Чаепитие
Корреспондентку неприятно поразило, что Город обнесен мощной стеной, а продолжала стену высокая и частая сетка, тоже очень мощная.
–Зачем такие… страсти? – спросила она у бойца охраны (в Городе бойцов именовали гвардейцами) и кивнула на сетку. – Через стену ведь не перелезешь.
–Не перелезешь, – согласился гвардеец и смешливо заглянул ей в глаза. – Зато стоптанный туфель или гнилую грушу перебросить можно.
–А что, перебрасывают?
–Ого! Еще как. Общество выражает свою любовь. А кошка ваша тоже приглашена?
–А что – и ей нужен пригласительный билет? У нас нет ни одной блохи.
–Ладно, пропустим. Красивая кошка. А у меня кот, тоже очень недурной наружности.
–Да? – заинтересовалась корреспондентка. – И такой же ловелас, как вы?
Гвардейцы расхохотались над зардевшимся товарищем, и тот долго не мог застегнуть блестящий браслет на тонком запястье девушки. Журналистка терпеливо дожидалась, когда он выпустит ее нежные пальчики из своих сильных рук.
–Все? До свидания.
–Нет. Я же его и сниму.
–Я долго собираюсь гостить. Ваша смена кончится.
–Ничего. Попрошусь на внеочередное дежурство.
Снова смех. На этот раз гвардеец побледнел и сжал губы. Журналистка быстро на него взглянула и, не оборачиваясь, пошла по асфальту неширокой улочки, меж двумя рядами чудесных каштанов, их кроны уже сплетались и улочка местами напоминала зеленый прохладный туннель.
Автомобили отсутствовали: радиальные подземные эскалаторы вели до кольцевого, а по кольцу можно быстро добраться до любой стоянки на окраине. Тоже подземной.
Сама атмосфера Города отличалась от той, другой, за его границей; не хотелось покидать тихих зеленых улиц, цветников, газонов, голубых елей.
Вот и дом – белый, стройный, под красной черепицей, вокруг – белая кипень хризантем. Девушка оробела: вот так, запросто, явиться к великому ученому и знаменитой актрисе!..
–Что, Кузина, тебе не страшно?
Кузина взглянула ясными глазами, словно сказала: тоже мне, нашла чего бояться.
–Раз ты не боишься, не боюсь и я, – и открыла калитку.
Навстречу выбежала четырехлетняя девочка и остановилась, не в силах оторвать глаз от волшебного зрелища – кошки. Остановилась и журналистка, у нее тоже перехватило дыхание. Таких детей она еще не видела.
–Мама! Мама! Киска!
Вышла Катерина.
–Здравствуйте.
–Добрый день. Я у вас время отнимаю…
–Пустое. Я до сих пор в декретном отпуске. Странное состояние ничегонеделания. Такое необычное.
Женщины вошли в дом, хозяйка усадила гостью за стол и захлопотала над угощением. Маленькая Нина разрывалась меж трехмесячным младенцем-братом и вполне взрослой и респектабельной Кузиной, та сидела на ковре посреди комнаты и преспокойно умывалась.
–Нашлась, наконец, ваша кошка?
–Она особо и не терялась – небольшой променад по соседним крышам. За что и получила теплую ванну с антиблошиным мылом.
Катерина рассмеялась.
–Чудачка вы. Чем-то похожи на отца Кима. Тот способен бросить важнейшее дело, чтоб полюбоваться на драку воробьев. Тотальный неотеник.
–Что?..
–Неотеник. Неотения. Дети учатся, легко и радостно, если только школа не отобьет это желание. Но вот наступает определенный возраст и – конец ученью. Пора бросать пустяки и заниматься главным делом – добывать пищу и продолжать род. У некоторых же способность учиться не затухает, то есть в зрелом возрасте сохраняется чисто детская черта.
–А… вы? – спросила удивленная гостья.
–Неотеник? Наверное. В принципе, игра в театре ничем не отличается от игры в куклы у девчонок или в разбойников у мальчишек.
–Я бы не подумала.
–Почему? Просто у меня очень жесткий характер, принимают за прагматизм. У этого… – хозяйка понизила голос до шепота и кивнула в сторону окончательно отделившихся от взрослого общества кошки, Нины и младенца, – …восьмого чуда света характер – не приведи Боже. Иногда, что не по ней, – молча так взглянет – спине холодно.
Восьмое чудо света прислушалось и вдруг сорвалось с места.
–Бабушка! Дедушка! – донесся со двора восторженный крик.
В зал вошел профессор с женой, очень пожилой женщиной, корреспондентка вспомнила: Ким – поздний ребенок.
–Здравствуйте. А как ваше имя, прелестная барышня? Не краснейте, у меня жена не ревнивая.
–Аня…
–Аня. А у кошки?
–Кузина.
–Странное имя – Кузина. С котом Кузей некогда имел знакомство, а Кузина… – профессор с интересом наблюдал, как барахтаются на ковре внучка и пушистый зверек.
Корреспондентка порозовела.
–Она была Кузей… целую неделю. Идем с мамой на дачу – что-то пищит под оградой. Маленькое, несчастное, полумертвое, блохастое. Завернули в платок, дома отчистили, отмыли, напоили молоком, назвали Кузей. Когда вдруг выясняется, что целую неделю оскорбляли барышню мужским именем.
–Ласковая кошка, – продолжала журналистка, – но когда у нее первый раз появилось трое котят… Меня поразило! Два котенка хорошие, а третий – очень слабенький, так Кузина его задушила. Я вздумала вмешаться, а она смотрит и только словами не выговаривает: «Не лезь не в свое дело! Это тебя не касается!»
Профессор вновь, уже без улыбки, посмотрел на кошку и серьезно покачал головой.
–Скажите, – спросил вдруг, – вы не пробовали найти работу в одном из наших Городов?
–А почему вы спрашиваете? – глаза у корреспондентки вдруг посуровели.
–Ну… просто… вы мне нравитесь. Хочется видеть вас нашей, гм! – гражданкой. Интерьера Города вы не испортите, скорее, наоборот. Вам ведь понравилось у нас?
–Очень.
–Вот. А вы еще не чувствовали аромата общения наших граждан. Здесь с замечательной быстротой исчезают всякие сословные и национальные перегородки (у нас индусы, арабы, латиноамериканцы), почти никто не женится и не выходит замуж на стороне – все здесь. А вы, повторюсь, очень мне по душе.
–Благодарю вас. Я и сама себе нравлюсь и, надеюсь, что не разочаруюсь в этой симпатии. Но у вас существует своеобразный, как бы сказать, медосмотр? Так?
–Да. И что?
–А если я его не пройду? Не перебивайте! Не пройду и останусь на всю жизнь с сознанием, что генетическая моя природа не отвечает рафинированным требованиям избранного общества? В одной из ваших полемических статей прочитала и до сих пор помню: «На солнце правды не каждый может глядеть не щурясь, недаром люди изобрели козырьки и темные очки для защиты от солнечных лучей». Я не оправдываю ненависти ваших противников, но в какой-то мере понимаю ее. За себя: пусть мои темные очки останутся при мне.
–Вы правы, но в решениях уравнений бывает по два равноправных результата – со знаком плюс и со знаком минус, и мы выбираем нужный нам. Цивилизацию – любую! – в белых перчатках не построишь, все они строились на пожарищах, насилии и крови. Новая цивилизация строится всего лишь на, как вы сказали, медосмотре и абсолютно безвредном подборе качественных генов… Тысячи! Десятки тысяч! Уже второе поколение… вот, с кошкой играет! – и ни одной, простите за неуместное выражение, рекламации.
–Вопрос… журналист все же! на пресс-конференции вы обмолвились цитатой из Макиавелли «умы бывают трех сортов…» так?
–Да.
–И вы, конечно, отдаете приоритет умам именно первого сорта.
–А как же иначе?
–Но первосортные умы тоже разные. Не думаю, что Тамерлан или Чингиз-хан обладали умом третьего или даже второго сорта. В математике минус на минус дает плюс, а здесь…
Профессор и актриса переглянулись.
–В самое яблочко.
–В десятку. Ким на Олимпийских играх вот так отстрелялся.
–Милая барышня… Прямо хоть в любви вам признавайся…
–Лучше на вопрос ответьте.
–Что ж делать, отвечаю. Именно здесь проводится строжайший отбор. Гениев злодейства допустить нельзя, они уничтожат мир. Думаю, именно люди такого рода, получив отказ, и затеяли поход против нас. Впрочем, мне до них нет дела. «Следуй своей дорогой и пусть люди говорят что им угодно». Этого девиза я придерживался всю свою жизнь. А что касается вас…
–Нет.
–Но ведь результаты тестирования не разглашаются. Если бы эти люди не объявили самую настоящую войну! А на войне – как на войне, все средства хороши.
–Перед одним человеком их придется разгласить – передо мной. А я бы хотела, чтоб именно этот человек ничего не знал о тех результатах.
–Крепкий орешек.
–Не обижайтесь на него, Аня, – добродушно сказала жена профессора, она сидела у колыбели внука, – дедушка помешан на своих Городах и не дает житья тем, кто ему понравится, всех к себе тянет. Новую расу создать мечтает.
–Мечтаю. И создам. Уже создал, – с мальчишеской надменностью объявил тот. – Никогда не понимал идиотов, отрицающих евгенику.
–Только послушайте меня, девочка, – старая женщина прищурилась, – мой муж никогда в людях не ошибается.
Катерина накрыла стол и пригласила гостей. Приглашали и Нину, но за стол с кошкой не пускали и девочка категорически отказалась соглашаться с такой вопиющей несправедливостью.
За столом Аня тихо спросила Катерину:
–Как вы познакомились с мужем? Я не верю, что две такие… чудесные птицы слетелись случайно.
Катерина изумленно взглянула на новую знакомую.
–Кажется, я присоединюсь к отцу. И Кима на вас…
–На тебя.
–…на тебя натравлю. Папа! Как я познакомилась с Кимом?
–Ким – хитрый, – облизываясь после рюмки вина, сказал великий генетик. – Он обхаживал ее родителей (мои бывшие ассистенты, о-о-очень талантливые биологи) года за три до ее рождения…
–Дед, тебя бы в цирк!
–А что вы думаете? В молодости я увлекался гимнастикой…
–Да не акробатом, клоуном. Люди молодые, собирались детей заводить, а тут мы… Господи, прости! – отчаянные! – решились рискнуть и нашими жизнями и судьбой ребенка, который еще и не родился. Он и уговорил их подождать, посмотреть, что с нами будет.
Профессор сделался серьезен:
–Они возились с Кимом сутками, водили гулять, учили. Наблюдали самым тщательным образом.
–Ким заявлял, очень гордо: у меня две мамы и двое пап! И вот мы его перестаем отпускать во вторую семью, сами понимаете… Плакал мальчонка, бунтовал даже. Какие то были страшные месяцы для меня!.. Я его носила, – так не боялась.
–И вот…
–И – вот! Помолчи-ка. Врывается наш папа в дом, кубарем, кувырком! Колесо на руках сделал. И кричит во все горло: «Ким! У тебя невеста родилась! На днях идем свататься!» Ко мне подлетел: «Здоровая! Тяжелая! Ясноглазая! А орет! Силы небесные, как она орет! Какой богатый голос! В театре петь будет».
–Как в воду смотрел, – улыбнулась Катерина.
–И вы пошли свататься? – журналистка тоже не удержалась от улыбки.
–Через неделю, – ответил профессор. – Еще порог не переступили, слышим – мамзель Катерина весьма убедительно доводит до сведения окружающих, кто на этом свете главный и ради кого он, собственно, и вертится. Но только подошли к колыбельке – умолкла. И Ким, и она вытаращили друг на друга глазенки и улыбаются. Мы, четверо, и руками развели – судьба.
–Как хорошо, что родилась девочка, а не мальчик! – пылко воскликнула юная гостья.
Родители Кима, однако, смутились и даже глаза опустили.
–Они и хотели мальчика. Сначала… – проговорил в чашку с чаем отец.
Выручила Катерина:
–Аня, мальчик не мог родиться. Меня с самого начала заказали невестой Кима.
–Катя!.. – мать мучительно покраснела.
–Мама! А что такого? На ком бы женились двое несчастных парней? Никто не знал, как повернется дело, не залетите ли вы за решетку. Да я первая вам в ноги кланяюсь, а вы краснеете.
–Она права, – профессор поднял голову. – Мы с ее отцом бессонную ночь провели, так и эдак рассчитывали. Если бы не тренер, так бы их двое и осталось.
Журналистка вопросительно на него взглянула.
–О! Наблюдательный человек и особо высокой моралью не обремененный, но как я ему благодарен, кто бы знал! Кима я не отдал в школу, он сдавал экстерном. В поте лица натаскивал дома, что ему следует отвечать, а о чем помалкивать. Серенький был такой ученичок, посредственность.
Катерина и Аня неудержимо расхохотались. Заулыбались и родители.
–Что ж, формально это дело до сих пор попадает под статью уголовного кодекса, сейчас эта статья – бумажный тигр, а тогда… Ого! Между прочим, Катя, ты нам четверым ой как много крови испортила! – профессор обернулся к журналистке. – Ворвалась в жизнь тунгусским метеоритом, только брызги летели. Девочке шесть лет, а она танцует, рисует, поет, на фортепьянах играет, на трех европейских языках тараторит. Доводила лингвистов до остекленения. Как начнет сыпать винегретом из четырех языков… Святых выноси. Это ты виновата, что твои брат и сестра чуть старше твоей Нинки!
–Пусть спасибо скажут, – усмехнулась Катерина.
–Понимаете, Аня, один вундеркинд в семье – куда ни шло, а трое подряд? Тут задумаешься. Родители – биологи, ассистенты великого… гм! ученого. По-до-зри-тель-но. Так вот, спортивный тренер, гимнаст. Заметил, каналья, что Ким тренируется даже не в пол, а в четверть силы. И ведь не стал заводиться! Преспокойненько назначает индивидуальную тренировку (подтянуться надо!), занимаются, вдруг – к начальству его «вызывают». Уходит, а Киму велит закрыться изнутри, чтоб не мешали. Мальчишка и попался – никто не видит! Видеокамера видела. Все его акробатические художества. Тренер запись просмотрел, о нежной дружбе «туповатого» мальчика с гениальной девочкой давно знал, является ко мне и за горло: или у нас с женой родится такой же ребенок, или сядешь в тюрьму. Ясно, в тюрьму мне не хотелось. И покатился снежный ком, лавина даже. У одной очень большой бонзы родилось трое внуков, все болезненные и… не очень сообразительные. Тренер и продал нас ему. Там наследственность – из рук вон, таких звезд, как наши дети, не получилось, но четвертый внук все равно родился умненьким и здоровеньким. Пришлось… – профессор поперхнулся и умолк, словно испугался, что наговорит лишнего. Потом продолжил, как ни в чем ни бывало:
–Бонза от счастья чуть инсульт не схватил. Заказал пятого, шестого внука, в свою очередь продал великого генетика однокорытникам, тренер загремел в столицу на высокий спортивно-бюрократический пост, а самым большим пройдохой оказался ваш покорный друг – уловил миг удачи и развил кипучую деятельность. Силовые службы скрипели зубами, но держали руки по швам: в службах оказалось полно своих многострадальных бонз. Позже, конечно, поднялся вой и стон, да поезд уже ушел.
Мелодично зазвонил мобильный телефон профессора.
–Слушаю.
Слушал и медленно бледнел. Вот его руки бессильно упали на стол.
–Ким погиб. Ядерный Центр взорвался.