Лали вернулась со школы во время. Обычно, дома ждала мама. Сегодня же ее встретила закрытая квартира. Лали для верности подергала за ручку, нажала сильнее на дверь, в последнее время иногда ручка заедала. В этом случае требовалось несколько раз подергать за нее и сильнее нажать. Девочка проделала все необходимые манипуляции, ничего не помогло. Дверь точно была заперта. Ничего не поделаешь – надо идти к соседке. Если все уходили, ключи оставляли у соседки, тети Розы, которая жила на этом же этаже, в конце коридора. Девочка не увидела ничего необычного в данной ситуации. Она повернулась, быстро пробежала несколько метров до квартиры соседей и постучала.
- Здравствуйте, тетя Роза. Мама случайно не оставляла вам наши ключи?
- Здравствуй, Джани. Проходи-проходи. Сейчас я тебя угощу чем-то. Я только что испекла каду. Ты же любишь мою каду. Садись, попробуй как вкусно.
- Спасибо. А что, ключи мама не оставила.
- Оставила, конечно, оставила, Джани. Но ты же со школы, голодная небось. Поешь сперва. И чай выпей.
- Нет, спасибо большое, но я лучше маму подожду.
- Ну, как знаешь. Вот тебе ключи, а каду все же поешь и маме оставь немного, – говоря это, соседка протянула Лали ключи и тарелку с кадой, а потом погладила девочку по голове и добавила тише, – что теперь будет с тобой? Никому ты не нужна, бедная девочка.
Лали ничего не поняла, а переспросить постеснялась. Она была очень тихая и воспитанная девочка и никогда не приставала с лишними расспросами к взрослым.
"Почему я бедная, - думала Лали, подходя к своей комнате и вставляя в замочную скважину ключ, - у меня все есть, я одеваюсь не хуже остальных девочек в классе. А главное у меня есть папа и мама, которых я очень люблю и которые меня тоже очень любят. Не правильно сказала тетя Роза, наверное, она что-то напутала", - сообразила Лали.
Она выпила стакан молока, больше ей пока есть не хотелось. Девочка решила дождаться родителей и вместе с ними пообедать, а пока принялась за уроки.
Время летело быстро. Она так увлеклась, решая примеры, что пропустила момент, когда мама открыла дверь и вошла в комнату.
- Как у тебя сегодня дела? – спросила мама. – Что ты получила по контрольной?
- Ой, мамочка, ты уже дома, а я и не заметила, как ты вошла.
- Так что ты получила?
- Не знаю, Этери Николаевна сегодня ничего не сказала. Наверное, завтра скажет.
- Ты что-нибудь кушала?
- Нет, я вас ждала, только молоко выпила.
- Ну, тогда сейчас будем кушать.
- А папу не будем ждать. Он же должен скоро придти.
- Нет, папа сегодня не придет.
- А почему?
- Папа уехал в командировку и приедет нескоро.
- Какую командировку, как в прошлый раз?
- Да, как в прошлый раз.
- А почему он со мной не попрощался? Он же всегда прощается со мной.
- Хватит, Лали, слишком много вопросов. Я очень устала. Давай обедать. Быстро накрывай на стол.
Они поели почти в полном молчании. Лали пыталась рассказать маме, как прошел ее школьный день, но скоро поняла, что говорит в пустоту, так как мама, погруженная в свои мысли, все время отмалчивалась или отвечала не впопад.
Вечер тоже прошел в полном молчании. После обеда мама сказала, что у нее разболелась голова и прилегла на диван.
Так прошло несколько дней. Лали каждый вечер спрашивала, когда же вернется папа. В ответ же слышала неизменное:
- Скоро.
Где-то дней через десять она противоположной стороне улицы увидела отца, стоявшего на остановке.
- Папа, - закричала девочка, но он не услышал и сел в подошедший автобус.
Вечером она весело напевала, накрывая на стол.
- А почему три тарелки? – спросила вошедшая в комнату Марина.
- Мама, так папа вернулся из командировки. Я его сегодня в городе видела, торжествующе ответила дочка.
- Лали, ты уже большая девочка и должна понять меня. Папа больше не придет к нам. Мы с ним разошлись, - сказала мать.
- Почему не придет. Что значит разошлись? - недоумевала девочка.
- Разошлись – это значит, что мы с ним больше не муж и жена. И вместе жить не будет, - устало ответила Марина.
- Как это больше не муж и жена. А я, что больше не его дочка? Со мной он тоже больше не будет жить? А как же я? – удивлению девочки не было предела.
Ее маленький опыт десятилетнего человечка еще не знал такого понятия, как развод. Слово то она слышала, но не очень понимала его значение. У некоторых ее школьных друзей были неполные семьи. Вот, например, у Наточки отец военный и служит где-то на Дальнем Востоке. Или у Степашки нет отца, утонул в реке. А у Зои мать умерла при родах, и они живут вдвоем с отцом. Это все понятно. У одного умер, а у другого работает далеко. Но ее папа здесь, в Тбилиси. И почему они должны теперь жить отдельно.
У девочки голова пошла кругом от всех этих вопросов, на которые у нее не было ответа. Марина тоже молчала. Ну, не с ребенком же обсуждать проблемы супружеской жизни. Да и как рассказать, как объяснить то, в чем она сама не смогла разобраться и, не разобравшись, ничего лучшего не придумала, как все разрубить одним махом.
Марина рано осиротела и выросла в семье дяди, у которого было четверо своих детей. В шестнадцать лет она вышла замуж за Давида. Никто не мог сказать, что ее силком выдали замуж. Их познакомили. Парень понравился Марине. Высокий, красивый, очень спокойный он производил впечатление умного надежного человека. Правда, начитавшись романов, девушка мечтала о любви, красивых словах, романтическом ухаживании, но тетя Седа, жена дяди прямо сказала ей:
- Какая любовь, какие ухаживания! Все это девичьи мечты. Я тоже мечтала. В жизни все не так. Ты же себе не спутника для прогулок по улице выбираешь, а человека, который будет отцом твоих будущих детей. А для этого главное, чтобы он был надежным человеком, о тебе и детях заботился. Давид такой человек. Даже не сомневайся.
Марина согласилась. Справили свадьбу. Закончилось такое короткое детство, и началась семейная жизнь. Давид и вправду оказался очень спокойный. Целый день пропадал в университете, где читал лекции студентам по русской литературе, а также вел научную работу. Дома его тоже не было ни видно, ни слышно – все время писал статьи для толстых журналов. Деньги зарабатывал большие, все отдавал Марине, отчета, на что она их тратила, никогда не спрашивал. Голос никогда не повышал, на все, что предлагала жена по дому и для родившейся через год дочки, соглашался. Жили мирно, но, как считала Марина, пресно.
Ее юной душе хотелось каких-то приключений, потрясений, любви. А вместо всего этого – нудный, однообразный быт. Стабильность, к которой люди обычно стремятся во второй половине жизненного пути, в молодости является скорее мешающим фактором, вызывающим раздражение и стремление к переменам.
Все дни Марины были похожи один на другой, как близнецы. Порой ей казалось, что Давид не замечает ее, что если в один прекрасный день она не вернется домой от подруги, он и это не заметит, а также будет сидеть над очередной статьей, также спокойно ляжет на свою половину кровать и также безмятежно заснет, как будто Марины и Лали никогда не было в его жизни. Она решила, что чем так жить, лучше развестись. Подруги подняли ее на смех:
- Ты сошла с ума или с жиру бесишься. Тебя, что бьют или голодом морят, или Дато тебе изменяет направо и налево? Вон, Анико вечно в синяках ходит, а тебя Давид ни разу пальцем не ударил. Или Жаннин муж всю деньги пропивает, а она его вечно по забегаловкам ищет в день зарплаты. Чем тебе Давид не угодил?
- Нет, не могу так больше, - отвечала Марина. – Я как будто не за каменной, а с каменной стеной живу. Вся я сама и сама, а он совсем от всего отстранился.
Развелась. Но облегчения все равно не было. А теперь еще и дочка со своими вопросами.
"Вырастет – поймет сама", – решила Марина, а пока, закрывая эту тему, сказала:
- Ты будешь видеться с папой.
Девочка виделась с отцом. Он водил ее в зоопарк и, гуляя по тенистым аллеям, рассказывал о сидящих в клетках животных, покупал ей мороженое и леденцы на палочке, которые мама строго-настрого запрещала ей покупать, но которые именно из-за своей запретности были так заманчивы и сладки. Они ходили в кино на дневные сеансы, а потом долго обсуждали увиденное. А еще он подарил дочке прекрасный мир театра, который сам очень любил, с его условностями, с его неповторимым запахом кулис, куда они заходили после спектакля, чтобы поблагодарить знакомых артистов. Лали влюбилась в этих удивительных людей и то, что они творили на сцене, и про себя решила, что когда вырастет, обязательно тоже станет актрисой.
Все это было хорошо, но так редко. Из-за постоянной занятости Давида их встречи происходили очень нерегулярно.
Соседка тетя Роза уговорила Марину выйти замуж за ее племянника Васо, который жил в их же доме на небольшой комнатке на первом этаже.
Тоже высокий и красивый, но на этом его сходство с Давидом заканчивалось. Васо был очень подвижный и шумный. Ухаживал он тоже очень красиво. Каждый день цветы, прогулки по Руставели, подарки для Лали. Даже к многочисленным Марининым подругам они ходили вместе. Васо хорошо играл на рояле, имел довольно приятный голос и в обществе всегда был в центре внимания. После двухмесячного ухаживания, они с Мариной поженились. С Лали он тоже быстро подружился и не обделял ее своим вниманием и заботой, то есть оказался отличным любящим отцом. Когда через год родилась Соня, оказалось, что он не просто отличный, а сумасшедший отец. Если Лали он любил, то Сонечку он просто боготворил, посвящая все свое свободное время крохе.
Марина в этом браке получила все, чего она была лишена в первом – массу внимания. Васо контролировал каждый ее шаг. Все покупки он делал сам, все решения тоже принимал сам, даже фасоны для ее нарядов он тоже выбирал сам. Если раньше Марина тяготилась своей чрезмерной свободой, то теперь этой свободы почти не осталось. Даже к подругам она без Васо ходить не могла…
Летом Лали отправили в пионерский лагерь, и она зашла в поликлинику за справкой. Когда медсестра вышла из кабинета и пригласила: "Татосова, заходите", одновременно с девочкой поднялась молодая женщина. Женщина внимательно оглядела Лали и пропустила ее вперед. Когда Лали вернулась из лагеря, Давид впервые повел ее к себе на новую квартиру. Дверь им открыла та самая женщина из поликлиники.
- Здравствуй, Лали, - приветливо сказала она, протягивая девочке руку. – Меня зовут Александра Федоровна. Я – жена твоего папы. Твоя мачеха. Но слово мачеха мне не нравится. Звать меня мамой тоже не надо. У тебя есть своя мама. Поэтому зови меня просто Шурочка, как меня все зовут. Надеюсь, мы с тобой подружимся.
Шурочка оказалась веселой женщиной, но с очень твердым характером. Она совсем не тяготилась своим положением главнокомандующего в семье. Дочка мужа оказалась для нее сюрпризом, но она не отмахнулась от девочки, как от ненужного довеска.
Лали жила на два дома. Она часто и подолгу оставалась у отца. Девочка всегда была накормлена и красиво одета. Обязанностей по дому у нее почти не было. Шурочка все делала быстро и умело. Дома, у мамы тоже все было нормально. Только надо было помогать смотреть за сестричкой, но Лали это нравилось.
Все было хорошо. Подруги завидовали Лали – ведь у нее было две мамы и два папы. Слишком много для одной девочки-подростка.
Ярко светило солнце. Где-то у линии горизонта виднелась голубая резиновая шапочка Шурочки. Лали сидела у кромки прибоя, подставив набегавшим волнам свои загоревшие до черноты ноги. Она не умела плавать, и ей строго-настрого запретили без Шурочки входить в воду. Вот она и сидела, наблюдая как волна, ударяясь о землю, превращается в мириады белых мышей, которые устремляются прямо на девочку, желая дотронуться до нее, укусить за ноги, но не добегают, теряют силы и грязной пеной робко отползают назад, чтобы снова и снова повторить свою попытку. Лали не боялась этих мышей. Все равно, даже если они добегали до нее, то, касаясь ее ног, по мановению волшебной палочки, превращались в ласковую теплую воду.
Игравшие невдалеке новые подруги звали, чтобы она присоединилась к ним. Она не отвечала. И никто на берегу в шуме прибоя, в несмолкающем гомоне плескавшихся и загоравших людей не слышал, как девочка монотонно повторяла:
- Бедная Лали, бедная Лали …