Купель
Это была обычная плановая поездка старшего врача части в одно из подразделений, разбросанных на огромных площадях Русского Севера. Объем работы был знаком и мало чем отличался от такового в прошлый приезд. Сначала - врачебный осмотр всех, до единого, включая и членов семей офицеров. Затем начиналось «самое интересное»: решение санитарно-гигиенических, противоэпидемических и прочих «…ических» проблем, а также вопросов материального обеспечения медицинским имуществом и лекарствами фельдшера подразделения. На десерт оставались вопросы санаторно-курортного обеспечения офицеров и обязательные занятия по санитарной подготовке. Даже простое перечисление работ, входящих в этот рутинный комплекс, сводит скулы от скуки, но деваться было некуда, без этого нормальная здоровая жизнь коллектива, заброшенного к черту на рога, невозможна. Можете мне поверить.
Что касается умения оказывать помощь по жизненным показаниям себе и ближнему, то в условиях, в которых жили и служили эти люди, такие навыки были просто необходимы. В тайге, на берегу Енисея за сотни километров от ближайшего врача приходилось рассчитывать, в первую очередь, только на собственные знания и умение. А куда деться, если, не дай Бог, перелом или отморожение? На занятиях старался научить ребят использовать не табельные предметы, которых никогда под рукой нет, а то, что легко найти и применить. Пытался разрушить в их сознании некоторые неверные стереотипы.
Почему-то многие считают, что при отморожениях нельзя сразу отогревать, надо это делать постепенно, не форсируя события, чуть ли, не выдерживая какое-то время пострадавшего в прохладном помещении. Объяснял, почему надо спешить и не терять ни минуты. Мол, мороз и так перекрыл сосуды, не позволяя крови поступать туда, куда надо, ткани страдают от голода, а при таком неторопливом подходе можно вообще потерять орган. Согревать, согревать, согревать, не форсируя бездумно, но, как можно, быстрее. Да, будет больнее, но с этим можно справиться, а вот если опоздаем с согреванием, то может наступить катастрофа. Поскольку народу в подразделениях не много, всегда было время поговорить с каждым и убедиться, что все сказанное, худо-бедно, дошло и где-то в головке уложилось.
Все проходило по такому сценарию и в этот раз. Самолет обычно прилетал в эти забытые Богом места не чаще одного раза в неделю. Этого времени с лихвой хватало на все мои дела. Когда через несколько дней с КП сообщили, что на экране локатора появился мой самолет, и сейчас подадут «такси в аэропорт», пошел в свой домик за вещами. Выйдя на крыльцо, увидел транспортное средство, которое должно было доставить меня к самолету.
Это был, не понятно, каким образом сохранившийся со времен войны, трактор «Сталинец», выпускавшийся Челябинским тракторным заводом для нужд Красной Армии. Я очень хорошо помню кадры старой кинохроники, где во время парада такие машины тащили по главной площади страны тяжелые гаубицы. Почему-то они изначально были спроектированы без кабин, и трактористу чего-чего, а свежего воздуха хватало. Естественно, использовать его в таком виде в наших широтах, да еще зимой не представлялось возможным, поэтому местные умельцы соорудили фанерную кабину, оборудовав ее внутри каким-то обогревателем. Температуру воздуха внутри кабины назвать очень теплой было нельзя, но от наружной она отличалась заметно. Изыскания по повышению внутренней температуры привели к тому, что кабину, конечно, спалили, а реставрированный вариант дверей уже не предусматривал. Видимо, новый «Главный инженер проекта» считал, что лишнее тепло лучше выпустить наружу, чем допустить повторное воспламенение среды обитания.
Скорее всего, этот трактор был брошен здесь первыми строителями поселка, или гарнизона, официально уже не за кем не числился, но в результате своей огромной генетической надежности продолжал выполнять нехитрые, но тяжелые хозяйственные работы, отвечая добром любому, кто немного чистил его, смазывал, заправлял и, при необходимости, оказывал простые «лечебные» услуги.
Водитель, невысокого роста, энергичный солдатик, подогнал «Сталинца» к крыльцу медпункта, лихо развернулся и, усадив меня в кабину, приторочил поперек дверного проема лопату.
- А это для чего?
- Ехать далеко, снег глубокий и вязкий, может понадобиться. А кроме того, буду уверен, что Вы не вывалитесь из машины, когда будем спускаться по обрыву к реке.
- В таком случае, трогай.
Ехать надо было несколько километров на косу, поскольку весна вступила в свои права, и самолеты уже не рисковали садиться на лед реки. В тот день было достаточно холодно и очень ветрено, но потоки холодного воздуха неслись вдоль русла реки, в том же направлении неспешно двигались и мы, поглощая километр за километром, поэтому большого неудобства от ветра не испытывали. Светило солнце, надежно урчал двигатель, «Сталинец» медленно, но верно продвигался к самолету, который унесет меня домой, и настроение было очень хорошим до того момента, когда наш трактор ухнул под лед.
Как выяснилось, у нашей машины, наряду с бесчисленными положительными качествами, имелось всего одно, но очень важное, отрицательное – он не умел плавать, вернее, его плавучесть была равна нулю.
Водитель отреагировал моментально и пулей вылетел из кабины, хотя, как мне помнится, капитан тонущего судна всегда считал своим святым долгом покидать его последним. На этот раз самые трогательные обязанности капитана достались мне. И хотя я тоже, как та крыса, бросился прочь, дорогу мне надежно перекрыла хорошо притороченная лопата. Трактор же, тем временем, вместе со мной благополучно ушел под воду.
Я часто читал во многих произведениях остросюжетной литературы, что герои, попадавшие в аналогичные экстремальные ситуации и, с Божью помощью, выбравшиеся из них, рассказывали потом, как перед глазами за доли секунды промелькнула вся жизнь. Нет, перед моими глазами жизнь не промелькнула, и ничего подобного не помню, наверное, просто не было времени, надо было что-то решить, попытаться как-то выбраться из этой западни. Распутывать крепления лопаты не было никакой возможности, подождать, когда трактор опустится на дно наледи, а потом вынырнуть - вариант не плохой для случая, если это наледь. А если это не наледь, а Енисей, и до дна много метров, как я потом попаду в относительно небольшую полынью при сильном течении и в полном полярном одеянии?
Наверное, «бортовой компьютер», а может. Высшие силы, проанализировав ситуацию, моментально выдали рекомендацию, а тело тотчас выполнило ее. Всей силой молодого организма, руками, головой и плечами я выбил фанерную крышу кабины и устремился наверх к уже еле видимому мутному светло-серому пятну полыньи, медленно уплывающему назад. Значит, мы были в Енисее, а не наледи!
Каким-то чудом удалось уцепиться за край льда и подтянуть лицо к воздуху. Выбраться наружу помог подползший сюда водитель. Я сидел на льду после ледяной ванны, ошалелый от случившегося, и никак не мог унять бешено колотящееся сердце. Сильный ветер и мороз настойчиво напоминали, что не все кончилось, что здесь не Сочи, что снова надо принимать какие-то решения и что-то делать, чтобы остаться живым. Мокрый с головы до пят, все-таки сообразил вылить воду из унтов, не ясно каким образом удержавшихся на ногах. На секунду представил, как бы я сейчас выглядел без них. Надо было двигаться и, конечно, в обратную сторону, к теплу, к людям.
Побежали. На самом деле это выглядело несколько иначе. По большому снегу, вдобавок взрыхленному гусеницами славного «Сталинца», наш бег ничего общего с общепринятым представлением об этом виде передвижения не имел, но мы продвигались к цели. Хоть медленно, но продвигались. Я очень скоро покрылся ледяной коркой, и делать дополнительные движения для того, чтобы руки и ноги не превратились в лед, становилось все труднее и труднее. Помню, что в сознании доминантой стучало: «Идти, идти, идти…»
Последние сотни метров в памяти не сохранились. В конце, концов, я отключился, и уже не видел, как водитель, крича и размахивая руками, привлек внимание часового, как тот направил к нам помощь, как на руках меня принесли в часть.
Последнее действие этой Одиссеи проходило в пекарне, где мои добросовестные ученики, памятуя все наставления, просто засунули меня в печь, где утром выпекали хлеб. Спасибо, что сообразили надеть на меня солдатское белье и стопы замотать портянками. Кто-то сообразил задвигать меня внутрь еще очень теплой печи ногами вперед, чтобы по лицу смотреть на эффект лечения. Идеальное сочетание великой силы науки и народной смекалки сделали свое. Когда вернувшийся к жизни организм стал выражать недовольство столь бесцеремонным с ним обращением, высокий врачебно-кулинарный консилиум решил, что я достаточно «пропекся» и можно извлекать. Господа офицеры, вызванные к месту воскрешения, тоже добавили кое-что внутрь, абсолютно уверенные в живительной силе рекомендуемого средства.
Дорогие читатели, вспомните, как порой по весенней распутице мы ненароком по щиколотку проваливаемся сначала одной и тут же второй ногой в лужу, прикрытую кашей из снега и грязи, а потом идем в присутственное место, где нет возможности сменить мокрые носки на сухие. В последующие несколько дней чувствуем себя некомфортно, кашляем, сморкаемся и ищем по всему дому, чтобы еще закапать в нос. После всего, что произошло, я, как минимум, ожидал воспаления легких и был несказанно удивлен, проснувшись на следующее утро даже без насморка.
Уже много позже в спокойной обстановке пытался понять, как же удалось спастись, шансов для этого не было, практически, никаких. Тысячи раз проигрывал различные варианты поведения человека в такой ситуации. Ведь самым грозным врагом были не ледяная вода, или естественная паника, или их замечательное сочетание. Сила течения и отсутствие времени на размышление - вот что было самым опасным. Опоздай на пару мгновений с решением вышибать крышу, и я никогда не попал бы в спасительную полынью. Как это моментальное решение, единственно правильное из всех возможных пришло в голову в обстоятельствах, когда времени на обдумывание просто не было?
Спасибо тебе, Боженька, за подсказку. Она дорогого стоила.