту неделю была слегка перенесена из-за изменений в расписании клуба). А дальше что? Всё, шоу было успешно проведено, и теперь тем, кто пытался противодействовать его проведению, оставалось только отлучить хозяев площадки от церкви через анафематствование, если авторам данной идеи будет легче спать после этого.