Охота
Охота и рыбалка в средней полосе здорово отличаются от таковых на Крайнем Севере, хотя совпадают по всем внешним сугубо специфическим признакам – присутствуют и дичь, и охотник, и оружие. Они разнятся в маленькой детали – в смысловой нагрузке, заключенной внутри самого процесса.
Если в средней полосе это смена привычного стереотипа, приятное времяпрепровождение в компании друзей на лоне природы, сопровождающееся, порой, выбросом в кровь изрядной дозы адреналина, и возвращение домой при удаче триумфатором, то в Заполярье так бывает редко. Длительные поиски добычи в тундре при довольно крепком морозе и ветре вряд ли можно назвать приятным времяпрепровождением. Чаще всего этим приходится заниматься в одиночку, когда сил и светового времени явно не хватает для любования суровыми красотами Севера. Совпадение только в вопросах выброса адреналина, тут этого в избытке – к чисто охотничьим эмоциям добавляется еще тревога о погоде (не налетит ли внезапно пурга) и нежелательной встрече с белым медведем.
Кардинальным положительным моментом северной охоты является соотношение количеств дичи и самих охотников, в средней полосе оно намного меньше единицы, на Севере – это целые числа. И самое главное, охота и рыбалка в высоких широтах – это, чаще всего, способ обеспечить себя пропитанием на долгую суровую зиму. Поэтому охотники здесь не прогуливаются, периодически балуясь ружьишком, а занимаются серьезным делом, даже если это не профессионалы. На спортивную охоту этот процесс не похож абсолютно.
Сам я не охотник и не рыбак, но всегда с благодарностью принимал приглашения знакомых людей отправиться с ними в тундру или тайгу, на озера, реки или в море. Заранее оговорюсь, что отвечаю только за то, что видел, всякого рода объяснения передаю со слов «знатоков» этого дела, правовой части не касаюсь совершенно, поскольку не знаю ее. Здесь не будет идти речь об охотниках-профессионалах, бьющих белку в глаз, добывающих песца, соболя, горностая, равно как и морского зверя, имеющих дело с пушниной, и, следовательно, с государством. Рассказ лишь о людях, для которых охота - лишь способ несколько улучшить свою жизнь и жизнь окружающих их людей.
За утками отправлялись на катерах в район острова Вайгач со стороны Карского моря. В небольших заливах и прибрежной полосе утки собирались в огромные стаи для перелета в южные края. По пути к острову охотники не забывали и о собственном обеде, таща за катером длинный железный крюк, опущенный в воду. Его задача – ловить не рыбу, а притопленную, следовательно, скрытую от глаз инспектора рыбнадзора сеть, в которой должна быть рыба. Поймав ее, останавливались, аккуратно брали столько, сколько должно было хватить на уху, и опускали сетку обратно в воду. Спасибо тебе, невольный подпольный радетель о нашем благополучии.
Вблизи острова, где под высокими скалистыми берегами в тихих бухтах плавали сотенные стаи уток, катер разгоняли и выключали двигатели, далее он бесшумно скользил по воде, сближаясь с дичью. Трое охотников располагались на носу судна, распределив между собой зоны стрельбы. Дичи было так много, что, буквально, каждая дробинка находила цель. Иногда удавалось сделать по два дуплетных выстрела. Утки подпускали стрелков довольно близко, после выстрелов взлетали тревожно, но вскоре снова садились на воду в пределах видимости. Подбирали трофеи, добивали подранков и снова – к утиной стае. Такая охота, больше похожая на расстрел, продолжалась до тех пор, пока негласный руководитель компании не принимал решение прекратить истребление. Теперь надо было переработать добытое.
Чаще всего потрошением и ощипыванием занимались женщины стойбищ, разбросанных по берегу, пока мы отдыхали, варили уху и обедали. Договаривались на какое-то количество птицы, что останется у них, остальное забирали и уезжали.
Дома начиналось священнодействие с копчением. На высоком берегу у самого обрыва в землю зарывались две больших трубы, одна, что покороче,- вертикально, вторая – горизонтально на глубине первой. Получался своего рода дымоход. Иногда при отсутствии труб просто рылось два тоннеля в земле. У начала горизонтальной части раскладывался костерок из особых пород дерева, дымок естественной тягой направлялся к выходу из вертикальной трубы, где уже висели утиные тушки. Человек из года в год занимающийся этим процессом, хранил секреты составления костерка, от которого зависело качество дыма, как государственную тайну. Уверяю вас, что копченая птица – очень вкусное блюдо и универсальная закуска.
Охота на глухаря! Ваше воображение уже рисует романтические картины токовища и крадущегося к нему охотника, замирающего на одной ноге в момент окончания глухариного клекота. Нет, это было не совсем так, вернее, совсем не так.
Как поведали «знатоки», глухари раз или два в году выходят на берег реки, дабы наполнить свои зобики мелкими камушками, помогающими им в обработке пищи. Прилетают они туда большими группами и начинают заниматься делом, соблюдая все правила безопасности – по периметру расставлены часовые на деревьях, предупреждающие о любом появлении кого-то или чего-то в лесу, в непосредственной близости. Исключалась малейшая возможность подойти к ним с суши незамеченным.
Но человек, этот самый страшный на земле хищник, конечно, нашел способ подобраться к ним вплотную. Оказывается, эти чуткие и до предела осторожные птицы совершенно не реагируют на любой предмет, приближающийся к ним с воды. Даже катера и моторные лодки, моторы которых ревут так, что мертвые приподнимаются, могли спокойно подойти на дистанцию свободного скольжения с выключенными двигателями почти до уреза воды. Ну а дальнейшую картину «охоты» не имеет смысла описывать, вам она уже знакома. Процесс переработки боровой дичи ничем не отличался от утиной.
Глухарь, тетерев, рябчик и куропатка – это только часть охотничьих трофеев. В тайге водились сохатые, кабаны и медведи. Наиболее смелые и умелые среди нас охотники часто возвращались не с пустыми руками.
Конечно, не все, что добывалось, подвергалось копчению, что-то солилось, вялилось, варилось и жарилось, упаковывалось в банки и заливалось маслом. По окончанию все это богатство отправлялось в погреб. В течение всего года ни мы, ни наши семьи, ни солдаты наших подразделений ни разу не были лишены нормальной пищи, вплоть до следующей навигации, когда корабли, направляемые к нам заботливой снабженческой рукой, доставляли очередные тонны сухих овощей, сухого молока, круп пополам с мышиным пометом и лишенное всех вкусовых и «деловых» качеств мясо, годами перемораживаемое на складах.
Теперь самое время подумать и попытаться ответить на вопрос: а правомерно ли наше порицание далеко нелицеприятных действий северных охотников?
Да в праве ли мы вообще судить их?