… Выше слов, выше звёзд, вровень с нашей тоской…
Группа «Аквариум»
Отгремел и обессилено иссяк день. Попрятались в густеющих сумерках трамваи и троллейбусы, расползлись по гаражам автобусы и маршрутки. В горячем воздухе пахло черёмухой и близким дождём. Город будто вдохнул полной грудью – и на миг задержал дыхание.
«Я как Маленький Принц, – подумал Айвазовский. – Город – каменная пустыня, вот этот дом – упавший самолёт. И закат. Кто бы мог подумать, что в городе бывает такой красивый закат».
Солнце село. Ночь растекалась жаркой патокой по паркам и скверам. Робко проклёвывались кому-то нужные звёзды.
Айвазовский потянулся – до хруста! – поднялся на лапы, огляделся. Последние редкие прохожие разбредались по домам. Ещё полчаса – и улицы опустеют. Айвазовский усмехнулся про себя. Идите, идите… хозяева. Кошка сидит на тротуаре, кошка смотрит на вас, кошка остаётся на улице.
Стемнело. Антрацитовое небо расцветили яркие созвездия. Пора, подумал Айвазовский.
Мощный стремительный прыжок – сразу до третьей перекладины раскалённой пожарной лестницы – когти скользят, но цепляются, и тут же – следующий прыжок – вверх! вверх! Последний этаж – чердак – крыша.
Его уже ждали. Трёхцветная, как сам Айвазовский, миниатюрная сиамка Тэффи и её молчаливые бодигарды – Макклэйн и Честер – во мгновение ока растворившиеся при его появлении. Тэффи сверкнула зелёным глазом:
– Здравствуй, Ай.
Айвазовский ступил на крышу.
– Доброй ночи, миледи. Вы… вы сегодня так прекрасны… Тэф.
Сиамка тихо рассмеялась.
– Ночью все кошки серы, мой болтливый Ай. Иди сюда…
* * *
… Айвазовский открыл глаза. Редкие призрачные облака величественно плыли по небесной реке как стая белых китов. На безмолвный город истекал багрянцем бронзовый стареющий месяц. Дождь так и не случился.
Айвазовский встал на задние лапы, распрямился, приобнял льнувшую к нему Тэф, поднял голову. Привычно отыскал крошечную далёкую голубую искорку. Люди называют её Сириус… пусть их. Они и нас кошками кличут.
– Светает, – прошептала Тэффи. – Ай… эти чёртовы семь жизней никогда не кончатся…
– Светает, – согласился Айвазовский.
Сиамка вздохнула и грустно сказала мяу.