Рано утром будущие солдаты проснулись от того, что к ним зашел офицер, который велел быстро собираться, так как следующей станцией было Горе-Горье.
Ребята, ловя последние минуты безмятежности, предчувствуя возможную скорую смерть, веселились так искренне, что можно было подумать, что у каждого из них был день рождения.
Кройкс уставился в окно. На этот раз не от горя, которое осознав, переживаешь наполовину, а оттого, что ни разу в жизни он не видел такой необычайно цветущей природы, какая окружала поезд с обеих сторон.
Зеленые горы были усыпаны хвойными и лиственными деревьями, которые украшали каждую могучую гору своим изумрудным великолепием. Листья и иголки были настолько сочны и ярки, что сияли в отражении высокого белого солнца.
Небеса были бездонными, ярко-голубыми, бирюзовыми. Такими чистыми, как будто бы и не было на земле губительного действия заводов двух государств. Вот оно – высоко и хрустально. Здесь оно было таким вечно и будет таким всегда.
Вот появились маленькие домики селян, размещавшиеся в долинах и на высоте гор. Домики в долинах были с возделанными ухоженными плодоносящими садами, полными деревьев, которые были готовы надломиться от количества краснощеких яблок, спелых темно-сиреневых слив, тающий во рту зеленых груш.
Там же резвились удивительные животные, которых ребята даже и не видели. В будках сидели сонные мохнатые собаки, по двору ходили курицы и утки. Этих животных Кройксу показывали в школе на видеопроекторе последней марки. Название крупной птицы с пушистым хвостом и изюмового цвета наростами под клювом вообще никто не знал. Ребята открыли окна и стали улюлюкать мирным жителям, ведущим хозяйства, которые во мнимом негодовании махали им палкой, как шалунишкам, ворующим их спелые фрукты.
- Как здесь клево! – прокричал Захар, чьи русые волосы смешались с запахом вкусного фруктового летящего воздуха.
- Как в раю! – воскликнул Кройкс, понимая, что никогда еще он не чувствовал себя в безопасности мирной прекрасной природы.
- Может быть, поселимся здесь, ребята? – пошутил краснощекий пухлый паренек.
Но безудержное веселье ребят закончилось, когда к ним в купе зашел серый от негодования офицер, который в ультимативной форме запретил открывать окошки…
Но как можно было напугать обреченных на смерть?
Величие окружающей зеленой страны показалось Кройксу кусочком земного рая. Ведь он раньше не видел столько деревьев вместе, не подозревал, что те животные, которые вальяжно расхаживают по дворам – еще не погибли. Кройкс считал себя счастливчиком оттого, что видел отрытое море, когда они с родителями бороздили мировой океан. Да еще то песчаное побережье лимитов, на которое он попал после освобождения из рабкомнаты. Он подумал о Надэль, которая после своего Чернограда вообще должна жить только здесь, ведь последствия радиации доселе чудом не отразились на ее здоровье. «Хотя, кто там проверял, может она и болеет, только молчит…» - пытался отогнать от себя грустные мысли.
«Война в раю», - возможно ли такое?
Раньше, в школе и на свободе Кройкс не знал, что такое война. В его жизни вооруженные конфликты проходили лишь между его разумом и душой, а слово «война» ассоциировалось с его любимым предметом историей.
Теперь же, когда Кройкс неожиданно попал на настоящую войну, простился со своими вагонными товарищами, за исключением Захара и «святоши», которые были переброшены с ним в одну часть, он перестал что-либо понимать.
Все его знания, весь опыт и высокие чувства вдруг стали неподходящими для жизни. Уже нельзя было говорить о братстве всех людей, уже опасно было думать, что война – это массовое убийство. Потому что воины, которые каждый день сталкивались с десятками погибших солдат не стали бы слушать лекции теоретика… Более того, каждый из этих людей мог уничтожить любую гуманную истину примером смерти одного из безусых юнцов.
Мораль и нравственность Кройкса съежились в маленький комок и ждали своего часа. Когда он волновался, то становился очень бледным. Офицер, принимающий его в часть подготовительной базы, здоровый и сильный физически, яркой южной наружности, осмотрев его сперва даже спросил:
- Ты что, больной?
- Нет-нет, все нормально, я готов… - ответил Кройкс, не совсем понимая, к чему он готов.
По настоящему он был готов только к временной моральной передышке, в которой бы он понял, что такое война, и как ему жить в ней.
Когда они въехали за обернутый слоями стальных блоков и закутанный километрами колючей проволоки укрепление, наконец, понял что все здесь дышит опасностью и страхом двух противоборствующих сил. Он также осознал, что жизнь его круто переменилась с этого дня.
База Верховное, в которую попали товарищи, была подготовительным лагерем для новобранцев.
Проходили дни. В части, в которую попали ребята – это были дни затишья. Здесь был почти мир. Уже около месяца на укрепленной базе было спокойно, вооруженные боевики проходили мимо нее – сигналы из центра не поступали, а потому они не трогали военнослужащих.
Командир взвода попался хороший и требовательный. Он готовил вновь прибывших солдат к новой жизни и борьбе за нее. Лейтенант Наум готовил ребят к настоящей бойне, что ждала их впереди, в передовых войсках, под столицей Горе-Горья, в окрестностях Лютого.
Тяжелый физический труд и предварительная военная подготовка выбивали последние мысли из головы молодого священника, который терял свою квалификацию на глазах. Он был растерян. Растерян и смирен перед надвигавшейся на него неизбежностью.
Кройкс знал, что вот уже через несколько дней ему придется сражаться в одном строю с теми ребятами, что сейчас уже понимают о войне больше, потому что прошли через ее горнило. Как бы то ни было, Кройкс решил во всем довериться судьбе.
Прошла еще одна неделя тяжелейшей жизни в военном лагере.