Ложь во спасение
Телеграмма от моих с указанием номера рейса и датой прилета пришла за несколько дней до момента, когда надо было ехать встречать в аэропорт. Такая процедура повторялась каждый год летом, когда женская половина моей семьи после месячного отдыха в Гаграх возвращалась домой. Мне нравились эти встречи, нравилось прятаться за колонной и наблюдать, как два любимых человека, темных от загара, с выбеленными солнцем волосами и обгорелыми носиками идут по проходу, вертят своими русыми головками, стараясь найти меня глазами.
Все было, как обычно, и в этот раз. Я приехал немного загодя и через стеклянную стену вокзала наблюдал, как к полосе приближаются, заходя на просадку, самолеты. Самой полосы и момента приземления из окон аэропорта видно не было. Все было буднично, шла работа большого аэропорта, самолеты садились и взлетали, по огромной бетонированной площадке перед зданием вокзала сновали машины, ходили люди.
Резкие звуки сирен, издаваемые машинами специального назначения, вдруг прорвались сквозь гул работающих авиационных двигателей, достигли ушей встречающих и моментально преобразили царившую здесь обыденность. По бетонному полю мчались куда-то туда, в сторону полосы санитарные и пожарные машины, Им навстречу уже поднимались клубы черного дыма, в толще которого появлялись желто-красные языки пламени. Все понимали, что там происходит скрытая от глаз трагедия.
Движения самолетов по этой полосе прекратилось, а через какое-то время стали одна за другой появляться на поле другие санитарные машины, вероятно, уже вызванные из города. Поскольку выезд с территории аэродрома был рядом со зданием вокзала, то прильнувшие к окнам притихшие люди наблюдали за этим хороводом ревущих красно-белых с машин, уже собственной кожей ощущая неумолимо наползающую волну страха.
С пожаром, вероятно, справились довольно быстро, потому что черный дым вскоре стал невидим, хотя тепловое марево над этим местом еще долго висело в воздухе.
Что там произошло? Все терялись в догадках, но почему-то были уверены, что трагедия произошла не с тем самолетом, который встречают они. Наконец, по радио объявили, что встречающих рейс такой-то из Адлера просят подойти к стойке такой-то. Ноги были ватными, когда я шел туда – это был рейс, которого ждал. Пришли, конечно, и все присутствующие в здании аэровокзала.
Чиновник объявил, что произошла авария, причин которой пока никто не знает, но этим уже занимаются. Возникший пожар и паника на борту усугубили ситуацию. Есть жертвы и пострадавшие. Назвать точно он, к сожалению, пока не может. Все эти данные уточняются. Оказывается помощь в полном объеме, какую только может предоставить аэропорт крупного города. Кого и в какие больницы отправили, он пока тоже сообщить не может. Обращается к нам за помощью, с просьбой сообщить все сведения о тех, кого мы встречаем.
Стало ясно, что получить какие-либо дополнительные данные о случившемся не представляется возможным, надо ждать и надеяться. Никогда в моей жизни, ни до, ни после, не было подобного ожидания. Стоял у стеклянной стены зала ожидания, смотрел на летное поле, ничего не видя и не понимая. Весь мой мир в одночасье рухнул. Внутри все дрожало, трудно было сделать полный вдох, что-то мешало. Бесцельно бродил по зданию, везде встречая такие же растерянные лица. Ноги сами несли в зал прилета, но кого встречать? Сознание отказывалось принимать на веру самое ужасное. В голове почему-то проигрывались ситуации, при которых я анализировал собственные медицинские возможности помощи всем тем, кто нуждался в ней там, за холмом.
Прошло какое-то время, совсем небольшое. Вновь по полосе побежали самолеты, жизнь на удивление быстро входила в свою обычную колею, вокруг стали раздаваться радостные возгласы и смех, появились счастливые, улыбающиеся лица. Но все это ко мне не имело никакого отношения, это было что-то из параллельной жизни.
Кто-то тронул меня за плечо. Раздраженно обернулся. В шаге от меня стояли мои родные и любимые существа, загорелые, с выгоревшими волосами и облупившимися носиками. Мои глаза, глаза хирурга, быстро перебегали с одной на другую, ища следы соприкосновения с огнем. Но все было в порядке.
- Где ты бродишь? Мы тебя с трудом нашли. Ты что, не рад нам?
Я не мог произнести ни слова, только, молча, прижимал их к себе. Я боялся задавать вопрос, что с ними произошло, и что пришлось пережить в горящей машине. Когда я все-таки набрался смелости и попросил рассказать, что с ними произошло, то услышал фантастическую историю.
Дело в том, что, по правилам Аэрофлота, ребенок в возрасте до пяти лет имеет право на бесплатный полет, более старший – на полет по билету в половину цены. Наши события происходили в августе, а 18-го июля Сашке исполнилось 5 лет, и она потребовала от матери отметить это событие в «Гагрипше», самом известном ресторане Гагры и на побережье. На вопрос, что они там будут делать, моментально ответила: «Как что? Потанцуем, попоем». С тех пор это выражение сопровождало нашу семью при любом сборе в ресторан.
Светка решила сэкономить на билете, и при посадке в самолет солгала, сказав, что дочка еще не достигла пятилетнего возраста. И они прошли бы в этот злосчастный самолет, если бы Сашка вслух не возразила матери:
- Как это не достигла? 18 июля мне исполнилось 5 лет!
-Я тебя поздравляю, малышка,- сказала дежурная у трапа и, обращаясь к Светке, добавила,- Прошу Вас пройти в аэропорт и купить билет на взрослого ребенка.
В этот самолет они уже не попали. Он улетел без них.
По дороге домой нас еще долго обгоняли санитарные машины с включенными, рвущими душу сиренами.
Я, часто встречая в литературе выражения, завоевавшие себе право на долгую жизнь, поражаюсь их лаконичности, точности и глубине. Казалось, что им не только невозможно возразить, но даже начать спор не имеет никакого смысла. А как же быть с фразой «Ложь во спасение»? Да, была ложь, раскрытие которой помогло спасти две жизни. Тут все понятно. А если бы она восторжествовала?