Победитель
Капитан Виктор Бычихин был назначен новым командиром роты в одно из наших подразделений, расположенное на берегу Енисея километрах в двухстах южнее Туруханска. Одновременно с ним в эту же роту отправлялся старшина Засулич, уже не первый год служивший вместе с Виктором. Беседуя с ними перед отъездом, командир сказал, что обстановка в роте очень сложная, хозяйство развалено, дисциплина отсутствует напрочь, прежний командир роты, человек мягкий и слабохарактерный, ничего сделать не смог, рота, призванная обнаруживать воздушные цели на максимальном удалении, с задачей абсолютно не справляется. Даже проверяющие обходили роту стороной, ну кому хотелось портить общую положительную в те годы картину армейской действительности. Я все это слышал, поскольку летел вместе с ними в роту по своим медицинским делам.
Бычихин и старшина стояли и молча слушали эти малорадостные слова, обещавшие им полный рот хлопот, нервотрепку и принятие далеко не простых и популярных решений. Внешне они были чем-то похожи друг на друга, крепко скроенные, ширококостные, с очень сильными руками. Капитан был чуть повыше старшины, а тот - поплотнее. От них обоих исходила какая-то аура силы, спокойствия и надежности.
До Туруханска долетели из Норильска самолетом, а до места - почтовым катером. На берегу никто не встретил, но найти дорогу в роту не представляло сложности, поскольку антенны радиолокационных станций были видны невооруженным глазом.
В казарме никто не подал команду при виде входящих офицеров, да и не было кому подавать, дневального на месте не оказалось. Солдаты, какие-то изможденные и голодные, сидели и лежали в обмундировании и сапогах на кроватях. В воздухе клубами стоял табачный дым.
- Рота, строиться!- не громко, но четко произнес Бычихин.
- Эй, капитан, ты что тут раскомандовался,- с кровати поднимался невысокий сержант в расстегнутой гимнастерке и с сигаретой в руке.
- Кто-то же должен это делать.
- Здесь выполняются только мои команды,- с головкой у сержанта была полная беда,- был тут один, тоже пытался командовать. Так что, если хочешь сохранить здоровье, сбрось обороты.
Это он сказал напрасно. Капитан двумя руками взял его за гимнастерку и приподнял на уровень своего роста. - Ну что ж, командир, давай, строй роту.
- Да иди ты…
Бычихин грохнул его спиной о стоящий сзади столб – опору казармы. Я думал, что крыша рухнет на нас. Второго такого удара столб мог не выдержать.
Сержант молчал и дергался в воздухе.
- Я не люблю повторять.
Я ошибся. Столб выдержал и второй, более сильный удар. Третьего не понадобилось.
- Рота, строиться! – завопил сержант.
Но эта команда была лишней. Все уже и так стояли в строю, быстро приводя себя в порядок.
- Молодец, ситуацию понял, начал сотрудничать, поэтому под трибунал не пойдешь, останешься в роте. Только погончики придется поменять, эти тебе тяжелы,- двумя пальцами легко Бычихин сорвал с его плеч сержантские погоны,- В свободное от боевых дежурств время в течение двух месяцев будешь ежедневно мыть туалеты и чистить выгребные ямы. За качеством твоей работы будет очень пристально следить старшина. Марш в строй! Представляю вашего нового старшину. Человек он обстоятельный и серьезный. Не рекомендую раздражать его нарушением дисциплины и невыполнением распоряжений. Знаю его не первый год и даже где-то немного побаиваюсь. А дальше у нас с вами все будет, как в «Фанфан-Тюльпане». Я буду с удовольствием вами командовать, а вы будете с удовольствием мне подчиняться. Первое увольнение в ближайшее село будет только после обнаружения воздушной цели на максимальном удалении. Ясно? Вопросы есть? Старшина! Навести в казарме должный порядок! Разойдись!
Замечательная речь! Я запомнил ее слово в слово, потому что в жизни не часто приходится видеть и слышать такое впечатляющее вступление в должность.
С несколькими молодыми лейтенантами, начальниками радиолокационных станций, из соображений личной безопасности опасающихся лишний раз появляться в казарме, капитан пошел знакомиться в их домик. Смеясь, сообщил им, что военное положение отменяется, можно жить по стандартам мирного времени и попросил начать серьезно готовить солдат к работе на станциях.
Следующий его поход был в село к местному руководству. Договорились жить и работать в полном контакте, помогая друг другу, чем только возможно. В переводе это означало одностороннюю безвозмездную помощь Армии местным рыбакам средствами связи и топливом для их моторных лодок. Бычихин попросил внести в «контракт» один дополнительный, но очень важный, на его взгляд, пункт – в случае продажи в селе солдатам алкогольных напитков, будь то в магазине, или с рук, за ним остается право разорвать соглашение. Поэтому просил очень серьезно отнестись к сделке.
Местной шпане все армейские нововведения пришлись не по душе, рушился установленный стереотип пьяной и разгульной жизни, некому стало продавать самогон в обмен на ворованное в части топливо. И решили они «вразумить» нового командира роты. Четверо мужиков встретили его по дороге из поселка в часть, на мосту через овраг.
- Вашего капитана бьют!- закричал мальчонка, примчавшись в роту.
- Всем оставаться на местах! Доктор, Вам следует туда сходить, думаю, будет полно работы,- эти слова старшины были пророческими.
Бычихина я встретил по пути, он шел, слизывая кровь со сбитых костяшек пальцев.
- А, Володя, очень кстати. Там подальше несколько человек, похоже, нуждаются в твоих услугах.
Это точно, они нуждались, даже очень, особенно тот, что лежал под мостом. Больше конфликтов не возникало. Все поняли, кто есть кто, и жизнь потихонечку вошла в свою колею.
Командир и старшина разделили между собой весь объем работы. Первый занимался качеством боевой подготовки и обслуживанием техники, на плечи второго лег весь груз забот по восстановлению разрушенного и разворованного хозяйства. Впереди маячила длинная и холодная зима. Людям, живущим на берегу полноводной реки в огромной тайге, питаться сухим картофелем, сухим луком, сухим молоком и мясом, пролежавшим на армейских складах неизвестно сколько лет, было, по мнению Засулича, просто стыдно. Все, кто имел хоть какой-нибудь охотничий навык, объединялись в группы по заготовке дичи и мяса таежных животных, рыбаки – в рыболовецкие ватаги.
Теперь вопрос о том, как использовать свободное от дежурств время, не возникал. Солдатам, отправляющимся на РЛС, расположенные вдали от жилья, старшина торжественно вручал туесочеки, не наполнив которые грибами, ягодами, черемшой или облепихой, лучше было не возвращаться.
Все добытое богатство перерабатывалось (коптилось, солилось, замачивалось, вялилось) и складировалось в погребе. Две коровы, полученные в селе по известному уже бартеру, исправно давали молоко, а, значит, были сметана, творог и масло. Лица наших защитников человечества округлились и порозовели. Жизнь явно менялась к лучшему.
В роту зачастили всякого рода проверяющие и инспектирующие, выискивая, находя и отмечая в приказах недостатки, обрушивая справедливый гнев на голову командира роты. Где же вы были раньше, родные мои?
Я часто приезжал в роту, наблюдая все перемены, происходящие с людьми, живущими очень далеко от цивилизации, но благодаря усилиям моих друзей, не чувствуя этой оторванности.
С кормы катера, увозящего меня домой, всегда долго смотрел на двух ставших близкими мне людей, хорошо видимых на прибрежном откосе, пока их фигуры не исчезали вдали. И никогда, ни тогда, ни потом, не возникало сомнений, что именно на них, и таких, как они... Вы, наверное, подумали, что сейчас я скажу: « На таких, как они, страна держится».
Нет, я не знаю, на ком и на чем держится страна. Но я точно знаю, что благодаря таким людям, что остались там, вдали на высоком берегу Енисея, в мужиках сохраняются и передаются детям те обязательные черты, что заложили в них Природа и Господь,- сила, надежность, порядочность, уверенность в себе, друзьях и успехе.